Вы наверняка отмечали для себя часто упоминаемые в новостях сообщения такого рода: «Бастрыкин дал указание разобраться…», «Бастрыкин поручил расследовать…». Их повторяемость заставляет человека типа меня, не знакомого с механикой работы Следственного комитета, понимать её алгоритм так: Бастрыкин дал указание – дело расследуется, Бастрыкин не дал указания – дело не расследуется. То есть, ты представляешь себе организацию работы комитета таким образом, что в любом случае инициатива должна и может исходить исключительно от главы ведомства.
Но одна позавчерашняя новость поколебала это представление, которое уже, было, начинало во мне консолидироваться. «Фонтанка» сообщила об отчислении с родного мне филфака СПбГУ девушки по имени Мария Киселева. При этом нигде не упоминалось о судьбоносном указании Бастрыкина.
Марии оставался месяц до защиты диплома в магистратуре. В вину ей поставлено то, что она была привлечена правоохранительными органами к административной ответственности как задержанная при возложение цветов к памятнику жертвам политических репрессий. «Ну», скажете вы, - «Бастрыкин такими делами не занимается». Вот вы об этом знаете, а я – нет.
И действительно, похоже, вы правы: основанием для важного изменения в судьбе этой, уже бывшей, студентки стало не указание упомянутого важного человека, а письмо из МВД. Так что я по-прежнему остался в неведении относительно того, делает ли что-либо СК без личных указаний Бастрыкина.
А пока вернемся к нарушительнице. Собственно, почему к нарушительнице? Цветы человек возлагал к памятнику жертвам политических репрессий. Памятника нынешние власти не запрещали. Существование жертв политических репрессий – по крайней мере, официально – не отрицают.
Возлагала цветы в связи со смертью Алексея Навального? А почему она не имела права их возлагать? Какой закон в государстве, управляемом поголовно верующими начальниками, запрещает человеку чтить память какого-то дорогого ему почившего человека?
Разве объявлен Навальный врагом этого государства? Государства, государства. Именно – государства. Нет, не объявлен. Он осужден по статье о терроризме и экстремизме? Так скольких человек под неё подверстали! Алексей и его команда, например, стали «террористами» и «экстремистами» за то, что разоблачали перед людьми этих самых верующих начальников.
Метод навешивания в суде таких ярлыков, крайне небезобидных для дальнейшей судьбы человека, настолько грубо непрямолинеен, что и экстремистом, и террористом ты легко можешь стать, не там перейдя дорогу. А также перейдя «там». Или не переходя.
Статьи закона очень полезно знать вообще всем гражданам. Но понятие «Закон» в смысле всего государственного законоуложения да ещё и с приложенной к нему правоприменительной практикой является весьма сложной и громоздкой вещью. Если взять законы в более узком смысле, то их в стране тьма тьмущая. Поэтому изо всех граждан в какой-то мере заметную их часть могут знать по памяти только преступники и работники правоохранительных органов. Так сказать, исходя из требований к их профессиям.
Мы же руководствуемся тем, что показано в милых нашему сердцу книжках и фильмах про разных «проклятых расхитителей социалистической собственности» и про людей, которые «мешают нам жить». В них защищающие интересы государства люди по одной и той же схеме расследуют преступление, находят преступника, задерживают его и отвешивают положенное по закону.
В нашей нынешней жизни дело пошло противоположным, более прогрессивным ходом. Находят преступника… Нет, не находят – начальник указывает, кому надлежит быть преступником. Подчиненным от этого только легче: искать не надо, обычно он известная фигура, у всех на виду. Его задерживают и… дело за малым – выбрать для него преступление. Конечно – посолиднее, на больший срок. Для красоты букета рекомендуется добавить несколько других, помельче, но дискредитирующих его как личность. А в суде не так чтобы особо изощряются, легко подводят человека под нужную статью. Это футболисту или баскетболисту нужны часы пота на тренировках, чтобы перед публикой блеснуть точностью действий, приводящих к нужному результату. А от судей кто будет требовать ювелирности? Верующие начальники? Не требуют. Иначе судьи бы тоже тренировались в выведении таких приговоров.
