Вся условность таких важных для современного человека понятий, как национальность и принадлежность к той или иной стране, любопытным образом обнаруживается в первых строках персоналий – словарных статей о выдающихся людях, в той же Википедии и в любых других словарях и энциклопедиях. Эти статьи начинаются как раз с попытки предельно краткого описания, характеристики героя статьи, кто это вообще такой в двух словах. В самых солидных справочниках это часто буквально два слова. Например, в «Британской энциклопедии», знаменитой «Британнике», Байрон обозначен как британский поэт, Бернард Шоу – ирландский драматург и критик, Пушкин – русский автор (russian author), Марк Шагал – французский художник белорусского происхождения (belorussian-born French artist), Эйнштейн – германо-американский физик.
Бросаются в глаза два момента. Первый – огромная важность национальной принадлежности. Она, эта принадлежность, считается чем-то определяющим историческую личность человека наряду с основным делом его жизни. Важно, что Пушкин русский поэт, а не поэт вообще, а Ньютон – английский физик, а не просто физик. И это же не просто прихоть составителей словарей, мы так мыслим, мы так помещаем друг друга в систему координат. (В скобках можно указать на третью важнейшую координату – пол/гендер, которая в тех же словарях присутствует, но незримо, мы её понимаем из контекста, из окончаний слов, из имён, или не понимаем, и тогда это становится, например, проблемой видимости женщин, важной частью феминистской повестки).
Вторым же делом мы можем заметить непрочность, неопределённость этого как будто такого важного понятия национальной принадлежности, национальности. Смотрите, Шоу уехал из Дублина в Лондон в 20-летнем возрасте и больше никогда не жил в Ирландии, у Уайльда тоже творческое становление и жизнь связаны с Англией и Лондоном. В похожей ситуации был Гоголь, переехавший сразу после гимназии из Украины в Петербург, где в дальнейшем и состоялся как писатель. Тем не менее в словарях Шоу и Уайльд – ирландские авторы, а Гоголь – русский.
Что такое вообще «ирландский» в характеристике Шоу и Уайльда? Ирландия станет независимым государством и выйдет из состава Великобритании только к середине XX века. То есть понятно, что они не были ирландцами в смысле ирландского гражданства или подданства. Они писали на английском языке, а не на ирландском, жили в Англии. То есть дело только в этнической принадлежности, в некой «ирландской крови»? И это оказывается настолько существенным, чтобы через это их определять? Ну тогда мы могли бы ожидать в словарных статьях значительного числа, например, «еврейских» писателей и учёных, но нет. Эйнштейн в «Британнике», как уже было сказано, германо-американский физик, в «Большой советской энциклопедии» (БСЭ) – вообще просто «физик, создатель теории относительности», в русской Википедии – тоже просто «физик-теоретик». В английской Википедии он «german-born theoretical physicist», буквально: рождённый в Германии физик-теоретик.
Хорошо, допустим, в отношении евреев указывать на их национальную принадлежность просто не принято, после известных исторических событий это выглядело бы двусмысленно. Хотя, согласитесь, неоднозначное решение, если мы хотим быть последовательными. Но и с другими национальностями нет определённости. Набоков в «Британнике» – американский автор, и в БСЭ он «американский писатель, литературовед», хотя почему бы ему не быть русско-американским или хотя бы russian-born?
Если национальность понимать как связь политическую, связь с конкретной страной (в том смысле, в котором Набоков американский писатель), то и тут возможны казусы. Генрих Шлиман, археолог-самоучка, раскопавший Трою, везде указывается как немецкий археолог, хотя ко времени своей славы он успел получить российское подданство и американское гражданство, колесил по миру, и почему он должен доставаться одной лишь Германии?
Здесь очень уместно привести слова самого Набокова:
«Я американский писатель, рождённый в России, получивший образование в Англии, где я изучал французскую литературу перед тем, как на пятнадцать лет переселиться в Германию. …Моя голова разговаривает по-английски, моё сердце – по-русски, и моё ухо – по-французски».
