Предыдущую главу 10.1 читайте здесь
«ГВАРДИИ СТОЯТЬ НА МЕСТЕ И УМИРАТЬ!»
(июнь - июль 1916)
А в Гельсингфорс Илья Иванович попал через два дня. Понимая, что Кристина еще не успела приехать в Тампере к мужу, беспокоить женщину не стал. Тем более что вопрос, по которому ему велели прибыть, оказался крайне важным и не допускал никаких отвлечений.
В штабе флота Стрельцову сообщили, что его вызвал к себе лично Василий Александрович Канин.
Полковник от удивления даже головой покачал: ну и дела творятся, его высокопревосходительство прежде не оказывал такой чести своему начальнику разведки.
Комфлот стоял перед картой Балтийского моря спиной к дверям своего просторного кабинета. Услышав доклад вошедшего, повернул голову и произнес:
– Здравствуйте! Прошу вас подойти к карте.
Стрельцов встал рядом с адмиралом, продолжая раздумывать, о чем пойдет речь. Василий Александрович держал паузу. Подошел к столу, на полированной поверхности которого почти ничего не было, за исключением нескольких бумаг. Взял одну из них, мельком пробежал глазами по строчкам, и положил на место. Снова вернулся к карте.
«Видимо, не очень представляет, с чего ему следует начать,» – подумал полковник, но тут же услышал голос Канина:
– Мы полагаем, что ввиду боевых событий, произошедших недавно в Северном море, внимание германского военного командования продолжает быть сосредоточенным на Атлантическом театре. В Берлине после крайне тяжелого для обоих участников Ютландского боя размышляют над тем, как обойти англичан. Не мне вам рассказывать, что германский флот все еще очень силен. И рвется в бой, чтобы завоевать выход в открытый океан. Поэтому мы и полагаем, что в течение ближайшего времени нет оснований ожидать крупных операций немцев в направлении Рижского залива. Ставка решила воспользоваться этим и произвести сильный нажим на Рижском участке сухопутного фронта, рассчитывая, что германские корабли не смогут сейчас оказать помощь своей армии.
Василий Александрович замолчал, сквозь стекла пенсне вгляделся в лицо подчиненного, будто видел его впервые, подошел вплотную к карте, ткнул пальцем в то место, где находилась Рига, и продолжил:
– Начальник штаба Ставки генерал-адъютант Михаил Васильевич Алексеев предписал командующему Северным фронтом подготовиться к наступлению силами 12-й армии с целью заставить немцев отойти от Двины и, может быть, при дальнейшем успехе, очистить всю Курляндию. Значительная роль в этом деле определена флоту. От нас требуется произвести высадку морского десанта на мыс Доменес и на побережье Рижского залива. Вы, Илья Иванович, в октябре прошлого года участвовали в подготовке демонстративного десанта на Доменес. Весьма успешно справились с поставленной задачей. На сей раз, я назначаю вас своим представителем в штабе Северного фронта на время подготовки совместных действий. Вам, как полковнику Генерального Штаба, и карты в руки, в Академии армейские и фронтовые операции учили, теперь пора воплотить теорию в практику. Надеюсь на ваши личные качества, думаю, что вы найдете общий язык с сухопутными штабистами. Смотрите, не повторите ошибок Колчака, который в начале войны так и не смог в Ставке Главковерха защитить план активных операций флота. Александр Васильевич тогда жаловался на чрезмерный бюрократизм генштабистов. Но вы многих этих людей, должно быть, знаете лично, поэтому сможете договориться. Рассчитываю на ваш успех. Детали узнаете у Черкасского, Михаил Борисович полностью осведомлен во всех вопросах, с ним будете держать связь. Вопросы есть? Нет? Тогда приступайте к работе немедля! С Богом!
Осенив полковника широким крестом, адмирал развернулся и пошел к столу, показывая, что аудиенция окончена. Стрельцов покинул начальственный кабинет и отправился к Непенину. Тот будто ждал и искренне обрадовался встрече с начальником разведки флота.