И вот сравните. Предположим, девушка Маша Киселева возлагала бы цветы на могилу Евгения Пригожина. Задержали бы её? А затем, как следствие задержания, исключили бы из университета? А ведь Пригожин не словом, не фильмами, а совершенно вооруженным образом шёл – да даже не шёл, а ехал – против государства. Вот что значит – «из своей стаи». Впрочем, раз он человек, то, наверное, не из стаи, а… скажем, из коллектива.
Не только потерявшие последнее доверие к родному государству граждане видят нехитрые маневры российского судопроизводства. Видят их даже истово верные государству за свою обласканность, но при этом не потерявшие разума люди. Видят и другие, не так чтобы слишком обласканные, но упрямо считающие, что «государство – это мы» - хотя правитель-солнце давно сказал: «государство – это я».
Видит вся эта масса людей, но полагает, что так и надобно поступать нашим судам. А иные ещё и укоряют делающих судебное дело, что делается оно недостаточно решительно и радикально. Они исходят из того, что принятый стиль делает более наглядной борьбу с врагом. Одно дело, если ты притянул действительно виновного в уголовном преступлении. В чем тут аллегория? В чем тут цимус, если перевести на юридический язык? В чем воспитательный эффект – если переводить на педагогический? А при устоявшемся в стране судебном подходе всем всё понятно: перед вами враг.
Если человек проехал по встречной полосе, то его можно оштрафовать за нарушение ПДД, а можно посадить как британского шпиона. Он сам себя выдал. Вернее, его выдала въевшаяся привычка, ведь в Британии движение левостороннее. При таком подходе смутьяны никогда и никуда не денутся от возмездия.
И, пожалуйста, пожалуйста, не старайтесь ничего доказывать: снизится воспитательный эффект! Вместо этого ткнуть ему в харю что угодно: хоть подвернувшуюся селедку, хоть подвернувшуюся статью – ха! Поучительно? То-то!
А кто-то говорил, что истории больше нравится кататься не кругами, а спиралями…
Итак, посмотрим, что получается с Машей. Не с той, которая на «садитесь, Маша» ответила «спасибо, Вова». Что получается с другой, которая ни Вове, ни Диме, ни Мише, ни даже Славе ничего не говорила.
Скажем, выпили вы из своего стакана половину налитого вина, потом заболтались с компанией, а сейчас катите одну из пустых бочек на виночерпия за то, что стакан у вас полупустой. А я, пока вы жарко обсуждали сложную международную обстановку, попереворачивал вверх дном эти кажущиеся пустыми бочки и потихоньку нацедил себе из остатков где-то полстаканчика. И он мне представляется полуполным.
Так вот, получается, что не всё так дурно в моей альма матер. В той же заметке «Фонтанки» рассказывается, что дисциплинарный комитет студсовета вынес решение о том, что потенциальное отчисление Киселёвой — «несоразмерное, необоснованное и несправедливое» и его необходимо заменить выговором. Значит, не всё потеряно в главном – в людях. И я понимаю студсовет: им совершенно ясно, что не за что наказывать человека. Но вставать на дыбы абсолютно бесперспективно и даже опасно для самого этого человека, а спасать его надо. Оттого и возник этот выговор.
Однако при всей своей полунаполненности я не полностаканно уверен в успехе дальнейших шагов Марии Киселевой, сказавшей:
«Меня в университете многие поддерживают, студенческий совет продолжает бороться за мое право окончить университет. В ближайшее время мы подадим жалобу в комиссию по урегулированию споров. Если это не поможет, мы вместе с адвокатом обратимся в суд».
Тем не менее, я всячески поддерживаю её готовность к действию и высоко оцениваю проявляемое ею достоинство в защите своих прав в ответ на творимый произвол.
А что до университета, видимо, в нем многое изменилось. Это в мои годы учебы я не уставал удивляться, насколько царящая в нем атмосфера свободолюбия (это в те-то годы абсолюта «руководящей и направляющей роли партии»!) отличалась от застойной атмосферы провинциального военно-промышленного и военно-морского городка, из которого я приехал.
ДО НАСТУПЛЕНИЯ 2030 ГОДА ОСТАЕТСЯ 2061 ДЕНЬ. ПОЧЕМУ Я ВЕДУ ЭТОТ ОТСЧЕТ, СМ. В "ЧЕГО НАМ НЕ ХВАТАЛО ДЛЯ РЫВКА"