Позже Юлька не смогла бы объяснить, что заставило ее заглянуть в глубину сейфа. Она не была воровкой, хотя к вещам и деньгам относилась легко. Могла забыть, что брала у кого-то в займы, или наоборот — давала кому-то в долг. Одалживала у подружек вещи, или что-то из косметики, бижутерии. Бывало, что и без спроса. Но никогда ей не пришла бы в голову мысль кого-то обокрасть.
Она увидела аккуратно сложенные пачки денег. Валюта, вроде бы – доллары. Так сложилась жизнь, что иностранные деньги Юлька в руках еще не держала. С математикой же у нее вообще был полный ш-вах. Мать даже не надеялась, что дочка сдаст выпускные экзамены.
— Хуже то, что тебя будут обсчитывать в магазинах, ты не сможешь расплатиться за коммуналку…Тебе ж без разницы – пять умножить на пять или пять плюс пять — ты всё одно двадцать пять насчитаешь. – вздыхала она.
Юлька искренне хлопала ресницами.
— Но в телефоне же есть калькулятор….
Экзамен по математике Юлька сдала против всяких правил. Ей нужно было получить хотя бы минимум баллов, одолеть «базу». А директору школы намекнули: если кто-то из его учеников завалит ЕГЭ, школу возглавит другой человек. В экзаменационной комиссии нашлись те, кто симпатизировал Анатолию Юрьевичу – молодому, обаятельному, из хорошей семьи.
И Юльке каким-то чудом умудрились подсказать, так что она заработала баллов — на «тройку».
И сейчас, хоть режьте ее на месте, не смогла бы она сказать, сколько вон та зелененькая бумажка будет в пересчете на рубли. А если две бумажки?
И без всякой задней мысли Юлька решила воспользоваться случаем. Осторожно вытянула купюру, полюбовалась на нее, даже на свет посмотрела (а интересно, водяные знаки там есть?) и сунула банкноту в сумочку – больше на память, чем из расчета.
А потом Юлька заметила еще кое-что интересное. Коричневый кожаный футляр. Из него высовывался край какого-то украшения. В этом Юлька разбиралась лучше, и навскидку определила, что вещица дешевенькая – вряд ли стоит даже пару тысяч, рублей, конечно.
Металл, из которого сделана цепочка – даже на серебро не тянет, а камушек – соколиный глаз, что ли…или тигровый… Что-то в этом роде. За эту фи-гню уже точно никто не будет в претензии. Юлька даже сомневалась, что вещь принадлежала Олегу. Может, побрякушка уже лежала в сейфе, кем-то забытая, когда он перекладывал туда деньги.
Не трогая футляра, Юлька осторожно подцепила кончиком длинного ноготка цепочку, и украшение тоже перекочевало в ее сумочку. В качестве «памятки» о встрече - оно годилось даже лучше, чем доллар.
…Выйти из гостиницы удалось без всякого труда.
Утро было чудесное – солнечное. Воздух еще чистый и прохладный. Юлька шагала по набережной широким танцующим шагом. Она почти не спала ночью, но это всё была ерунда, она знала, что сегодня ей будет сопутствовать чувство полета: расправь руки – и лети.
На набережной никого почти не было, только Наташа готовилась уже открывать киоск, раскладывала товар. Никто из ее соседей-торговцев еще не пришел.
Юлька не стеснялась Наташу, впрочем, сейчас она бы никого не стеснялась. Она закружилась, переступая, постукивая каблучками по каменным плиткам – закружилась грациозно, как в вальсе. Наташа засмеялась – и окликнула ее:
— Откуда идешь?
Но Юлька – обычно открытая душа — на этот раз лишь головой покачала – мол, не скажу, чтобы не завидовала. И неожиданно для себя предложила.
— Давай, я у тебя что-нибудь куплю. Я сегодня счастливая, у тебя торговля хорошо идти будет.
У Наташи, как у большинства других торговцев, был настоящий мини-маркет. Тут можно было купить все – начиная от никому не нужных «магнитиков», и до кремов от солнечных ожогов, пользовавшихся громадным спросом. Шляпы и платки, мыло ручной работы и специи в ярких баночках, сувениры и украшения из ракушек, отдельно раковины всех размеров, подушечки и саше с душистыми травами.
Юлька, падкая на духи и вообще все яркие цветочные запахи, облюбовала маленький пробник, аромат которого показался ей каким-то неземным.
— Вроде жасмин…а может, и ладан. И еще какая-то горьковатая нота…Будто райский сад, куда только после смерти и попадешь…
Юлька вытащила из сумочки зеленую бумажку.