– Прошу, прошу, Илья Иванович! Располагайтесь, рассказывайте!
Полковник подробно рассказал о встрече с командующим.
Непенин, откинувшись в рабочем кресле, внимательно выслушал, а потом изложил свое мнение:
– Что же, Илья Иванович, дело замышлено важнеющее! Давно пора немцам шею намылить. Я рад, что ответственная роль в подготовке операции отведена именно вам. И за Канина порадовался: он, наконец, получил ясный приказ, как действовать, и энергично начал его исполнять. Всем известно – Василий Александрович – образцовый исполнитель. Под командой Николая Оттовича Эссена храбро воевал и умело командовал, а сам, став командующим, инициативу в последующем утратил. Нет у него оперативного таланта, вот его беда. Теперь в совместной операции Балтийского флота и Северного фронта он вроде обрел уверенность, так как получил непосредственное начальство в лице генерала Алексеева. Будет стараться проявить себя, чтобы уж совсем со счетов-то не сбрасывали. Если удастся наладить хорошее взаимодействие с армейским командованием, то можем и вправду германцев отбросить от Риги, пока их флот своему ландштурму на помощь не придет. А установление взаимодействия – теперь ваша епархия. Желаю вам всяческих успехов! Командование разведотделением временно передайте Ренгартену. В помощь ему и Тихонову мы пришлем офицера. Я вообще намерен выступить с инициативой о расширении штатов разведчиков-балтийцев. Но об этом потом. А сейчас – в добрый путь!
В кабинете капитана 1 ранга Черкасского Стрельцов внимательно изучил документы планирующейся операции, которыми его обложил Михаил Борисович. В директиве Ставки командующему Северным фронтом, в частности, было сказано:
«Полезно принять меры к тому, чтобы заставить противника еще более растянуть свои силы. Для сего доступны способы демонстративные, в виде подготовки десанта на Домеснес и на Рижское побережье или, по соглашению с командующим Балтфлотом адмиралом Каниным, производство десанта морскими полками о-ва Эзель...
Ныне немцы почти не имеют войск на побережье. Угроза захвата и утверждения нашего на берегу заставит их выделить часть сил, вероятно, из состава же войск, вам противостоящих, и тем облегчит выполнение поставленной задачи».
Выписка из директивы пришла в штаб флота. На основании директивы Черкасский разработал план десантной операции, утвержденный командующим. В документе чувствовался наступательный порыв, флот помогал армии реабилитироваться после поражения, которое она потерпела в четырнадцатом году в Восточной Пруссии. Балтийцы учитывали неспособность германского флота на активные действия после сражения с англичанами, а также отсутствие у противника свободных резервов на сухопутном театре. Важно было успеть воспользоваться полученными преимуществами, создать ударную группировку за счет 1-й и 5-й армий, державших фронт южнее 12-й, и заставить немцев отойти от Двины. Операцию планировалось поддержать морским десантом.
Сухопутное командование предложило провести лишь демонстрацию десанта силами нескольких батальонов морской бригады с острова Эзель, но Канин и его штаб высказали намерение высадить более крупный десант в составе 24 батальонов пехоты и 13 эскадронов конницы при 54 орудиях: возможность высадки больших соединений с кораблей имелась. Флот ставил цель не демонстрацию, а мощный удар с моря и согласованное с фланговой 12-й армией наступление вглубь Курляндии.
