Мой дед любил ходить в лес. Вставал до рассвета, брал корзинку и уходил. Возвращался вечером, усталый и довольный. Мне было интересно, куда именно он ходит, что он там видит. Из пары топонимов в памяти удалось собрать маршрут на двадцать километров. Вот туда и пойдём.
Вчера был дождь, сегодня не будет. Удача, кажется, на моей стороне. Здесь, стоя на пороге, ум задаёт вопрос на всю прогулку: а что такое удача? У одного северного племени слово, которое сейчас переводят «удача», когда-то имело другое значение — совершенство.
От соседнего дома стартует похоронная процессия. Поиск понимания удачи и совершенства начинается с вида плачущих женщин, суровых лиц мужчин, грузного автобуса и запаха еловых веток. Что-то в этом есть.
У каждой реки, даже самой непролазной, есть переправа или брод. Только два исключения, две реки, в которых нет брода. Это Стикс и Пламя. Во всех остальных — есть. Возможно, в этом какой-то смысл удачи, совершенства или везения — вовремя увидеть этот брод или переправу.
Иду впереди похоронной процессии. Их сзади не видно, но я иду по той же дороге. Это красивый образ. Смерть где-то сзади. Но её ещё не видно. Один северный музыкант в своей песне про удачу говорит, что слёзы текут, и радость звучит для всего, что занимает место, для всего, что место даёт.
Поклонный крест, кладбище, последние дома, остановка на выезде или на въезде, дорога вдаль. И сверху над всем этим то ли ворон, то ли сокол.
Дальше дорога идёт за пределы посёлка, дорога через лес до следующей деревни. Прикидываю маршрут. Я будто отматываю жизнь назад. Кладбище, точнее поле, а затем кладбище, после — деревня со стариками, деревня с чуть более молодыми стариками, ферма, лесопилка, где работают совсем молодые, лес, поле, снова лес, снова поле. Потом старый заброшенный Дом культуры, потому что с молодыми домами культуры здесь сложно. Садик, школа и родильное отделение местной больницы. Вот около него и закончится маршрут.
Думаю, если со счастьем более менее понятно, сейчас-есть-я, этот я занят какой-то осознанной деятельностью, то вот с удачей, а уж тем более с совершенством, есть явные вопросы.
Переключаю внимание на тело. Оно вспоминает, как ходить: копчик подвернуть, макушку толкнуть из поясницы, плечи поднять, отвести назад, отпустить, расправить, на четыре счёта вдох, на четыре выдох, снова четыре для вдоха и так по кругу, взгляд расфокусирован. Впитывать, воспринимать всё, что можно успеть за эту жизнь, точнее, за эту дорогу.
Цветущие и распускающиеся ивы, вербы, берёзы и неизвестные кусты. А ещё почему-то очень много пачек из-под сигарет, надетых на ветки. Пустых пачек, надетых на ветки. Их почему-то действительно очень много. Видать, люди здесь ходят и думают. Много думают.
Думаю, удача — это не халява, как принято думать, это всегда обмен вложенных, потраченных, освоенных сил, времени, навыков и результатов. Есть же вот мысль: удача любит храбрых. Удача — это итог труда, не что-то из пустоты. Это всегда обмен. Закон сохранения энергии.
Лес ранней весной — это постоянное желание всё фотографировать, всё запечатлевать. При этом постоянное желание ничего не трогать, а только смотреть. Наверное, если начнешь фотографировать, то стартует та самая великая гонка Ахиллеса за черепахой. И никогда не дойдёшь.
Вспоминаю деда, вспоминаю истории о дальних деревнях и северных преданиях. У скандинавов была хамингья. Что-то вроде врождённой удачи, с которой даже боги не могли спорить. И речь была не об абстрактном представлении о везении, а о вполне реальном свойстве удачи, возможности её накопления и использования. Персональный счёт в банке Фортуны.
