Девушка распахивает передо мной дверь, не успеваю я шагнуть в комнату, как она придает мне ускорения.
Толчок в спину становится неожиданностью. Делаю несколько торопливых шагов, пытаясь сохранить равновесие.
Позади хлопает дверь.
Оборачиваюсь. По милому и услужливому секунду назад личику расползаются брезгливость и злость.
- Если, ты, будешь лезть к моему парню, я тебя придушу, поняла? – шипит она.
Приехали! А кто твой парень?
- Это тот, который… Игорь? – вспоминаю единственное мужское имя, которое слышала за сегодня.
Губы девушки кривятся, глаза вспыхивают бешенством.
- Это тот, который Дмитрий, - передразнивая меня, она выдает шокирующую новость.
Интересно, очень интересно.
- А он хоть знает, что ты его девушка? – я приподнимаю бровь.
- Не твое дело, - дерзит она.
- Ну почему же? – напряжение отпускает меня. Какая-то столичная чика, работающая на побегушках у «моей семьи» мне не страшна. И не таких обламывала.
Она делает шаг мне навстречу.
- Я тебя предупредила. Не послушаешь – пожалеешь, - шипит она.
- Да? И кто заставит меня пожалеть? Ты что ли? Или сам Дима? – я отбрасываю на кровать ноут и складываю руки на груди.
Она делает еще один шаг ко мне. Глупо. Очень глупо.
Останавливается совсем рядом.
- Я тебя уничтожу! Превращу твой визит сюда в ад. Ты будешь бежать отсюда в свой Мухосранск, сверкая пятками, и радоваться этому. Потому что я…
- А теперь послушай меня, подруга, - кладу руку ей на плечо.
Ее глаза сверкают ненавистью, но лишь на мгновение. Затем в них появляется боль.
Я загоняю свой большой палец ей под ключицу и заставляю рухнуть передо мной на колени. Старый испытанный прием.
- Я ни на что не претендую, кроме того, что мое по праву. И если ты не в курсе, я – племенная внучка Нелли Эдуардовны. Дима - мой дядя.
На хищном личике сквозь боль проступает удивление. Так, прислуга не в курсе господских дел. Интересно.
- Себя обижать я не дам никому, тем более такой как ты. Усекла?
Она молчит. А я нажимаю сильнее. Она вздрагивает и скулит.
- Усекла?
Она неуверенно кивает.
- И это я могу твою жизнь превратить в ад, а не ты мою. Потому что в земном аду я уже бывала несколько раз. Вряд ли у тебя хватит фантазии придумать что-то новое. И еще. Закатай губу, Дима не для тебя. Это тебе так, дружеский совет. А теперь брысь отсюда.
Отдергиваю руку и слышу громкие хлопки.
Поднимаю взгляд и встречаюсь с потемневшими глазами. Его глазами. Замираю на месте. Рядом все в той же позе, стоя на коленях, замирает Женя.
Отлепившись от дверного косяка, Дмитрий продолжает громко хлопать. Его лицо – непроницаемая маска.
- Я вижу, ты устроилась на новом месте. Женя, в мой кабинет.
На несколько томительных секунд повисает звенящая тишина.
- Живо! – командует опекун.
Девушка вскакивает и уносится.
- Будешь ругать? – смотрю, гордо вскинув подбородок. Уж что-что, а встречать наказания гордо я умею. Спасибо воспитателям!
- Нет, - он качает головой. – За что?
- За то, что повредила твою игрушку, - бросаю небрежно, а на самом деле хочу ужалить его больнее. Сама не знаю почему.
- Игрушку? – он удивлен. – Женю? Хм, она…
Он умолкает, не находя слов. А я чувствую, что попала в точку.
- Скажешь, ты не играл с ней? В босса и подчиненную? Хозяина и горничную? В…
- Хватит! – грозный рык, обрывает меня на полуслове. – Тебя это не касается!
- Меня это касается, пока такие вот Жени будут пытаться зажать меня по углам. Ты просто скажи мне, сколько их в твоем доме. Я хоть буду знать. А то пойду ночью в туалет, а они меня того…
- Я с этим разберусь!
- Конечно, разберись, - я вдруг вспоминаю надменное выражение лица его матери, когда она отдавала распоряжения прислуге.
Пытаюсь повторить его. С удивлением и радостью замечаю, как меняется лицо Дмитрия. Как на его щеках вспыхивает румянец. Как расширяются от удивления его глаза.
Он разворачивается на каблуках и широкими шагами направляется на выход. Молча.