План операции на карте с пояснительной запиской, в конверте из плотной бумаги, запечатанном пятью сургучными печатями, полковник Генерального Штаба Стрельцов вез с собой в служебном автомобиле под охраной двух офицеров штаба флота. Черный «паккард»
разведывательного отделения ранним июньским утром выехал из Ревеля, а к вечеру уже был в пригородах Риги. Движение моряков часто прерывалось многочисленными постами охраны и военными патрулями, призванными бороться с вражескими лазутчиками и диверсантами. В конце концов, машину окончательно застопорил на улицах города не в меру бдительный штабс-капитан с георгиевским крестом на френче и нервным тиком от ранения в голову. Его патрульные солдаты бесцеремонно перекрыли дорогу и не пропускали «паккард» в сторону штаба фронта. Один из патрульных – немолодой рябоватый ефрейтор – кивая головой в сторону машины, громко говорил сотоварищам:
– Гля-кось, точно шпиёны прикатили. Амундированы не по-нашему, и сидят, разваливши, в своем ахтомобиле! Шлепнуть бы их, и делу конец!
Инцидент уладил специальный представитель командования – моложавый капитан Генерального Штаба, приехавший встретить гостей. Обменявшись со Стрельцовым приветствием, он велел разблокировать улицу и сам, стоя на подножке «паккарда», сопроводил командированных в центр Риги, где в красивом трехэтажном особняке на Александровском бульваре размещался генералитет Северного фронта и штаба 12-й армии, действовавшей на Приморском направлении.
Сопровождающий провел Илью Ивановича через подъезд с фасада и довел до канцелярии секретного делопроизводства, где пакет под расписку был помещен в недра несгораемого сейфа. Потом показал полковнику офицерскую гостиницу и зарезервированный для него номер. В неуютном, но чистеньком помещении висел настенный календарь, указывавший число – 19 июня 1916 года. «Завтра Вашему превосходительству сорок три исполнится, не забыли-с?» – с ехидцей спросил сам себя Стрельцов.
Следующее утро выдалось напряженным, и день рождения сам собой забылся. В штаб Северного фронта из Могилева приехал начальник штаба Ставки Верховного Главнокомандующего генерал Алексеев.
Он лично хотел услышать доклад штаба Балтийского флота по выполнению поставленной задачи высадки морского десанта в германском тылу. В просторном актовом зале с колоннами, на треть заполненном генералами и старшими офицерами, у карты докладывал полковник Стрельцов:
– Чрезвычайно важно подчеркнуть, что командующий флотом в начале операции предлагает захватить селение Кляйн-Ирбен и в дальнейшем, двигаясь в направлении мыса Люзерорт, уничтожить с тыла германские батареи.
Было тихо, собравшиеся внимательно слушали, о чем говорил офицер Генерального Штаба, как-то непривычно обмундированный по-флотски.
– По замыслу высадки для двух батальонов первого броска предусмотрены легкие баркасы с моторами. В базе высадки – селении Роен, которое лежит в 56 милях от Риги и в 17 милях от мыса Доменес, планируется развернуть восемь пристаней разгрузки. Высадку будут поддерживать: линейный корабль «Слава», крейсер «Богатырь», минный заградитель «Амур», 5 канонерских лодок, два миноносца 1-го дивизиона, 4 миноносца 4-го дивизиона, все 16 миноносцев 6-го дивизиона, 10 миноносцев 9-го дивизиона, 4 тральщика, 5 подводных лодок. Авиация представлена авиатранспортом «Орлица» с одним авиационным отрядом на борту и тремя береговыми авиастанциями с 23 летательными аппаратами.
После завершения доклада Стрельцова генерал Алексеев обвел взглядом присутствовавших и велел задавать вопросы. Сухопутные штабные молчали. Поскольку вопросов не последовало, слово взял командующий Северным фронтом генерал-адъютант Куропаткин.
Стрельцов вспомнил, что видел несколько раз генерала перед японской войной, в ту пору тот был военным министром. За прошедшие двенадцать лет во внешности произошли большие перемены: вместо того худощавого, молодцеватого брюнета с места в зале поднялся седой, отяжелевший старик.
