Любовная лодка Некрасова и Панаевой затрещала по всем швам после событий 1855 года. Измена, стыдная болезнь, смерть ещё одного новорождённого сына. Связаны ли между собой эти события, которые способны похоронить самую большую любовь?
Факты - упрямая вещь. В 1855 году А. Я. Панаева и Некрасов похоронили сына, прожившего всего пару месяцев от роду. Смерть мальчика потрясла обоих: Авдотью Яковлевну - "свихнула с ума", на Некрасова - "так подействовала, как не ожидал".
В этом же 1855 году Некрасову, безуспешно лечившему в течение последних двух лет болезнь горла, профессор Шипулинский диагностировал, что процесс в гортани и кашель - сопутствующие заболевания. Основная же причина ухудшения состояния Некрасова - венерическая болезнь. Увы, это не литературный миф и не салонная сплетня.
Получается, зачатие и рождение второго сына А. Я. Панаевой и Н. А. Некрасова пришлись в период, когда он болел sифилисом. Насколько были высоки шансы, что этот долгожданный ребёнок родился здоровым?
Второй месяц подряд я, как только выдаётся свободная минутка, погружаюсь в чтение воспоминаний о Н. А. Некрасове, в его личную переписку, труды некрасоведов. Я стараюсь не склоняться ни в чью сторону, а пытаюсь определиться самостоятельно: кем же был на самом деле этот знаковый для культуры XIX века литератор и неоднозначный человек. Я пытаюсь быть справедливой и беспристрастной. Пока из всех высказываний современников и историков литературы о Некрасове я больше всего склоняюсь к оценке его личности литературоведа Н. Н. Мостовской: "Он был далеко не апостол". Впрочем, как и все мы.
Когда мне при изучении трудов о Некрасове попалась укоризненная тирада Н. А. Чернышевского, а в ней обвинение в безобразном отношении Некрасова к Авдотье Яковлевне, я не удивилась:
Прилично ли человеку в его лета возбуждать в женщине, которая была ему некогда дорога, чувство ревности шалостями и связишками, приличными какому-нибудь конногвардейцу?
Чернышевский не первый, кто сообщает об изменах Некрасова Панаевой. Это, несомненно, унижало Авдотью Яковлевну, между ними происходили бурные ссоры, сцены ревности, обиды и трудные примирения, но подобные отношения встречаются не так уж и редко. Вместе тошно, порознь скушно - так говорят о подобных отношениях в народе.
Но вот упоминание у некрасоведа К. Чуковского о стыдной болезни Некрасова меня насторожило:
Нет, это совсем не так легко быть женой знаменитого поэта. Еще раньше, в 1853 году, всего лишь через несколько лет, как она после долгой борьбы стала, наконец, его подругой, он изменил ей и заболел нехорошей болезнью.
Она вынесла и это испытание.
Ниже я поясню, почему это замечание меня насторожило. Совсем недавно некрасовский период с 1853 по 1855 годы я прорабатывала на предмет поиска упоминаний о болезни горла Н. А. Некрасова, а затем сведений о рождении ещё одного ребёнка у А. Я. Панаевой, разбираясь в причинах резкого охлаждения между поэтом и его возлюбленной.
Общеизвестно, что Некрасов, хотя и писал в своих стихотворениях о детях с нежностью и умилением, род так и не продолжил. При этом Авдотья Яковлевна в сожительстве с Николаем Алексеевичем как минимум дважды становилась матерью, сначала в период совместной работы с Н. А. Некрасовым над романом "Три страны света" в 1848 году, затем в 1855 году.
О рождении Панаевой первого сына от Некрасова упоминают в своих трудах К. И. Чуковский и историк литературы Я. З. Черняк. Корней Чуковский пишет:
Во время писания этого романа она забеременела и писала его до самых родов - девять месяцев. Оба они хотели ребенка, и можно себе представить, как дружно, влюбленно и радостно писали они этот роман. Едва ли когда-нибудь в позднейшую пору их любовь была так нежна и крепка. Но роды оказались неудачные. Новорожденный мальчик умер, едва появившись на свет.