То, что государства порой склонны менять свои границы и названия, тоже создаёт трудности «классификаторам». Так, в нашей стране деятелей, живших в СССР, по традиции называют «советскими» или даже «русскими советскими». Кстати, поскольку само по себе слово «советский» несёт и другие смыслы, то «советский писатель Булгаков» или «советский поэт Ахматова» звучало бы странно. Поэтому в БСЭ они «русские советские», а вот Википедия уже даёт разнобой: Зощенко – «советский», Ахматова – «русская», а Булгаков – «русский писатель советского периода». В иностранных же словарях и Булгаков, и Ахматова – «русские» авторы. Не знакома им и проблема выбора между «русским» и «российским»: в английском языке, к примеру, есть лишь «russian», и достаточно. А у нас, согласно Википедии, Акунин и Дмитрий Быков – «русские» писатели, Пелевин – «русский советский и российский», а Прилепин и Оксимирон – исключительно «российские». Между прочим, в той же Великобритании есть похожие разноречия: в «Британнике» Диккенс – «британский» писатель, а Толкин – «английский».
Многонациональность стран – ещё один фактор, затрудняющий выбор слов. Скажем, мой любимый современный философ, Мераб Мамардашвили, живший в Москве, но родившийся в Грузии, сам всегда подчёркивавший принадлежность к грузинской культуре, в русской Википедии определён как «советский философ», причём к слову «советский» поставлено аж семь ссылок на различные источники, статьи и телепередачи, где он назван именно так. Подозреваю, что был нешуточный спор между теми, кто правил эту статью. В английской же Википедии Мераб Константинович – «грузинский философ» без всяких ссылок.
Но один из самых занятных примеров – это Франц Кафка. Он жил в Праге, сейчас это Чехия, а до 1918 года это была Австро-Венгрия. Несколько лет при жизни Кафки Прага была столицей нового государства, образовавшегося после распада Австро-Венгрии, – Чехословакии. Сама фамилия «Кафка» чешского происхождения, отец был из чешскоязычной еврейской общины, в семье говорили по-чешски и по-немецки. При этом ни в каких словарях он не называется чешским писателем. Вероятно, «подвело» то, что свои произведения он писал исключительно по-немецки. И куда его прикажете отнести? БСЭ и некоторые другие энциклопедии называют его австрийским писателем, что совсем непонятно. Если бы ещё австро-венгерским, а то – австрийским! К Австрии-то он какое отношение имеет? В «Британнике» и в русской Википедии он «немецкоязычный писатель», в английской Википедии – «немецкоязычный богемский писатель» (автоматический переводчик смешит, утверждая, что Франц наш Кафка был «богемным романистом»). Пытаясь свести всё воедино, мы могли бы сказать, что Кафка – австро-венгерский (и некоторое время чехословацкий?) немецкоязычный писатель чешско-еврейского происхождения.
В общем, на какие мысли это всё наводит или какие мысли подтверждает? Мы видим, что о какой-либо последовательности, систематичности авторов энциклопедических статей в вопросе национальной идентификации известных людей говорить не приходится. Одних они определяют через страну рождения, других через язык, третьих через гражданство, четвёртых через этнос, а пятых вообще решают никак не определять. И это, как по мне, наглядное свидетельство словесного бессилия ухватить «в двух словах» сложную и текучую «национальную реальность». Но куда важнее то, что сама эта реальность оказывается настолько размытой, а сами эти слова оказываются настолько произвольными, что, мне кажется, мы вправе и даже обязаны ставить под вопрос все попытки идентификации (в том числе самоидентификации) через национальность и, по меньшей мере, задаваться вопросом, какой смысл стоит в каждом случае за такой идентификацией. Так ли много значит (и что вообще значит), что я – русский, грузинский, советский, американский, немецкий, богемский или богемный :)
Очень хлёстко по поводу национальной самоидентификации выразился в одной своей лекции философ Александр Пятигорский:
В 1997 г. умирает кумир не только философов Москвы, но и Кембриджа, и Оксфорда, и Гарварда – Жак Деррида. Жака Деррида один из нынешних московских философов в одной из последних статей (сегодня читал в «Вопросах философии») называет величайшим философом современности. И вот я читаю его предсмертное интервью журналу “Monde”. Журналист его спрашивает: «Что у вас остается самым важным из мыслительных поисков вашей юности, еще вашего студенчества, вашей школы?». И этот великий человек говорит: «Для меня и для моих друзей…» – уже плохо, дамы и господа, при чем тут друзья? В мышлении не может быть друзей, не может быть соратников. Мышление, как любил говорить Мераб Мамардашвили, – самое одинокое дело на свете. А тут уже объединение, он говорит: «Для меня и для моих друзей главным было (запомните это! омерзительный глагол!) самоидентифицироваться».