Качая головой, Куропаткин негромко говорил о том, что ему импонирует боевой настрой командующего Балтийским флотом и разработанная его штабом десантная операция. Вместе с тем, Северный фронт в данный момент времени совершенно лишен резервов. Те, что имелись в его распоряжении, недавно передали на Юго-Западный фронт генералу Брусилову, который начал успешное наступление под Луцком. Армии Северного фронта могли бы произвести ограниченные наступательные удары, чтобы вынудить германцев отойти от Двины. И в этом случае демонстрация морского десанта на мыс Доменес вынудила бы немецких генералов ослабить фронт. Но наступать вместе с Балтийским флотом в Курляндию Куропаткин не готов, поэтому не может поддержать план большой десантной операции.
В унисон с Куропаткиным выступил командующий 12-й армии генерал-лейтенант Радко-Дмитриев,
который сообщил, что вверенные ему соединения и части имеют большой некомплект личного состава, стрелкового и артиллерийского вооружения, патронов и снарядов. Наступать армии в таком состоянии было бы равносильно самоубийству. При этом дипломатичный болгарин сделал реверанс в адрес командования Ставки, добавив, что при поддержке ударной группировки, созданной из сил 5-й и 1-й армий, выполнение задач Верховного Главнокомандования возможно, но лишь на ограниченном участке и в случае отвлекающего удара флотского десанта в тыл противника. Планировать же наступательную операцию в Курляндии совместно с силами Балтийского флота он считает преждевременным делом. Расправив пышные черные усы, он грузно сел на место весьма довольный своим выступлением.
Генерал Алексеев, хмурясь, объявил, что совещание закончено, но вечером он намерен выслушать доклады командующего Северным фронтом и командующих армиями о состоянии войск. На следующее утро будет говорить о планирующейся десантной операции с представителем Балтийского флота.
– А сейчас, господа, все свободны, – по-строевому закончил генерал-адъютант.
Завершив служебные дела, Илья Иванович задумчиво шел по коридору первого этажа на выход из штабного здания. Неожиданно его внимание привлекла знакомая фигура: возле дверей с кем-то говорил кавалерийский полковник лейб-гвардейской выправки и кавалергардского роста. Несомненно, обладателем такой стати среди его знакомых мог быть только один человек! Восклицание вырвалось само собой:
– Вяземский, друг мой дорогой, как же я рад вас видеть!
Кавалерист обернулся и удивленно воскликнул:
– Илья Иванович, что за чудеса? Вы здесь какими судьбами?
Не переставая удивляться случайной встрече, они жали друг другу руки и улыбались. Вяземский представил Стрельцова своему собеседнику:
– Знакомьтесь, это – Илья Иванович Стрельцов, мой добрый товарищ и сосед по дому на Садовой в Петрограде …
– Подполковник Адельберг, командирован из штаба Юго-Западного фронта, – отрекомендовался офицер и тут же добавил:
– Вы уж меня простите, господа, но должен покинуть вас. Времени в обрез, а дел прорва!
Адельберг приложил ладонь к козырьку и ушел. А Вяземский предложил подойти к палисаднику перед штабом, закурил и стал рассказывать Стрельцову, что у него все в порядке, воюет в драгунском полку на Северном фронте, семью из столицы отправил в Симбирск, жена родила в прошлом году дочь, а старший наследник уже совсем большой стал, стало быть, жизнь продолжается.
Илья Иванович развел руками и с улыбкой заметил:
– Ну, будто вчера в Петрограде расстались. О себе тоже скажу конкретно: второй год служу на Балтийском флоте, о переводе из Главного управления, с Дворцовой площади, не жалею. Дочками доволен: Аннушка – в Москве, замужем за инженером, Машенька – в Петрограде, служит сестрой милосердия в госпитале. Учебу пока оставила. Вот только жаль, старшая внуками меня так и не осчастливила.
Тут он замолчал на мгновение, потом предложил:
– Аркадий Иванович, собственно говоря, что же мы стоим посреди улицы? Я рядом квартирую – в офицерской гостинице. Поднимемся, посидим у меня, если вы не сильно торопитесь…
– Да, я лишь вечером в полк с оказией возвращаюсь, так что часа три-четыре у нас есть в запасе. Можно и к вам зайти, – согласился Вяземский.
