Утро почти не отличалось от ночи, оно было таким же серым, безликим, не имеющим цвета и запаха. Ночь тоже была такой - как будто Аленка попала куда-то под полупрозрачную ткань мышиного оттенка, сидела там тихо, чувствуя, как заложило до глухоты уши и не спала и не бодрствовала. Полина говорила что-то про белые ночи, но Аленка особо не слушала, занятая своими мыслями, а вот теперь увидела их - странные, туманные, пустые. Из окна почти ничего нельзя было разглядеть, хоть и таинственный свет проникал всюду, но сплошной забор отрезал дом Мирона от мира и казалось, что его, этого мира больше нет. Аленка совсем не спала всю ночь, так и просидела на кровати, сунув озябшие ноги в обрезанные мягкие валеночки, которые ей вчера притащила Полина, но, наконец, свет стал не то чтобы ярче, он стал более оформленным что ли, как будто кто-то вдруг протер стекла.
- Вставай, Аленка! Проспишь, нехорошо будет, у нас тут дисциплина, за опоздание и наказать могут. Я тебе завтрак принесла.
Аленка откинула тоненький крючочек, который сомнительно сдерживал нежелательных посетителей, и в комнату ворвалась Полина. Она вся светилась, сияла, как будто изнутри, белоснежный фартук аж искрился, кружевная повязка на волосах выглядела короной.
- Фуууу. Ален, ты что - еще в пижаме? Ну ка давай быстро, у тебя есть десять минут на все. Чай уже не попьешь, в клубе вскипятите, ешь пирожок и одевайся. Я провожу. Мирон велел.
Аленка с перепугу кое-как набросала на себя одежду, длинная темная юбка, которую она полюбила еще с монастырских времен показалась ей очень кстати, да и строгая блузка с высоким воротничком тоже, вещей у нее было совсем мало, особо и нечего выбирать. Полина сделала шаг назад, молча порассматривала новую подругу, вздохнула.
- У нас тут как-то посвободнее ходят. Бабы штаны носят, удобно. Ну, смотри, тебе виднее. Ешь!
Аленка помотала головой, никакая еды бы не полезла ей сейчас, Полины кивнула, сунула пирожок ей в сумку.
- Там поешь. Мирон велел тебе сегодня только в клубе поработать, в школу завтра, он сам тебя отведет. И в сад. Пошли.
Аленка почти бегом выскочила вслед за Полиной на улицу, на секунду остановилась, чтобы осмотреться и почувствала, как что-то тоскливо заныло у нее под ложечкой. Поселок был не просто сер. Он был уныл и безлик, точно так же, как эта белая ночь. Деревянные, выбеленные временем тротуары разбегались в стороны от сектора частных домов, каждый вел в свою сторону - либо к длинным баракам с узкими окнами, либо к двухэтажному зданию, состоящему из нескольких секций, разноуровневых и разноцветных. Так же узкая тропка тянулась к храму, и еще куда-то вниз - поднималась на крошечный холмик и терялась из виду.
- В бараках живут, там - клуб, школа и садик, все в одном месте, вниз - больница и фабрика. Все рядом, не заблудишься. Беги сама давай, а то у меня работы невпроворот, некогда. Там про тебя уже знают.
Полина взбрыкнула, как норовистая лошадь, подпрыгнула, и как будто перевернулась в воздухе. И уже через пару секунд ее и след простыл, только навязчивый запах каких-то сладких духов витал в воздухе.
- О! Елена, не знаю ваше отчество. Нам с вами по пути. Пойдемте, пойдемте, Галина Борисовна строги, и очень не любят недисциплинированность. А вы лучше, чем я вас представлял.
Аленка обернулась - позади нее стоял маленький мужичонка, похожий хомяка - поперек себя шире, ростом, наверное, с Аленку, но плотный живот и тяжелый зад делали его значительным. Впечатление усиливала шапка-ушанка из какого-то неизвестного Аленке серебристого меха с продольными неровными пятнами. Как он выдерживал в ней влажное, тяжелое тепло, которое аж пригибало к земле и не давало дышать - неизвестно. Аленка улыбнулась, стараясь казаться вежливой, хотя ей сейчас меньше всего хотелось с кем-то говорить.
- Здравствуйте. Я стараюсь не опоздать, меня предупреждали.
Мужичок радостно подпрыгнул, забормотал сладким баском
- Ну и славно, ну и славно. Меня зовут Анатоль, пожалуйте ьех экивоков, я тут учу русскому и литературе, да по совместительству биологии, географии и физике. А в клубе заведую библиотекой. Рад знакомству.
Аленке вдруг стало смешно. Этот Анатоль как будто вырвался их какой-то старой книжки, смел с себя пыль времен и нафталин, и неожиданно влился в пейзаж
- Как - Анатоль? А в школе? Тоже?
Хомяк неожиданно обиделся, посерьезнел, свел редкие бровки, просипел на два тона ниже
- В школе Анатолий Сергеевич. А Анатоль - для своих. Впрочем, как вам будет угодно. Елена…
Аленка сдержала улыбку, вдруг сделал книксен, протянула
- Алексеевна. Но для своих - Алена. Не обижайтесь, Анатоль.
Хомяк расслабился, подкатил к Аленке гоголем, подставил ей руку бубликом. Но Аленка прошла вперед и почти побежала к зданию клуба, чувствуя себя школьницей.
…
- Я рада, что вы осчастливили нас своим посещением. Ждали вас целых полчаса, а у нас рабочий день расписан по секундам. Думаю, вы понимаете, что в следующий раз я урежу ваше жалованье ровно на столько, на сколько вы задержите нашу работу. Спасибо.
Огромная туша, перегородившая вход и вещающая тонким, визгливым голосом была увенчана огромной, приплюснутой головой, обтянутой какой-то рыжей шапкой. Но присмотревшись, Аленка поняла, что это стрижка - рыжие редкие волосы огромной женщины были так коротко подстрижены, что казались чем угодно, но не волосами. Аленка аж присела от неожиданности и монументальности встретившей, и поняла - это та самая Галина Борисовна. У руководителя клуба было лоснящееся лицо с выпирающими щеками, среди которых тонули нос-пуговка, два крошечных птичьих глазка, и узкие, накрашенные синеватой помадой губы.
- Извините. Больше не повторится…
Аленка все больше чувствовала себя школьницей, причем той, которую постоянно выпирают из класса и ставят двойки.
- Надеюсь! Идите за мной.
И огромный зад, колыхая тяжелые складки клетчатой юбки поплыл по коридору, как ледокол среди льдов.