— Чего орёшь-то?
— Бббольно…
— Небось, потерпишь. Не ори, не одна тут.
— Одна…
Думаете, диалог из советского кино? Нет, это моя минута унижения в декабре 2015 года. В ЦПСИРе на Севастопольском проспекте.
Выбрала этот роддом, как специализирующийся на резус-конфликтах. Я отрицательная, а муж положительный. Конфликта у нас не было, укол иммуноглобулина мне вкололи на 29й неделе, но я всё равно решила перестраховаться. Ведь бережёного бог бережёт!
Знала бы я, что будет ВОТ ТАК, ноги б моей в том центре не было…
Роды мне ставили на 14 декабря. Из предвестников события я запомнила только селёдку под шубой. Заботливо приготовленную свекровью для меня. После нее и начались схватки вечером 13 декабря. Сначала думала на кишечные колики. Ужин-то был отнюдь не диетический! Ношпа не помогла. Спазмы в низу живота лишь усилились.
Собрались быстро и поехали. Я накраситься даже успела. Рожать же еду! Такое событие!! Равно дефиле по красной дорожке, никак не меньше.
Положили в предродовую палату. Со мной еще три девушки. Одна приехала с ложными схватками, утром ей домой. А мы радуемся – родим скоро! Интересно-то как! Кино! Закрытый показ.
Роды у меня не по контракту. Изучив все отзывы, я поняла, что врачи тут – мега профи. Значит, и я рожу. “Как все”. Тогда я часто повторяла эту фразу. Только все-то по-разному рожают, Кать. Эх ты...
Ночь. Слышим, как кричит девушка. Точнее, сначала стонет, потом уже надрывается. С подвываниями и фразами “я больше не могууууу”.
Мы с соседками переглядываемся. И чего она орет? Потерпеть что ль сложно? Какая нежная…
У меня схватки регулярные, но лёгкие, пока безболезненные. У соседки тоже. Мы с ней щебечем вовсю: о семьях, о беременностях, обо всём.
И в тот момент искренне не понимаю, почему нельзя не орать. Я ж опытная, ага. Чисто теоретически.
Утром мне больно. Схватки не регулярные, подключили капельницу. Что в ней, не знаю, но я уже лежу, сжав зубы. Есть хочу, а нельзя. Терпи.
Терплю. Вообще считала себя довольно терпеливой.
Однако скоро терпелка заканчивается: ищу более удобные позы и тихо подстанываю… Потом подвываю.
После каждого осмотра боль нарастает в новой прогрессии.
Уже не осуждаю ту ночную роженицу. Мысленно прошу у нее прощения.
Рвётся крестик.
В 17.00 меня наконец-то переводят в родблок. И до 9 вечера я нахожусь там АБСОЛЮТНО ОДНА.
Совсем одна. Иногда кто-то быстро заглядывает, как я корчусь на постели, опутанная проводами от аппарата ктг, и исчезает. Привидением. А я уже криком кричать готова: поясницу словно огненным топором рубят. Тошнит безумно. Господи, помилуй! Что происходит??
Мне страшно. Мне очень страшно, что я одна. Время тянется слишком медленно.
Ходить не разрешают.
С ктг только на фитбол. Еще хуже, еще больнее, мне бы пройтись. Нельзя. Ложись. Ненавижу эту кровать.
Переползаю. Чёртовы провода как паутина. Они везде, мешают моим хаотичным движениям…
Прошу эпидуральную анестезию. Не хотела, но умоляю, поставьте! “Анестезиологи на операции”. Оба. Так говорили в 5 вечера, в 7 вечера, в 9 вечера…
Вижу соседний родблок. На кровати женщина с закрытыми глазами, а рядом муж. Он гладит ей спину и что-то шепчет на ухо. Потом открывает бутылку воды и даёт ей напиться, осторожно придерживая дно.
Губы пересохли и потрескались. Где моя бутылка? Открываю, но не удерживаю. Бутылка падает из ослабевших пальцев и катится под кровать.
К 19.00 у меня нет сил держать в руках телефон. И я просто обрываю связь с мужем и мамой…