В гостиничном номере Илья Иванович вынул из походного саквояжа буханку хлеба, банку мясных консервов и даже несколько картофелин, отваренных «в мундирах» заботливым матросом-шофером. Он, было, собрался сходить за кипятком, чтобы организовать чайку, но Вяземский остановил его и достал из полевой сумки плоскую флягу.
– Меня наш полковой доктор в дорогу снабдил замечательной микстурой от простуды – настойкой лесной малины на разведенном спирту. Надо испробовать, надеюсь, она послужит нам лучше чаю.
С этими словами он забулькал из фляги в стоявшие на столе железные кружки. Офицеры одновременно с наслаждением втянули носом аромат лесной ягоды, встали и чокнулись кружками.
– За встречу!
Крепкая сладковатая жидкость слегка обожгла горло и разлилась по жилам приятной бодростью. Присев к столу, старые товарищи молча отдали должное немудрящей закуске.
– Илья Иванович, помнится, вы не держали на меня зла за склонность к табакокурению?
– Да, Бога ради, курите, какие могут быть разговоры!
– Еще хотел спросить, вы ведь до войны по ведомству военной разведки служили, как же это сочетается с переводом на флот? Простите за любопытство, если тут кроется некая тайна.
– Нет тайны, Аркадий Иванович. Увы, даже противнику известно, что полковник Стрельцов служит начальником разведывательного отделения Балтийского флота. В марте прошлого года занял эту должность, и с тех пор, как говорят мои флотские коллеги, вполне «оморячился»: в походы на кораблях ходил, в морских боях участвовал. И повторяю, я считаю, что попал на свое место.
Вяземский вновь взял фляжку, наполнил кружки настойкой и провозгласил тост за победу над германцем. Переведя дух и закусив, сказал:
– Илья Иванович, сегодня же 20 июня – ваш день рождения! Поздравляю и желаю доброго здоровья, прежде всего. А, уж остальное – как Бог положит: и смертушку лютую, чтоб в бою отводил, и с друзьями, чтобы встречаться чаще позволял!
Слова товарища растрогали Стрельцова, он поблагодарил за добрые пожелания и за крепкую память, в которой удержалась важная для него дата. Потом добавил:
– Предыдущий раз мы виделись с вами ровно два года назад, в Петрограде, за месяц до начала войны.
– Вы правы. Я хорошо помню ту встречу и разговор, который у нас состоялся о характере будущей войны. Сколько раз за прошедшее время я возвращался в мыслях к нему и убеждался в точности вашего предвидения. «Полкам на фронте придется туго, они будут отступать вглубь страны» – так вы тогда сказали. Сегодня наши полки откатились до Риги. Такова горькая реальность.
– Как бы хотелось ошибиться с мрачным прогнозом, но что теперь говорить! Да беда-то не только в том, что отступили, главная беда в том, сколько русской крови пролито на фронте. Ведь уже не один миллион солдатских и офицерских жизней положен за веру, царя и Отечество. Война забирает прежде всего лучших! Почти не осталось той старой довоенной императорской гвардии. Первая, вторая и третья гвардейские пехотные дивизии бились, не срамя традиций Бородина и Шипки. Они легли в Восточной Пруссии, в Польше, да повсюду, где надо было остановить врага, давящего пушками, пулеметами, газами. А гвардейская кавалерия? Взять хотя бы ваших кавалергардов, три их офицерских разъезда остановили всю 1-ю германскую кавалерийскую дивизию в 14-м году. И более нет истинных героев. Кое-кто из той гвардии, в основном молодые капитаны и ротмистры пошли командовать новыми полками, как вы, множа теперь старые боевые традиции на полученный в боях опыт. На них сейчас держится армия.
