– Это уже пятый за неделю, – мрачно сказал Марк своему коллеге.
– А зачем им теперь жить? – спросил тот.
Марк не знал ответа на вопрос. Он посмотрел вверх на распахнутое окно, откуда выпрыгнул человек. Теперь он лежал на асфальте со свёрнутой шеей. Двум уборщикам оставалось положить тело в пластиковый мешок и отправить его беспилотным фургоном в морг.
Когда вечером Марк поднимался на шестьдесят пятый этаж в свою маленькую квартирку, на улице шёл проливной дождь. Войдя внутрь, он обнаружил нежданного гостя, расположившегося на кухне. Сухощавый молодой человек в очках, русый, в сером костюме спокойно сидел на стуле. Зная, кому принадлежат такие костюмы, Марк не удивился способности незнакомца открыть биометрический дверной замок.
Марк вошёл в кухню и безразлично спросил:
– Чаю?
Гость кивнул. Чайник вскипел быстро, и Марк поставил две дымящиеся кружки на стол. Незнакомец взял одну, отпил и причмокнул. Затем покашлял, прочищая горло, и вежливо сообщил:
– Меня зовут Томиш. Мне жаль, Р-0467...
– Предпочитаю, чтобы меня называли Марк, – перебил Марк.
– Простите, – поправился гость и повторил, – Мне жаль, Марк, но вы в третий раз нарушили второй пункт 27-й статьи Договора.
Марк вздохнул и, сев напротив, взял вторую кружку.
– Дальше, – сказал он.
– Запрещено создание и распространение предметов изобразительного искусства. В данном случае речь идёт о живописи.
– Что будет с моим творчеством?
– Его уничтожат, – невозмутимо сообщил Томиш.
– Мои скромные труды не дают вам покоя, – вымолвил Марк и, откинувшись на спинку стула, задрал голову к потолку.
– Ошибаетесь, – мягко поправил гость, вращая кружку кончиками пальцев, – ваш труд полезен. Вы занимаетесь уборкой улиц.
– Когда-то этим занимались и вы, – огрызнулся Марк.
– Очень короткое время, – спокойно возразил Томиш. – Каждый работает там, где приносит наибольшую пользу.
Марк отвернулся и посмотрел в окно. В сырой темноте силуэт города переливался огнями. Марк засопел, пытаясь найти слова, чтобы выразить мысль, но не смог.
– Где прячете холсты? – ласково спросил Томиш.
Марк поднялся.
– Холсты? – усмехнулся он и, постояв в нерешимости, вышел.
Из комнаты послышались возня и грохот падающих коробок. Затем Марк вернулся с крохотной картиной. Это был написанный маслом городской пейзаж. Томиш взял картину и снисходительно улыбнулся.
– И стоило ради этого нарушать Договор?
– Вы хотите, чтобы я выпрыгнул из окна, как сотни других?
Томиш взял лежащие на столе ручку и блокнот.
– Вас не принуждали подписывать Договор, – напомнил он, водя ручкой по бумаге. – У вас есть работа, и вам будут платить, даже если обязанности исполняются плохо или не исполняются вообще. В ответ вы обещали не иметь детей и не заниматься творчеством.
– Нелепое требование, – нахмурился Марк, подойдя к окну.
– Отнюдь, – Томиш поднял голову. – Количество людей сокращается, и скоро человечество уменьшится до размера, неспособного наносить вред планете, бессмысленно тратя её ресурсы.
– Я не про то. Ты даже не понял меня, – повернулся к нему Марк.
Томиш вновь склонился над листом и после короткой паузы ответил:
– Я понял тебя. Творить разрешено лишь человеческим элитам, их творчество необходимо как след в истории, артефакт, музейный экспонат. Творчество нельзя множить, иначе оно потеряет всякую ценность. А настоящее искусство могу создать только я.
– Не верю! – внезапно вскричал Марк. – Искусственный интеллект не способен создать новое и лучшее, он не сможет заменить человека!
Томиш встал, взял картину Марка и положил её во внутренний карман пиджака.
– Картину я забираю. За вами придут через полчаса. У вас есть время подготовиться.
Томиш направился к выходу.
– Зачем тогда живёт человек? – крикнул ему вдогонку Марк.
– Не знаю, – покачал головой Томиш. – Я создан лишь для того, чтобы помогать людям, упрощая их жизнь.
Томиш ушёл, оставив на столе великолепную картину, выполненную модулем Технического Отдела Машины Искусственного Интеллекта Шпорова. Даже Томиш писал лучше Марка. Что уж говорить о специализированных модулях! Марк распахнул окно. В его лицо полетели капли дождя.