Я выдыхаю.
На пороге он останавливается.
- Не племенная.
- Что? – не понимаю, о чем он.
- Не племенная внучка, а внучатая племянница.
- Да по фигу, - машу рукой.
В ответ получаю долгий пронзительный взгляд. Кажется, что он сканирует, пробирает меня до печенок.
- Ты принципиально не собираешься говорить правильно?
- Неа, - я вытягиваю губы и пропускаю между носом и оттопыренной губой прядь розовых волос.
Вид дебильный. Но это старая привычка.
Еще один долгий взгляд. И это мне совсем не нравится. Голубые глаза темнеют, брови сходятся на переносице.
- Мы не встречались раньше?
Приехали!
- Алле, Дима! Мы с тобой весь день только и делаем, что встречаемся! – стараюсь изобразить глупую улыбку.
А внутри все дрожит от страха.
Он хмурится.
- Через полчаса ленч, не опаздывай, - он все-таки выходит, прикрыв за собой дверь.
«И не забудь наказать Женю», - хочется крикнуть ему вслед. Но я сдерживаюсь.
Обхватываю себя руками. Мне реально холодно.
Скидываю мокрые вещи. К своему удивлению, нахожу ванную прямо за соседней дверью, в комнате. Вот это да!
Мне хватает двадцати минут, чтобы привести себя в порядок и переодеться.
Старые шорты и футболка напоминают о доме, как и домашние тапочки с цветными гольфами.
Выскальзываю из комнаты. Крадусь по коридору, размышляя, где искать столовую.
- Госпожа Екатерина желает отобедать? – гремит совсем рядом.
- Твою..., - не могу сдержать ругани.
Прямо передо мной стоит мужчина средних лет в форменной одежде. Его руки прижаты к бедрам, вытянутые по швам.
- Ты чего подкрадываешься? – я хватаюсь за сердце.
Он смотрит на меня в немом изумлении, слегка приоткрыв рот.
- Желает, желает, - я понимаю, что сейчас мужик зависнет и надо срочно что-то делать. Хватаю его за руку и тяну. – Показывай, где у вас тут жрут.
Он молча и услужливо ведет меня вперед. Мы проходим несколько комнат, коридор и останавливаемся у двустворчатой двери.
Мужчина берется за ручки и распахивает передо мной двери.
- Прошу.
Бодрым шагом захожу в столовую и понимаю, что сейчас что-то будет.
Огромный стол заставлен блюдами и различной едой. Откуда-то с потолка льется тихая музыка.
Дмитрий с матерью о чем-то живо разговаривают. И когда он успел обсушиться и переодеться? Удивительно, как идет ему темная рубашка, подчеркивая широкие плечи и пронзительную голубизну его глаз.
Рядом сидит «бабуля». Строгий деловой костюм она сменила на струящееся платье.
На шее появилось колье, переливающееся в ярком искусственном свете. Она точно дома собралась ужинать?
- Приятного аппетита, - я замираю у входа, переступая с ноги на ногу.
Собеседники отрываются от разговора и замечают меня.
Глаза Нелли Эдуардовны увеличиваются до неприличных размеров и выкатываются почти на лоб.
Ее накрашенные алой помадой губы приоткрываются, но звука нет. Онемела…
Дмитрий бегло осматривает мой наряд, на несколько секунд дольше необходимого остановившись на моих голых ногах.
Я кожей чувствую, как он поглаживает их взглядом. На фиг я нацепила эти шорты? Одергиваю их руками.
А глаза опекуна темнеют. Смесь жгучего интереса и любопытства разгорается в них.
Чувствую, как по телу пробегает толпа мурашек.
Уголки его губ ползут вверх, хотя он и старается сохранить серьезное выражение на лице.
Меня немного отпускает. Может, и поесть дадут?
- Хм, кажется, я забыл предупредить Катю по поводу нарядов.
Его мать уже вполне пришла в себя. Ее лицо выражает холодное безразличие как и днем.
- Прошу, Екатерина, присаживайтесь.
Я осторожно усаживаюсь на краешек стула рядом с ней.
- Расскажите нам о себе?
- Что?
- Все. Нам интересно абсолютно все, правда, Дмитрий?
Я не поднимаю глаза от пустой тарелки, но чувствую на себе два тяжелых изучающих взгляда.
- Да, - вздрагиваю от глубокого мужского голоса. – Например, о чем ты думала, когда садилась в поезд?
Я все таки поднимаю взгляд, и свожу брови в немом вопросе.
