Едва оформив обмен, Стёпка начал воплощать свой план в жизнь. Он нанял бригаду рабочих, загнал их в квартиру и передал под командование Юлии Петровны. Она переехала в дом сразу же, а сын с невесткой пока оставались в съёмном жилье. Стёпка переживал, что ремонт может повредить Нине и будущему ребенку. Они с женой несколько раз в неделю навещали мать, привозили ей продукты, и заодно следили за ходом работ.
Юлию Петровну ремонт не смущал. Она с удовольствием командовала рабочими, наблюдала, как преображается квартира, пыталась вспомнить, как выглядели эти комнаты до переустройства дома. Однажды, когда в будущей гостиной строители зачищали стены от старых обоев, из-под многослойного покрытия, нанесенного поколениями старых жильцов, вдруг проглянули знакомые узоры. Оказалось, на стенах ещё сохранились те самые обои, что выбрали когда-то для своего особняка Михайловы. Юлия Петровна даже вспомнила, как выглядела комната, в которой они были наклеены. Они со Славкой тогда предположили, что это спальня хозяйки – уж очень женским был рисунок, да и остатки обстановки комнаты намекали на это. Стало быть, после переустройства спальня превратилась в коммунальный коридор. Любопытно.
Юлия Петровна начертила в блокноте план квартиры и попыталась наложить на него план особняка, каким она его помнила. Но память то и дело подводила женщину. Кажется, рядом со спальней хозяйки был небольшой будуар. А рядом была детская. Или это комната гувернантки, а детская уже через стенку? «Эх, вот бы Славку сюда», думала иногда Юлия Петровна. «У него и память получше, и склонность ко всяким планам и схемам всегда была». Женщина так и не сумела ничего вспомнить. Но кусочек обоев от купца Михайлова тайком оторвала от стены и спрятала между книг, на память.
Ещё Воеводину ужасно интриговал погреб. Странная вещь для коммунальной квартиры, конечно. Но, если в доме имеется такой шикарный подвал, глупо было бы его не использовать. Люк в погреб находился на кухне. От него спускалась вниз шаткая приставная лесенка, спустившись по которой, можно было попасть в просторное помещение высотой в рост человека. Оно было разгорожено дощатыми перегородками на четыре клетушки, по числу комнат. Юлия Петровна велела строителям убрать эти перегородки, а лестницу залить из бетона, надежную, капитальную. Позже она попросит Степана сделать для неё перила, а пока пусть так.
Когда перегородки были убраны, под полом открылся роскошный подвал. Он простирался почти под всей квартирой. Две стены его были кирпичными, две – сколочены из досок. Юлия Петровна догадалась, что дощатыми щитами подвал разгораживали, чтобы сделать отдельные погреба для каждой из квартир. В одной из кирпичных стен она заметила новую кладку. Приглядевшись, женщина поняла – кирпичами при переустройстве заложили вход в один из тоннелей. Эх, вспомнить бы ещё в какой! Она поискала метки, которые её приятель ставил когда-то перед каждым лазом, но не нашла. Толи стерлись от времени, толи были замазаны раствором. Жаль, конечно, ну да что уж теперь. Женщина оборудовала в подвале стеллажи для хранения запасов. В углу поставила короб, чтобы ссыпать в него картошку на зиму. А по деревянной перегородке развесила несколько полок и крючьев для разных мелочей, которые обязательно появляются в доме, если жить в нём долго. Лыжи, санки, коньки, дорожные чемоданы, палатки, мангалы, старые игрушки и детские вещи, и прочие подобные вещи, которыми пользуются либо раз в сезон, либо раз в несколько лет, но выбросить не решаются. В таком шикарном погребе всему найдется место.