— Я вот таким вот расплачусь, ладно? Все равно мне его, у нас, деть некуда. Возьмешь?
А вот чего не заметила Юлька, пряча склянку с маслом, это того, что неплотно застегнула замочек. И когда забежала домой – надо же было переодеться перед работой – сколько ни перетряхивала она сумочку, но так и не смогла найти побрякушку. Выходит, на память об Олеге, и об этой ночи у нее не осталось ничего, совсем ничего.
*
Соня жила у самого моря. Ветхий домик стоял так близко к воде, что бабушка каждую весну говорила:
— Вот увидишь, еще несколько лет, и нам придется отсюда переселяться. Рано или поздно вода подмоет берег – сначала рухнет наш сад. А потом и дом.
Сад было не особенно жалко – всего-то и росло в нем, что яблони в высокой траве. Бабушка уже ходила с палочкой, ей трудно было заниматься землей, а Соню она не принуждала («Проснется если тяга, тогда сама…»)
Когда наступал сезон, яблоки в две недели осыпались дождем. И тогда бабушка пекла пироги, и варила варенье. И ставила яблочный сидр на всю зиму, а запах во всех комнатах стоял такой, о каком говорят – хоть ножом режь.
В детстве Соня думала, что не будет ничего страшного, если сад переселится на дно моря и достанется какой-нибудь Русалочке. Ведь у дочерей Морского Царя из сказки Андерсена были же свои сады?
Вот уж чего Соня не боялась – так это моря. Когда-то ее, крохотную, двухлетнюю, родители привезли сюда и отдали бабушке.
— У нее одна пневмония за другой. Врачи говорят: «Такие дети долго не живут» Разве что морской воздух спасет ….
Может, Соня действительно была так плоха. А может, ее родители искали какой-то «спасательный круг» для бабушки, только что потерявшей мужа. Бабушке снова нужно было отыскать для себя смысл жизни, и беспомощная внучка подходила для этой роли как нельзя лучше.
Анастасия Николаевна, сначала повинуясь чувству долга, а потом всей душой привязавшись к девочке, исполняла свои обязанности сверхдобросовестно.
Тут был и сон на свежем воздухе, и солнечные ванны, и обливания морской водой. А плавать Соня научилась будто сама собой. Хотела обняться с морем, а получилось – поплыть.
Анастасия Николаевна придерживалась строгих правил: дети купаются только на мелководье, и только под присмотром взрослых. А именно – без бабушки Соне запрещалось даже по краю воды ходить. И несколько лет правила эти строго соблюдались. Но потом появился Митя и все полетело в тартарары.
Митя был практически их соседом – жил в том же районе, только на несколько улиц дальше от берега. Познакомились они с Соней, когда ей было восемь, а ему двенадцать лет.
Митя спалил Соню «на горячем». Она выпускала рыбу. Бабушка объясняла внучке, что рыбаки уходят в море не просто так. Анастасия Николаевна подбирала понятные слова. Семьям рыбаков не обойтись без улова. Его или съедят или продадут, и на вырученные деньги будут жить.
Ну ладно, с этими большими рыбинами, что мужчины привозили в лодках, всё понятно, хотя их тоже жалко. Но вот эта мелочь, которая плещется в ведерках – ей же еще жить и жить. И что там, простите, есть или продавать?
И Соня подкрадывалась неслышно, на цыпочках, за спинами рыбаков, выхватывала из ведерка мелкую рыбешку – одну или несколько, как повезет – и неслась прочь, чтобы выпустить ее в море.
Чаще всего это удавалось сделать незаметно. Если рыбаки и замечали, то ругались, как правило, беззлобно. Все равно эту мелюзгу они по большей части отдавали кошкам, что дежурили поблизости в ожидании и надежде.
Но один раз Соня заметила, что за ней наблюдает смуглый мальчик, что загорал на камнях рядом с пирсом. Он сидел, обхватив колени, подставив дочерна прокаленную спину солнцу и внимательно смотрел на нее.
Соня метнула на него взгляд гневный и одновременно испуганный – она равно боялась, что он окликнет рыбаков и укажет на воровку, и в то же время не хотела унижаться перед ним, делать умоляющий знак, чтобы он этого не делал.