- Или ты думала, что мы не узнаем? Глупо!
Гулко сглатываю. Страх резко поднимается внутри.
- Тебе нужны деньги?
Они все узнали? Они поняли, что я самозванка?
Руки немеют. Мне резко перестает хватать воздуха. Холодный пот струится по спине.
Я открываю рот, чтобы рассказать все как есть.
- Почему ты ехала в плацкарте, а не в СВ? – звенит высокий женский голос. – Зачем сдала билет?
- Мне нужны были деньги, чтобы заплатить за квартиру, купить кое-что в дорогу, - я выдаю это все на одном дыхании, боясь поверить в свою удачу. – Кое-что по мелочам.
Нелли Эдуардовна изящным жестом подхватывает пузатый бокал с темной жидкостью.
А я не свожу глаз с Дмитрия. Сейчас, мне кажется, все зависит от того, поверит он мне или нет.
Руки подрагивают.
- Ты могла позвонить мне или адвокату и попросить.
- Я никогда ни у кого ничего не просила. И в будущем не собираюсь, - говорю негромко, но твердо, чеканя каждое слово.
Он сверлит меня сердитым взглядом. Но я не отвожу глаз.
Несколько секунд длится наше молчаливое противостояние. Его глаза темнеют, заполняясь вспыхнувшим зрачком. Ноздри нервно трепещут. Губы сжимаются в линию.
- Давайте выпьем за встречу, - словно разрезая электрические разряды между нами, раздается холодный голос «бабули».
Она элегантным жестом подзывает мужчину в форме.
Тот, не медля, заполняет мой бокал рубиновой жидкостью.
Я лишь на секунду перевожу взгляд на свой бокал и возвращаюсь к опекуну. Но он тут же подхватывает свой бокал.
- За встречу! – он поднимает пузатый бокал.
Следом свой поднимает «бабуля».
Я обхватываю бокал ладонью, боясь уронить, и поднимаю, чтобы «чокнуться» со «старшими».
Подношу тонкое стекло к губам, делаю большой глоток.
Теплая терпкая жидкость прокатывается по горлу и оставляет на языке кислющие послевкусие.
Не могу сдержаться и корчу рожу. Даже глаза зажмуриваю и высовываю язык.
- Что-то не так? – слышу тревогу в голосе опекуна.
- Бе, как вы пьете эту кислятину? Фу!
- Кислятину? – Нелли Эдуардовна не столько удивлена, сколько возмущена.
- Ага! Это ж отрава! Фу!
- Это «Курни»! – поправляет меня «бабуля».
- Милейший! – я поворачиваюсь к мужчине в форме. – А у вас пивка не найдется?
- Пива?… - ну опять у него такой вид, словно его сейчас инсульт шарахнет.
Я что непонятно говорю?
Мужчина смотрит мимо меня, ища поддержки и ответа у моей семьи.
- Все хорошо, Александр Витальевич, - звучит спокойный голос Дмитрия. – Принесите нашей гостье пива.
- Дмитрий! – ну вот опять в голосе бабули звенит что-то такое похожее на возмущение.
- Мама.
Я перевожу взгляд с Дмитрия на «бабулю» и обратно.
Ох, как много всего. Жаль я не могу всего понять. Но тут и гнев, и ирония, и просьба, и приказ, и волевая твердость.
Александр как-там-его-по-батюшке уходит, но тут же возвращается с подносом. На нем гордо возвышается одна! бутылка пива и барный бокал.
- Спасибо! – подхватываю бутылку.
Успеваю заметить священный ужас на лице Александра, забыла как его там.
- Ну за встречу! – салютую и прикладываюсь губами к прохладному темному стеклу.
О, напиток богов.
Пшеничный мягкий напиток ласкает мои вкусовые рецепторы, нежно прокатывается по небу и опускается в желудок, разнося по крови ликование.
- Отпадная штука! – слишком громко ставлю бутылку на стол. Даже бокалы звенят.
Следом раздается грохот.
Это что, «бабуля» рухнула?
- Ну это уж слишком!
А нет. Это рухнул ее стул.
Она так резко вскочила, что он не успел отодвинуться.
- Екатерина, марш в свою комнату! – ее голос звенит от ярости.
Ее темно-голубые глаза, обращенные на меня, мечут молнии, идеальные темные брови сведены на переносице.
Ох, чувствую, мне будет нелегко.
- Как скажешь, бабуля! – подхватываю бутылку с пивом и резво несусь на выход.
А то отберут.
Конец шестой главы. Глава 7