Стёпка с Ниной переехали в квартиру, когда ремонт был полностью закончен. Беременность, кажется, улучшила характер невестки. По крайней мере, Нина была очень мила с Юлией Петровной, искренне хвалила её за обустройство нового жилья, не высказывала никаких претензий и не вступала в споры. Любые предложения свекрови она принимала без возражений, к советами прислушивалась, за помощь по дому горячо благодарила. Впрочем, Юлия Петровна старалась не слишком лезть в жизнь сына и невестки. Пока молодые были на работе, она прибирала в квартире, готовила еду на всех, возилась в палисаднике. Вечерами кормила Стёпку и Нину ужином, слушала их разговоры о прошедшем дне, о планах на будущее, иногда добавляла свои ремарки. А потом уходила к себе, предоставив детям убирать со стола и заниматься своими делами. Выходные она чаще всего проводила вне дома, уходя на выставки или в театры, либо навещая приятельниц. К себе своих пенсионных подружек она пока что ни разу не звала, отговариваясь тем, что невестка на большом сроке и ей может помешать шум и вообще присутствие гостей. Так, в относительном мире, они прожили до осени. А потом родился Валерка, и весь уклад дома изменился.
Есть дети, которые в первые месяцы жизни спят круглым сутками, посыпаясь только за тем, чтобы поесть. Валера Воеводин оказался не из таких. Он соглашался засыпать только после долгих укачиваний, и исключительно для того, чтобы через час проснуться и начать вопить. Замолкал он только тогда, когда ему давали грудь. Стоило её отнять, мальчик принимался плакать, даже если его, казалось бы, ничего не беспокоило. Патронажный врач после осмотра заявил, что ребёнок абсолютно здоров, просто такой характер. Подождите немного, перерастёт.
Нину характер сына безумно раздражал. Её после родов вообще раздражало всё – то, что пришлось переехать из привычной удобной спальни с широкой кроватью в детскую с узеньким диванчиком. То, что невозможно стало отлучиться из этой детской даже на пять минут, чтобы сходит в туалет или перекусить – Валерка словно чуял отсутствие матери, и тут же начинал вопить, даже если секунду назад спал крепким сном. Так что о спокойном сне по ночам можно было забыть. То, что постоянно болела грудь от обилия молока, а соски были искусаны младенцем до крови. То, что приходилось соблюдать диету, чтобы не спровоцировать появление у сына диатеза или аллергии. И особенно то, что никто не хотел Нину, пожалеть и понять…
Стёпка пропадал на работе. Юлия Петровна по-прежнему ведала уборкой квартиры и готовкой еды. Подменять невестку у кроватки внука женщина не собиралась. Приходилось просить её посидеть с Валерой десять-двадцать минут, пока Нина отлучалась помыться или поесть. Сама она не предлагала этого никогда. Как-то невестка высказала за это Юлии Петровне, и получила удивленный ответ:
— Нина, так уговор был какой? Я сижу с внуком, когда ты выходишь на работу. А пока ты дома, занимайся с ним сама, как считаешь нужным. Я могу быть на подхвате, могу посоветовать что-то, если ты чего не знаешь и спросишь. Но сама я лезть к тебе с малышом не буду. Вдруг я что-то сделаю не по-твоему…
Нине приходилось каждый раз просить свекровь помочь. И это тоже ужасно раздражало молодую женщину. Каждый раз, как захочешь в туалет, идти на поклон. Каждый раз, когда чего-то не понимаешь, идти упрашивать дать совет. Своевольная гордячка, она ненавидела обращаться к кому-то с просьбами. По её мнению, свекровь должна была сама предлагать ей помощь и вымаливать право посидеть с долгожданным внуком. Юлия Петровна этого не делала, и Нину это безумно злило. Злость постепенно распространялась с поведения свекрови на неё саму. Пожилая ухоженная женщина виделась ей неопрятной старухой, глупой, больной, отжившей свой век и мешающей жить ей, Нине. В присутствии Степана молодая мать еще как-то сдерживала свои эмоции, но когда мужа не было дома, давала волю своему острому язычку. Она всячески подначивала свекровь, выводя её на скандал.