Вяземский кивнул в подтверждение слов и грустно вздохнул. А Стрельцов продолжил:
– С некоторых пор не оставляет меня одна мысль. Вы, я, другие наши бывшие однополчане, которые остались живы, – последние представители старой гвардии. Может, нас всего несколько сотен, может немного больше. Но у всех теперь одна задача – победить или умереть! Ее сто лет назад сформулировал командир гвардейского корпуса граф Остерман-Толстой, который на поле боя приказал: «Гвардии стоять на месте и умирать!». Лейб-гвардейцы, преображенцы и семеновцы, которые приняли на себя удар превосходящих сил французов, погибли, но сражение было выиграно. Считаю, что приказ действует и для нас.
– Вероятно, это именно так. Я часто вспоминаю своих бывших однополчан-кавалергардов, которые никогда не встанут в строй. Они выполнили свой долг до конца и ждут того же от меня.
Офицеры помолчали, по традиции помянули павших, потом продолжили неспешный разговор о своей службе на войне. Воевали далеко друг от друга, служили в разных условиях, но как хорошо каждый из них понимал другого…
Ближе к вечеру Вяземский собрался, поблагодарил Стрельцова за гостеприимство и ушел, так как уже подошло время ехать в полк.
Илья Иванович остался в номере и решил выспаться перед важным разговором с генералом Алексеевым.
Михаил Васильевич Алексеев принял его у себя в кабинете и приказал вновь кратко доложить о подготовке Балтийского флота к операции по высадке десанта в Рижском заливе. Илья Иванович впервые видел генерала так близко. Его мертвенно бледное лицо с темными кругами вокруг глаз явно указывали на тяжелые недуги. Но генерал держался бодро, седые усы с торчащими вверх кончиками то и дело грозно топорщились, когда приходилось поднимать голову и смотреть на висевшую на стене карту. Выслушав доклад, он сказал Стрельцову:
– Я вижу, что Василий Александрович Канин правильно понял мой замысел и готовит силами флота наступление в прибрежной части Балтийского моря. К моему сожалению, руководство Северного фронта не поддерживает этот план и, ссылаясь на объективные причины, отказывается атаковать позиции неприятеля силами 12-й армии во взаимодействии с морским десантом. 1-я и 5-я армии тоже не готовы к фронтальному удару. Поэтому я поручаю вам, полковник, довести до командующего флотом новый план. Наступление на побережье Рижского залива силами морского десанта начнет Балтийский флот. Я готов выделить для поддержки десанта полнокровную бригаду полевых войск. А может быть и целую дивизию. Пусть ваш штаб флота продолжит планирование операции, а Канин телефонирует мне лично о ходе ее подготовки.
В Гельсингфорсе после возвращения из командировки Стрельцов доложил комфлоту результаты обсуждения планов десантной операции командованием Ставки и Северного фронта. Канин не высказал никакой досады, узнав о негативном отношении генералов к совместному наступлению. Заметив, что другого и быть не могло, приказал продолжить подготовку высадки десанта.
В стремлении доказать, что Балтийскому флоту по силам решать самые сложные задачи, адмирал действовал весьма энергично. Два месяца его подчиненные работали с нарастающим подъемом: Минная дивизия успешно отражала натиск германских тральщиков на подступах к Ирбенскому проливу, а также рейды подводных лодок, рвавшихся к нашим коммуникациям под южным берегом. Остальные флотские силы на берегу и в море готовились к высадке десанта. Стрельцов в штабе Северного фронта восстановил связь со своими прежними сослуживцами и быстро решал возникавшие вопросы взаимодействия.
Подготовка лишь однажды прервалась на несколько дней. 28 июня императором был подписан указ о назначении Александра Васильевича Колчака командующим Черноморским флотом и производстве его в вице-адмиралы. Новость буквально ошеломила весь штаб Балтийского флота, равно как и самого Колчака. Адмирал Канин написал в Ставку, что решительно возражает против подрывающего основы организации операции перевода одного из наиболее талантливых офицеров. Но что-либо изменить было невозможно. Колчак передал командование Минной дивизией контр-адмиралу Кедрову и в первых числах июля уехал в Петроград. Обстановка в штабе немного успокоилась, и работа в преддверии десантной операции продолжилась.