Я. З. Черняк вскользь замечает, что европейская поездка Авдотьи Яковлевны в 1850 году связана с её лечением, а болезнь - с неудачными родами:
Весною же уехала за границу Авдотья Яковлевна лечиться после изнурительной болезни (последовавшей, кажется, после неудачных родов).
Если для Некрасова это была первая потеря, то для двадцативосьмилетней Авдотьи Яковлевны вторая: восемь лет тому назад Панаева уже пережила подобную трагедию, когда почти сразу после рождения умерла её
дочь, появившаяся на свет в первые годы брака с И. Панаевым.
Корней Чуковский сообщает, что Авдотья Яковлевна эту вторую потерю перенесла очень тяжело, приводя в качестве доказательства письмо Панаевой знакомому:
Я потому говорю, что жизнь не может мне более принести радостей, что у меня нет детей. Потеря моего сына меня слегка свихнула с ума, кажется, никто этому не хотел верить... Я считаю себя умершей для жизни и горюю в своем одиночестве... Вы теперь отец и поймете всю бесконечную мою тоску одиночества.
Мои попытки найти какие-либо упоминания о том, почему первый и второй ребёнок Авдотьи Яковлевны умерли почти сразу после рождения, не увенчались успехами. Мы можем лишь гадать, была ли причина в недостаточно квалифицированной акушерской помощи, несоблюдении гигиенических мер во время домашних родов или "слабой конституции" самой Авдотьи Яковлевны.
На уровне предположений и слухов мне попадалась информация, что в период с 1850 по 1855 год Авдотья Яковлевна родила ещё одного сына, который тоже умер. Но найти какие-либо источники, на которые можно было бы сослаться, мне не удалось. Гипотетически это, конечно, возможно.
О том, что в 1855 году Некрасов и уже тридцатипятилетняя Панаева вновь стали родителями, косвенным образом сообщает в письме И. С. Тургеневу сам писатель. В апреле 1855 года он пишет своему другу:
Простившись с тобой, я уехал – и скоро мне дали знать, что бедному мальчику худо. Я воротился. Бедный мальчик умер. Должно быть, от болезни, что ли, на меня это так подействовало, как я не ожидал. До сей поры не могу справиться с собой.
Историк Н. А. Зотников сообщает следующие детали об этом скорее всего последнем ребёнке Некрасова:
В начале 1855 года у них родился второй ребенок, сын Иван, который ввиду того, что развод Панаевых не был оформлен, юридически считался сыном И. И. Панаева и носил его фамилию. В апреле 1855 года (прим: т.е. по новому стилю в конце марта) младенец «Иван Панаев» умер. Смерть второго ребенка была страшным ударом для Панаевой и Некрасова. Потеря двоих детей способствовала охлаждению их отношений к концу 50-х годов и окончательному расхождению в 1863 г.
История рождения этого малыша имеет несколько отличий. У мальчика было имя! Это не случайно: в отличие от двух предыдущих младенцев "Иван Панаев" не умер сразу после рождения, а прожил около полутора-двух месяцев. В этот раз Авдотья Яковлевна справилась со своей частью "работы", ребёнок родился и полтора месяца после рождения жил. Его держали на руках и баюкали, его ласково звали по имени и с ним уже робко начали связывать своё будущее. Но Ванечка тоже умер...
А через четыре месяца 18 августа 1855 года Некрасов пишет Тургеневу, сетуя на врачей, что они почти два года, начиная с 1853 года, неправильно его лечили и вовремя не диагностировали ему sифилис!