Но мальчик лишь смотрел на нее – и только. А потом другой пацан, у которого Соня утащила рыбешку, заметил это, взъярился, п погнался за ней. Он мог бы и не догнать ее — Соня бегала быстро, неслась как ветер. Но тут дорогу пацану заступил тот, черноволосый мальчик. И Соня издали смотрела на их разборку. Вот один схватил другого за рубашку, вот они гневно говорят что-то друг другу, вот белобрысый парень ослабляет хватку, и возвращается на пирс, где осталась его удочка…
Соня приблизилась к мальчику, вступившемуся за нее – осторожно и нехотя. Надо было поблагодарить, но она боялась услышать что-нибудь грубое. Например, что она ведет себя как ду-ра.
Но он сказал только:
— Рано или поздно тебя побьют.
Соня дернула плечом. Что ж делать, такова плата, и она на нее подписывается. А потом она заметила, что на камнях рядом с мальчиком лежала зеленая резиновая маска со стеклом. Соня давно о такой мечтала, но бабушке даже заикаться не стоило. Анастасия Николаевна не умела нырять. А кто проследит за ребенком под водой?
— Ты с ней плаваешь? — спросила она едва ли не с благоговением, — А можно мне….посмотреть.
По версии бабушки – Соня сейчас играла на детской площадке, той самой, где качели и алюминиевая ракета – в парке, в одном шаге от дома. Бабушка варила варенье и отпустила внучку под честное слово.
Но сейчас девочка забыла обо всем. Нагретую солнцем и вместе с тем еще мокрую маску она надевала с таким чувством, будто ей протянули корону. Соня даже заходить в море далеко не стала – дно здесь понижалось круто, и ей хватило нескольких шагов от берега, чтобы стало – по грудь.
Она опустила лицо в воду.
И пропала.
Исчезли звуки – море будто ладони к ушам приложило, делая знак: слушай только меня. Исчезло небо, люди, все… Был голубой, чуть туманный мир, гладкие камни на дне – такие яркие и крупные… Все точно во сне.
….Кто-то рывком поднял голову Сони. Мальчик смотрел на нее с искренней тревогой.
— Ты утонула, что ли? Вторая минута пошла, а ты – лицом в воду…
— Я и не заметила.
Когда мальчик убедился, что с ней все в порядке, тон его стал недоуменным:
— Да на что тут смотреть-то… Вода и камни. Тут же пляж. Ни водорослей, ничего, даже рыбы не заплывают, медузы только если… Вот на диком пляже…
— Ты мне его покажешь? — спросила Соня, глядя на мальчика, как на божество.
Да так оно и было. Мальчика звали Митей, и на все последующие годы детства и юности Сони, он стал для нее не только непререкаемым авторитетом, но и тем, кому она едва ли не поклонялась.
Позже бабушка познакомилась с Митей и сделала вывод, что ему можно доверять. Воспитанный мальчик, из хорошей семьи – родители интеллигентные люди. Митя старше Сони, голова не плечах есть…Бабушка лишь самой себе могла признаться, какое испытала облегчение – есть с кем отпустить девочку погулять, не нужно теперь сопровождать ее всюду.
Знала бы Анастасия Николаевна, что эта парочка ее безбожно обманывает! Нет, Митя и Соня гуляли и по городу, выучив его до последнего камушка, до того, что – глаза им завяжи – они пришли бы туда, куда им нужно, безошибочно, не споткнувшись. Они катались на аттракционах, и просиживали по два сеанса подряд в открытых кинотеатрах. Но все же главной страстью их было море, и скоро не было бы такого подводного уголка у берега, который бы они не изучили.
Начиная с ранней весны и до поздней осени, каждую свободную минуту они проводили, если не на самом берегу и не в воде, то где-то поблизости. Как другие девчонки скрывают от близких запах табака, когда начинают курить, так и Соне приходилось нюхать свои вещи, и поспешно бросать их в стирку, так как тянуло от них этим непередаваемым запахом моря – йода, рыбы, водорослей – а нечего бросать шмотки, где придется, если вам приспичило именно тут нырять.
Потом Митя окончил школу и уехал учиться далеко, на север, в Питер. Соня же в старших классах подрабатывала тем, что сопровождала туристов на «подводных экскурсиях» — показывала начинающим дайверам, где лучше нырять, чтобы увидеть что-то красивое или хотя бы необычное. Если не затопленный корабль, то живописные подводные скалы или пещеры.
Летом Митя приезжал – такой незнакомый и такой родной – высокий, раздавшийся в плечах, в черной куртке с заклепками. С новой татуировкой дракона – от запястья до плеча. И первая же их встреча заканчивалась тем, что они бежали к морю, чтобы заново встретиться – уже на глубине.
Продолжение следует