16 июля Василий Александрович Канин лично телефонировал в Ставку и доложил Алексееву, что флот готов выставить и перевезти до 50 тысяч личного состава и до 308 тысяч пудов груза, включая 16 автомобилей и мотоциклов, более 11 тысяч лошадей. Среди готовой к переброске техники числились радиостанции, телефонные сети, аэростаты для корректировки огня и даже дезинфекционное оборудование. За дисциплину, порядок погрузки и выгрузки отвечали назначенные на каждый транспорт коменданты из числа морских офицеров. Флот будет готов начать операцию 25 июля, сообщил адмирал.
Увлекшись, Канин поднял вопрос о назначении для переброски в Курляндию не бригады или дивизии полевых войск, а всего XIX армейского корпуса, чтобы решительным и внезапным ударом занять территорию противника, отбросив фланг германской армии далеко на запад. На это смелое предложение Алексеев ответил молчанием. Разговор прервался, дежуривший по Ставке полковник сказал в трубку, что Михаил Васильевич будет телефонировать позже.
Переговоры разных командных инстанций армии и флота и приготовления к экспедиции продолжались до начала августа. Затем Ставка, словно нажав на тормоза, ежедневно стала бомбардировать флот все новыми и новыми вопросами, требующими уточнить то, что было уже доложено прежде. Начальственные придирки сыпались, словно из рога изобилия. Наконец, 16 августа повелением Верховного Главнокомандующего императора Николая II десантная операция была неожиданно отменена. Силы флота, готовые для высадки десанта, подлежали расформированию.
Непенин в разговоре со своими офицерами так комментировал произошедшие события:
– Первая попытка совместных действий армии и флота в крупном масштабе, имевшая шансы на успех, не была доведена до конца, и обширные приготовления остались втуне, не приведя ни к какому результату. Прискорбно, господа. Государь отменил операцию морского десанта на побережье Рижского залива. Почему? Потому что генералы убедили Его Величество в бесперспективности столь сложной и необычной для них затеи. Но не только из-за этого Балтийскому флоту скомандовали «стоп машине». Василий Александрович Канин имел неосторожность высказать свое несогласие с решением императора о переводе Колчака с Балтики на Черноморский флот. Государь таких вещей не прощает, это известная истина. Канину демонстрируют неудовольствие. Теперь в результате всех переживаний наш командующий впадет в ступор и вообще прекратит всякую деятельность. Помяните мои слова, господа офицеры!
Стрельцов разделял точку зрения контр-адмирала. Ему было жалко собственных трудов, напрасно растраченной энергии всего флота и провала толковой идеи, которая могла бы воплотиться в ощутимый удар по врагу. Как и многие сослуживцы, он испытывал болезненное чувство разочарования.
Секретно
РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ СВОДКА
ШТАБА БАЛТИЙСКОГО ФЛОТА
На 1 августа 1916 года
Оперативная обстановка на Балтийском морском театре летом сего 1916 года характеризуется низкой активностью в деятельности ударных соединений надводных кораблей флота противника. Вместе с тем, следует отметить, что подводные силы германского флота продолжают действовать с прежней интенсивностью. Разведка Балтийского флота неоднократно выявляла выходы подводных лодок противника на боевые позиции у мысов Тахкона и Дагерорт, где они намеревались осуществлять перехват наших кораблей. Информация об этих фактах была своевременно доведена до командования флотом, что позволило избежать потерь.
В этих же районах были отмечены минные заграждения противника. Получив сведения об этой угрозе, дивизия подводных лодок изменила маршруты развертывания. Для выхода лодок стали использовать пути в открытое море из Ревеля через Моонзунд и через Порккалаудд, Ганге и шхеры. Эти меры также помогли избежать потерь.