Лихорадка эта изменила мой маршрут — в Ярославль я не поехал, а поскорей в Петербург, чтоб хоть быть на месте. Ах, любезный друг! ты не можешь себе представить, что со мной делают лекаря! Вообрази только себе, что горло у меня болит уже два года, что в течение этого времени это несчастное горло рассматривали по нескольку раз доктора: Пирогов, Экк, Шипулинский, Иноземцев с десятью своими помощниками... и что же? Приезжаю на днях в Петербург, зову Шипулинского — он посмотрел мне в горло и объявил с торжеством и радостию, что у меня венерическая! Это меня не обрадовало, а озлило, ибо чего же они смотрели два года, что я в эти два года вытерпел, а главное — за что погибли мои легкие, которых бы мне хватило на 20 лет! А что они погибли — это трудно отрицать; ты помнишь меня осенью прошлого года: я еще мог ходить на охоту даже при легком морозе, а ныне малейшая сырость меня уничтожает. Шипулинский, впрочем, возымел надежду меня вылечить, но этой надежды я не разделяю нимало.
Через две недели 1 сентября 1855 несколько более сдержанно и иносказательно Некрасов пишет о своей срамной болезни приятелю и собрату по писательскому цеху В. П. Боткину:
Я лечусь и, видимо, с пользою. Вообрази: горло вовсе не болит и даже испускает какие-то дикие звуки! Итак, нет сомнения, что корень моей болезни угадан, но когда? Через два года! В эти два года горло мое смотрели до 20 докторов и в том числе Пирогов и Иноземцев! Нет сомнения, что если б это открытие было сделано хотя нынче весной, то я бы мог вылечиться, но теперь уже у меня страдают легкие. Впрочем, доктор (имеется в виду П. Д. Шипулинский) мой уверен, что меня вылечит.
Шипулинский своё обещание сдержал: в 1856 году писатель был вполне здоров, что подтвердили Некрасову европейские коллеги русского профессора.
Но вернёмся к Некрасову. Итак, доктор Шипулинский ему сообщает, что почти два года болезнь горла не лечится, а только прогрессирует, что уже затронуты лёгкие, что он худеет и слабеет, страдает от лихорадки не потому, что болезнь горла Некрасова - "самостоятельное страдание", а это лишь сопутствующие заболевания другого диагноза - sифилиса.
Что же Некрасов? Пристыжëн? Смущён? В раскаянии и ужасе от того, что он два года подвергал опасности любимую женщину и их нерождённого сына? Ведь если здоровье Некрасова пошатнулось в 1853 году, то именно в этот период, когда он болел недиагностированным sифилисом, Авдотья Яковлевна была от него беременна, а затем родила - простите, но из песни слов не выкинешь - от sифилитика ребëнка. Долгожданного Ванечку.
Нет, Некрасов лишь досадует на врачей, почти "загубивших его лёгкие" неверной диагностикой, и на то, что он не может теперь так же охотиться, как год назад. Ему и в голову не приходит повиниться, что он всё это время был опасен для своих близких, особенно для младенца, которому для заражения могло бы хватить одного поцелуя.
В целом для здоровья Некрасова этот эпизод - стараниями Шипулинского - прошёл почти бесследно. Н. А. Белоголовый, обследовав писателя почти через 20 лет после того лечения, сообщает:
В 1853 году Николай Алексеевич имел затверделую язву (ulcua), от которой лечился весьма небрежно и вовсе не принимал меркурия; через год, у него появилось поражение гортани с полной потерей голоса и кашлем и резкое похудание: врач, к которому обратился Николай Алексеевич, принял это за самостоятельное страдание гортани и начал лечить соответственно; больному все делалось хуже и хуже...
Из Москвы он вернулся в Петербург в гораздо худшем виде, чем уехал, и, почти потеряв надежду на поправление, обратился за советом к известному тогда практику-профессору Шипулинскому, который сразу определил специфичность страдания и начал меркуриальное лечение. Результат не замедлил оправдать диагностику врача, и Николай Алексеевич стал быстро поправляться, а по окончании лечения отправился заграницу, где прожил несколько месяцев и, между прочим, советовался с Оппольцером и Рикором, которые оба нашли, что излечение было полное...