Столбы линий электропередач посреди болота. Откуда-то из-за кустов взлетают утки. И оттуда же несётся радостный, наверное, радостный, лягушачий гомон. Это с одной стороны, а с другой стороны лес. Просто стеной. И не хочется ничего из этого снимать. Какое-то чистое удовольствие, восприятие.
О чём это я? А, хамингья. Второй составляющей была фюльгья — дух-хранитель уже всего рода. Там сложная система, одних только душ у одного человека было девять штук. Так вот: хамингья и фьюльгья — семейный баланс удачи. Сколько сделали и накопили предки, сколько привнёс лично ты, такой и баланс на данный момент.
Обхожу деревню, где осталось только два жилых дома. Мимо заброшенной фермы захожу в лес. Здесь когда-то охотились, потом натаскивали собак, а сейчас — охотничьи засидки, да собранные из веток укромные места, откуда виден пруд с утками.
Возможно, удачи жителей деревни хватило на то, чтобы перебраться в большой город или даже дальше. Моя же удача сейчас — найти в лесу невозможно красивую реку с удобным подходом, обзорными точками и не иметь возможности ее сфотографировать. Приходится смотреть, запоминать. Персональный подарок от леса. Видать, и на моём счёте в банке Фортуны есть какой-то капитал.
Вдоль поля и реки. Когда весна закончится, здесь будет не река, а маленький лесной ручей. Впереди деревня, которой больше нет. Поляна на краю поля, где раньше жили люди. Кланяюсь их теням и иду дальше. Вспоминается всё тот же музыкант из северных земель.
Пепел упал,
Земля серая и бесплодная.
Ростки вырастают из могилы.
Они всходят победоносно
В свой первый день.
Мои друзья часто говорят, что в таких местах становится грустно, тоскливо по ушедшему, невозвратному. Но мне кажется, что тут нет ничего кроме света. Вот начинается жизнь, какой-то процесс, он доходит до своего совершенства, своей максимальной удачи, а потом идёт на спад. Слёзы текут, и радость звучит для всего, что занимает место, для всего, что место даёт. И начинается новый процесс, где будет новое совершенство и новая удача.
Выхожу на край деревни, уже третье или четвёртой, как посчитать. Меня встречает собака, кричит, ругается, а глаза хитрые. Не сразу, но нахожу с ней общий язык. Собака ведёт меня через деревню, убегает к своей хозяйке. Та спрашивает, что я здесь делаю, кого ищу и откуда пришёл. Отвечаю: из лесу — копирую местную речь. Улыбаюсь и иду к дороге. Думаю, что собаке сегодня будут читать лекции о поведении, мол не надо доверять незнакомцам из леса.
Удача — найти идеальный маршрут с асфальтовой дорогой вдоль леса, а потом с дорогой без асфальта, но вдоль леса. Через заброшенные фермы, жилые деревни, охотничьи территории, вдоль реки, вдоль поля, вдоль заброшенной деревни. Это найти маршрут, который... в котором есть многое, он красивый, он не надоедает. Ты просто не успеваешь в нём закостенеть.
Снова вспоминается северный музыкант.
Я, может, и не большой,
Но своим временем здесь, на земле,
Я воспользуюсь и доберусь
До голубого неба.
Он же поёт о том, что эту самую хамингью надо накапливать, не только тратить. Не потребитель, а участник жизни. Как там было у одного мозгоправа: жизнь любит жизнь.
Думаю, удача — это про выбор. Как и всё, наверное, в этом мире, но удача особенно. Вот я иду по полю, по лесу. И хочется заглянуть в каждый угол. Всё потрогать, всё посмотреть. Такое ощущение, что под каждым деревом, кустом, на каждой поляне ждёт какой-то квест, какая-то история. А мне надо выбрать, где именно мне повезёт.
Позади восемнадцать километров, подхожу к своему посёлку. Мимо родильного дома и больницы, через улицы, где я бегал в детстве. Дома чай, фотографии, эта вот история. И надежда на то, что удачи я приобрёл больше, чем растратил, и моя хамингья сейчас радуется в своём движении к совершенству.