Активная деятельность наших подводных сил заставила германское военно-морское командование усилить меры противолодочной обороны. Эскадренные миноносцы и аэропланы морской авиации противника теперь регулярно ведут поиск наших лодок в районе своих военно-морских баз и морских портов, в зонах морских проливов и в открытом море, вынуждая их уходить на глубину, при этом осуществляя бомбардировку их глубинными бомбами. Командиры наших подводных лодок теперь крейсируют в позиционном положении с заполненной средней, а иногда и палубными цистернами. Это позволяет производить экстренное погружение на глубину в случае обнаружения противником.
После впечатляющего успеха наших подводников в мае сего года, когда подводная лодка «Волк», действуя в районе Норрчепенгской бухты, потопила три немецких транспортных судна общим тоннажем 8000 тонн, противник был вынужден ввести систему конвоев транспортных судов. В состав конвоев обычно включается 12-14 транспортов. В качестве кораблей охранения используются вспомогательные крейсера, миноносцы и вооруженные траулеры. Противолодочное охранение носит круговой характер. Введение конвоев и использование немцами шведских территориальных вод для их проводки значительно осложнили действия русских подводных лодок, которым категорически запрещается заходить в территориальные воды Швеции.
Но и в этих осложнившихся условиях командиры лодок настойчиво искали противника, артиллерийским огнем часто останавливали одиночные пароходы, которые оказывались датскими или шведскими. Возможность атаковать конвой представлялась сравнительно редко.
Подводная лодка «Тигр» (командир – старший лейтенант В. В. Соллогуб) совершила пять боевых походов, обнаружила множество нейтральных пароходов, лайб и только два «каравана», один из которых 19 июня безрезультатно (хотя на лодке слышали два взрыва) атаковал тремя минами Уайтхеда из подводного положения. В конце июля лодка «Гепард» под командованием капитана 2 ранга К. К. Нерике дважды обнаруживала конвои, один из них 27 июля атаковала тремя минами из подводного положения с дистанции 3 кабельтова. На «Гепарде» также слышали взрывы, но мины в цель не попали.
Более успешными были действия наших лодок в Ботническом заливе, где германский флот не мог применять систему конвоирования. Подводная лодка «Волк» под командованием И. В. Мессера 25 июня, согласно принятым ранее тактическим приемам, остановила артиллерийским огнем и потопила, израсходовав две мины Уайтхеда, германский пароход «Дорита» (тоннажем 3689 т), шедший из Лулео в Штеттин с грузом железной руды. Был взят в плен капитан парохода Т. Фридрихсен и доставил в русский порт. Отличился и командир «Вепря», старший лейтенант В. Н. Кондрашев, который 3 июля из подводного положения торпедировал и потопил германский транспорт «Сирия» (тоннажем 3597 т), шедший в охранении шведских кораблей. «Вепрь» выпустил три мины Уайтхеда, из которых одна поразила цель. Шведы после этого заявили протест, указав, что транспорт затонул в их территориальных водах, но забыли при этом о своей поддержке враждебной для России страны: «Сирия» везла железную руду в Германию. После протеста Швеции подводную лодку «Вепрь», которая 5 июля безуспешно атаковала тремя минами целый конвой, пришлось отозвать в базу. На этом инцидент был исчерпан. В Ботническом заливе на коммуникациях действовали и наши надводные корабли, а для лодок последний успех выпал на 10 августа, когда подводная лодка «Крокодил» (командир – старший лейтенант П.П. Килиакиди) задержала и привела в порт пароход «Дестеро» (тоннажем 4000 т), однако его позже пришлось отпустить по решению призового суда.
Все случаи уничтожения нашими подводными лодками транспортных судов противника проверяются подтверждаются с использованием возможностей разведки Балтийского флота.
Начальник разведывательного отделения Балтийского флота
полковник Генерального Штаба Стрельцов.
Илья Дроканов. Редактировал Bond Voyage.
Все главы романа читайте здесь.
======================================================
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк и написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание.
======================================================