В клинической практике было замечено, что пациенты, истощенные тревогой, часто образуют область психики, которую назвали психическим убежищем. Этим убежищем, обычно, являются притягательные фантазии, которым придается пациент, для того, чтобы успокоиться и не чувствовать изматывающую тревогу. В этих фантазиях пациент представляет себя в безопасном месте: пещере, необитаемом острове, в составе тоталитарной организации, которая готова заступиться за любого своего участника. Это мечта, погрузившись в которую, пациент может временно не чувствовать своей тревоги.
Идея написать статью о психических убежищах появилась у меня во время изучения биографии великого нидерландского живописца Винсента ван Гога. В частности, мое внимание, как психолога, привлекла его картина«Башмаки», которая была им написана незадолго до самоубийства. На ней изображена пара крестьянских башмаков. Казалось бы, где в этой картине эстетика, пленительная красота, драматический конфликт или мудрость веков? Просто пара грязных, старых башмаков, которые почему-то приковывают к себе внимание. Франсуа Гози, который был подмастерьем художника, вспоминает, как ван Гог подбирал подходящую обувь для картины: «На блошином рынке он купил пару старых, больших, неуклюжих башмаков — башмаков какого-то работяги — но чистых и заново начищенных. Это были обычные старые ботинки, ничего примечательного в них не было. Как-то днём, когда шёл сильный дождь, он надел их и направился на прогулку вдоль старой городской стены. И вот, залепленные грязью, они стали гораздо более интересными».
Ван Гог создал около десяти «портретов» поношенной обуви. Что заставляло его возвращаться к этой теме снова и снова в дни, когда лечебница для душевнобольных в Сен-Реми время от времени становилась его вынужденным пристанищем. Убедительный ответ, как мне кажется, дает немецкий философ Мартин Хайдиггер. Башмаки стали, по его мнению, аллегорией реального опыта крестьянской жизни, которую можно прочувствовать, вглядываюсь в эту картину. Вот что он пишет: «Из темного истоптанного нутра этих башмаков неподвижно глядят на нас упорный труд тяжело ступающих во время работы в поле ног. Тяжелая и грубая прочность башмаков собрала в себе все упорство неспешных шагов вдоль широко раскинувшихся и всегда одинаковых борозд, над которыми дует пронизывающий резкий ветер. На этой коже осталась сытая сырость почвы. Одиночество забилось под подошвы этих башмаков, одинокий путь с поля домой вечернею порою. Немотствующий зов земли отдается в этих башмаках, земли, щедро дарящей зрелость зерна, земли с необъяснимой самоотверженностью ее залежных полей в глухое зимнее время.»
Высоко оценим поэтический дар этого немецкого философа. Мне кажется ему удалось дать яркое и точное описание ощущений и чувств, которые переживал ван Гог, работая над этой картиной и которые бессознательно переживаем мы, глядя на нее. Известно, что крестьянская тема для ван Гога была излюбленной. Работая над картинами крестьянского быта он чувствовал себя «пахарем», «сеятелем», «жнецом». В своих письмах к друзьям он писал о сильном желании переселиться в крестьянскую хижину и вести образ жизни, ничем не отличный от образа жизни «низшего сословия», даже не видясь много месяцев с «образованными людьми». Мне кажется не случайно ван Гог, который видел галлюцинации, кошмарные сновидения, переживал непереносимую тревогу, в своих мыслях обращался к трудной, честной и тихой доли землепашца. В этой простой жизни он видел «область относительного покоя и защиты от напряжения.» То есть идентифицируясь с крестьянами и погружая себя в фантазии об их нелегком быте он чувствовал себя в убежище, в котором имел возможность оградить себя от тревоги и боли. Можно предположить, что деревенский социум представлялся для ван Гога эффективной организацией, под защитой которой он может чувствовать себя в безопасности. В письмах, которые ван Гог писал своему брату Тео чувствуется потребность скрыться от внешнего мира: «Видишь ли, когда я думаю обо всем этом и еще о многих вещах, слишком многих, чтобы я мог тебе их перечислить, – о трудностях и заботах, которые отнюдь не уменьшаются с возрастом, о страданиях, разочарованиях, о страхе перед неудачей и даже позором, – тогда и мне не чуждо это желание – уйти от всего!»
Пространством безопасности для ван Гога стала крестьянская хижина и ее обитали, с которыми он себя отождествлял в своих художественных фантазиях. Интересно, что художник называл убежищем свою мастерскую, творя в которой, он обрывал контакт с психической и социальной реальностью: «То, что я устроил такую мастерскую-убежище здесь, на подступах к югу, вовсе не так уж глупо. Тут, прежде всего, можно спокойно работать. А если кто-нибудь сочтет, что отсюда слишком далеко до Парижа, тем хуже для него и пусть болтает что угодно.» Укрываясь в мастерской-убежище, ван Гог успокаивался, ощущая «немотствующий зов земли» и «сытую сырость почвы.» Позже он называл убежищем клинику для душевнобольных в Сен-Реми.
Но сны наяву о крестьянском житье-бытье были не единственным психическим убежищем, в котором пытался укрыться художник от непереносимой тревоги. В какой то момент ван Гог пишет брату, что хочет вступить в Иностранный легион для прохождения службы в Северной Африке и проводит удивительное сравнение между клиникой в Сен-Реми и армией: «здесь, в лечебнице, мне приходится подчиняться правилам, я чувствую себя спокойно. А на военной службе меня ждет примерно то же самое».
Внутренний смысл многих картин, стихов, фильмов, литературных произведений трудно постигнуть без понимания их, как убежища, в котором художник, и мы вместе с ним можем найти временное укрытие. Потому что, даже нормальный индивид испытывает потребность в убежище, когда тревога превышает порог переносимости, и исчезает после завершении кризиса.
Думая об убежище, особенно грустно читать строки его последнего неотправленного письма ван Гога к брату, в котором он благодарит его за то, что он принял участие: «в создании кое-каких полотен, которые даже в бурю сохраняют спокойствие.» Читая их, отчетливо понимаешь, что психическое убежище — это только фантазия-ловушка, поставленная тяжелой патологией на пути к развязке.
#вангог #живопись #тревога #Хайдиггер #башмаки
Другие публикации автора:
Как Фрейд разгадал секрет улыбки Моны Лизы?
Самоубийство Мэрилин Монро или почему психотерапевты не пьют кофе с клиентами
Кожа, в которой жил Андрей Миронов
Александр Блок. Болезнь, психоз и смерть поэта