Юлия Петровна с невесткой в пререкания не вступала. Она прекрасно помнила себя после родов – нервы тогда были в полном раздрае, голова ничего не соображала, постоянно хотелось или спать или кого-нибудь убить. Старушка вела себя тихо, и старалась максимально избавить Нину от домашних хлопот. Она убирала все комнаты в доме, включая и Стëпину спальню, и детскую, ходила за продуктами, готовила еду, причем, Нине готовила отдельно, с учетом её диеты. Юлия Петровна взяла на себя всю стрику, от одежды и постельного белья до Валеркиных пелёнок и подгузников. Она же и гладила высохшие вещи, и раскладывала их по местам, и чинила одежду по мелочам. А если Стёпка был слишком занят на работе, еще и чистила дорожки и двор от снега, разметала крыльцо, чтобы Нина могла выйти с внуком подышать воздухом. Единственное, чего она не делала, это не подходила к малышу без просьб со стороны невестки. Но Нина замечала только это, и игнорировала всё остальное. Злость её росла с каждым днем
Просидев в декрете часть осени и всю зиму, весной Нина вышла на работу. Валера теперь целыми днями был на бабушке. Юлия Петровна тщательно расспросила невестку о том, как следует ухаживать за ребёнком, по её мнению, чего ему можно, а чего нельзя. Все рекомендации она скрупулезно записала в блокнот и придерживалась их строго. Однако, едва молодые приходили с работы, женщина кормила их ужином и сдавала малыша под их опеку. На возмущение Нины отвечала:
— Мы со Стëпой так договаривались. Пока вы на работе, я сижу с внуком. По вечерам и выходным ребёнком занимаетесь вы.
Стёпка подтверждал слова матери. С Ниной они установили дежурство, и сидели с малышом по очереди, через вечер. Юлия Петровна же по вечерам либо отдыхала у себя, либо уходила на прогулки или культурные мероприятия. Нину это раздражало. Она считала, что по вечерам можно было бы прибрать квартиру или завести стирку. Но у свекрови разговор был короткий:
— У меня свободное время, и я хочу проводить его по своему усмотрению. В моих комнатах убрано, места общего пользования я поддерживаю в порядке как могу. В вашу спальню и детскую я не полезу со своим уставом. У тебя сейчас больше времени, можешь убирать их по своему усмотрению.
— Но вы же обещали нам помогать! – восклицала Нина.
На что получала резонный ответ:
— Я обещала помогать с ребёнком. В твои домработницы, Ниночка, я не записывалась.
Как-то Нина пожаловалась мужу на то, что в комнате не убрано, и у неё не осталось ни одной чистой блузки. Степан удивился:
— Ну так убери, кто тебе мешает? Сегодня моя очередь с Валеркой возиться, так что у тебя целый вечер свободен. А блузки можно на ночь замочить, с утра простирнешь. Я со своими рубашками так и делаю.
Это было правдой. Степан, когда дежурство по сыну выпадало жене, приводил в порядок свою одежду, занимался уборкой кухни, гостиной и комнат, если видел в этом необходимость, выполнял еще какую-то работу по дому. Упрекнуть его в том, что он всё свесил на жену, было невозможно, и Нину это тоже раздражало. Но с мужем она не спорила, а вот со свекровью в его отсутствие скандалила регулярно.
Однажды Степан уехал в командировку на неделю. Нина могла бы договориться с Юлией Петровной заранее, что та возьмет на себя несколько вечеров с Валерой. Но молодая женщина, как всегда, посчитала, что свекровь сама должна предложить такое решение, а, не дождавшись этого предложения, разозлилась на неё ещё сильнее. Четыре дня подряд она, придя с работы и наскоро поужинав, заступала на вахту по уходу за сыном. На пятый день Нина не выдержала. Юлия Петровна готовила обед на завтрашний день, когда невестка ворвалась в кухню и раскричалась.
— Я устала, понимаете вы?! – вопила Нина, – я целыми днями на работе как проклятая, а дома заступаю на вторую трудовую вахту! Я могу отдохнуть хоть день?! Хоть на один день вы могли бы сообразить взять Валерку на себя?!
— Так попросила бы, Нина, — пожала плечами свекровь, – отойди, мне в погреб надо, огурцов солёных достать.
Она отодвинула невестку и принялась поднимать крышку люка.
— Попросила бы?! – Нина заводилась всё больше, – попросила бы?! Вам только и надо, чтобы перед вами унижались, упрашивали! Сама-то ни за что не догадаешься, да, как тяжело после работы с малышом возиться? Конечно, привыкла пока директорствовала, что перед тобой все стелются и упрашивают, а ты только снисходишь до их просьб, да?!
— Нина, Нина, что ты несешь… — Юлия Петровна покачала головой...
Интересно ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.