Когда я слышу слово «самоидентифицироваться», как у Геринга при слове «культура», рука тянется к несуществующему пистолету. Главное было – самоидентифицироваться. Кто я, в конце концов? Еврей, француз, алжирец. Дамы и господа, это крайний случай регрессии… Философ, которого перед смертью беспокоит, кто он – француз, еврей или алжирец, – это же конец, это вульгарно! Это конец не философского мышления, а любого тривиального мышления. Потому что для философии не существует всего этого идентификационного этнического навоза: русский, еврей, француз, алжирец. Если он начинает думать в рамках этнического контекста, то он уже страшно погиб, человек был безумен.
Пятигорский здесь говорит о философе, о философском мышлении, но то же самое можно сказать о любом думающем человеке. О философствовании как о практике свободной мысли. И тогда любая «самоидентификация» в смысле причисления себя к какой-то группе по национальному, этническому, социальному, религиозному, политическому, какому угодно признаку, – это наложение оков на ту самую свободную мысль, это отделение себя от самого себя и прикрепление к какому-то коллективному субъекту, у которого есть своё коллективное (общественное) сознание, менталитет, представления о мире и так далее.
Это не значит, что нужно в обязательном порядке «отречься» от любых идентификаций, объявить себя гражданами мира или людьми вообще (кстати, тогда мы просто отнесём себя к иной группе, опять «самоидентифицируемся»). Нет, речь о том, что если мы пытаемся мыслить, отталкиваясь от принадлежности к какой-либо группе («как русский человек, я…»), то в этом не будет действительно свободной мысли, а значит, мысли как таковой.
А можем ли мы в принципе размышлять о национальном менталитете, национальном характере и т. п.? И если можем, то в каком ключе, чтобы это не было псевдомышлением, призраком, видимостью мысли?
Тут, во-первых, интересно, что если мы начинаем рассуждать об этих понятиях, о национальных или этнических ментальностях, например, то неизбежно должны выйти сами за рамки своей такой коллективной ментальности. Потому что иначе что бы получилось? Предположим, что есть такая штука, как русская ментальность (совокупность общих представлений, характерных для русского народа, что бы это ни значило), и есть, скажем, немецкая ментальность. Тогда в русской ментальности было бы заложено определённое отношение к немцам, и это влияло бы на то, как русский «мыслитель» воспринимает немецкую ментальность. Для испанца или пакистанца тогда немецкая ментальность представлялась бы иной. То есть чтобы нам говорить о некой немецкой ментальности вообще, нам бы понадобилось «выйти» из русской ментальности, как из скафандра, и тогда уже мыслить. Только так.
Во-вторых, если мы предположили, что есть эти усреднённые общие представления, характерные для тех или иных групп, то, наверное, стоит задать вопрос: в чём их познавательная ценность и жизненная необходимость для нас? Вот мы сняли на предыдущем шаге скафандр, а теперь можем на него посмотреть со стороны – из чего он сделан, для чего он мне нужен и не лучше ли вообще без него, не свободнее ли мы двигаемся?
Как говорил Винни-Пух, «по-моему, так». Но это не точка, а приглашение к диалогу, как и всегда.
Если вам понравился текст, вы можете помочь в развитии канала, поставив свой лайк и подписавшись. Это, правда, ценно и мотивирует автора. Комментарии приветствуются, как и доброжелательный тон общения.
Что ещё интересного в этом блоге:
Можете подписаться также на телеграм-канал автора.