Получается, Некрасов ещё в 1853 году знал, что у него был sифилис, но лечился он предписанным меркурием несистемно. Видимо, наступило временное облегчение или симптоматика стала более сглаженной, и Некрасов думать забыл, что может всё ещё оставаться опасным для своих близких. Для человека, который так болезненно относился к состоянию своего здоровья, Некрасов поразительно равнодушен к здоровью Авдотьи Яковлевны и даже их общего ребёнка.
Врач Некрасова Н. А. Белоголовый весьма деликатно пишет о некогда излеченном заболевании у своего знаменитого пациента, нигде напрямую его не называя, но описанная симптоматика и методы лечения XIX века говорят за себя: затверделая язва (иначе говоря, место первичного инфицирования сифилисом - шанкр), специфичность страдания, меркуриальное лечение (в XIX веке сифилис продолжали лечить соединениями ртути, которую медики Средневековья называли Mercurius), поражение горла (сифилитическая ангина) и других органов, общая слабость.
Итак, после успешного лечения венерической болезни Некрасов вполне здоров, но, думаю, она все-таки не прошла для него бесследно.
После событий 1855 года Некрасов более не становился отцом. Нет никаких сведений, что Авдотья Яковлевна ещё раз была в положении от Некрасова, а окончательно они расстанутся лишь через 8 лет. Нет упоминаний и о том, что другие пассии, появившиеся в жизни поэта после расставания с Панаевой, были от него беременны или родили детей. Французская актриса Селина Лефрен (период постоянных отношений предположительно с 1863 по 1864 год, а затем примерно столько же - период редких встреч), ярославская вдова Прасковья Николаевна Мейшен (кратковременные отношения в период, когда Селина Лефрен перебралась в Париж) и Фëкла Анисимовна Викторова, впоследствии ставшая женой умирающего Некрасова (последние 8 лет жизни писателя), - все последующие возлюбленные Некрасова были молодыми женщинами, и их объединяли с Некрасовым отнюдь не платонические отношения. Думаю, вывод напрашивается сам собой.
Что же касается Авдотьи Яковлевны, то после окончательного разрыва отношений с Некрасовым, выйдя замуж за молодого литератора средней руки А. Ф. Головачёва, она всë-таки стала матерью в свои солидные 46 лет. У неё родилась здоровая девочка, которую назвали Евдокией.
Этот неприятный эпизод - совпадение периода рождения последнего сына Некрасова у Авдотьи Панаевой и его венерической болезни - приоткрывает ящик Пандоры, в который не хочется заглядывать. Любил ли этот человек вообще кого бы то ни было? Имел ли хоть приблизительное представление о том, как надо относиться к женщине, которую ты назвал своей?
Увы, в некоторых эпизодах, связанных с отношением Некрасова к Авдотье Яковлевне, я вынуждена согласиться с мнением его современников: охотничьи собаки писателя получали от него больше заботы и сочувствия, чем его многолетняя возлюбленная.
Влияют ли неприглядные стороны личности деятеля культуры на ваше отношение к его творчеству?
Использованные источники:
Белоголовый Н. А.: Болезнь и последние дни жизни Н. А. Некрасова, 1877 г.
Зонтиков Н. А.: Н. А. Некрасов и Костромской край - страницы истории. Отъезд в Петербург. Первые годы в столице, 1956 г.
Черняк Я. З.: Огарев, Некрасов, Герцен, Чернышевский в споре об огаревском наследстве: Дело Огарева-Панаевой по архивным материалам, 1933 г.
Чуковский К. И.: очерк "Панаева", 1926 г.
Письма Н. А. Некрасова к И. С. Тургеневу и В. П. Боткину
Чью внебрачную дочь содержал Некрасов, читайте здесь ⬇
Почему Некрасов говорил замогильным голосом, читайте здесь⬇