Любовь и судьба
Пришпорив лошадь, Мария сосредоточилась на дороге. Вскоре выехала из леса и поехала по сказочно красивой зелёной лесостепи, то там, то здесь стояли огромные курчавые деревья, а в небольших балках цвели кусты. Пели незнакомые птицы, звенели насекомые. Лошадь, чувствуя настроение всадницы, перешла на шаг, и Мария принялась обдумывать, у кого же спросить дорогу. Однако никого не было видно, и она неспешно ехала, стараясь не утомлять лошадь.
Уже солнце склонялось к закату, когда она увидела замок вдалеке. Она восторженно ахнула. Картина была, как в книжке со сказками, высокий зелёный холм, небольшие цветущие кусты и белая дорога к замку. Замок был прямо-таки диснеевский: с маленькими башенками, украшенными развевающимися флагами, окружённый кованой, узорчатой оградой, и с охранниками, наряженными в красивые камзолы и стоявшими у массивных ворот.
Она подъехала ближе и удивлённо заморгала, к ней навстречу выехал заказчик, и опять ей показалось, что он какой-то размытый.
– Приветствую! Мадам Гизан, говорят, Вы были больны? Я очень сожалею, – суетливо пролепетал заказчик. Машка угрюмо кивнула. Заказчик заторопился. – Забыл предупредить, что в высшем свете принято говорить на Вы. Это не Диграс. Так что у Вас со здоровьем?
– На Вы так, на Вы. Все нормально теперь, но я отравилась грибами.
– Надо же… А мне говорили, что Вас пытались убить. Я убеждён, что это из-за заказа.
– Глупости! Грибами любой может отравиться.
– Ну, а как Вы сейчас себя чувствуете?
– Повторяю. Нормально! – Мария сказала таким тоном, что стало ясно, что она больше на эту тему не намерена говорить. Разговор ей показался старинным танцем, с поклонами, вычурными позами и приседаниями.
Заказчик помялся, глядя на её рюкзачок, и, взволнованно, спросил:
– Извините. Это что же, все Ваши вещи?
– А что?
– Да я в целях следствия, хотел бы Вас представить, как мою невесту, – Заказчик умильно заморгал.
– Что-о?! – Мария в бешенстве сжала кулаки. – Никаких невест!! Забудь! Тьфу! Забудьте! Иначе я твой, то есть Ваш, заказ в горло Вам воткну!
– Что Вы! Что Вы!! Я не знал, что Вы так негативно оцените моё предложение! Просто не знаю… А как же мне Вас представить? Ведь надо же разгадать эту загадку.
Сзади раздался знакомый голос.
– Рен, а представь её экспертом по картинам, и вся недолга!
Девушка вздрогнула от неожиданности. На неё смотрели Кент, Карл и тот охранник каравана. Они подъехали очень тихо, и она не услышала их. Взглянула на копыта их лошадей, не обернуты ли они чем-нибудь, однако ничего не обнаружила. Отругала себя за невнимательность и немедленно сделала официальное лицо.
Кент, внимательно разглядывал её, потом пророкотал:
– Рен! Познакомь нас с той, кого ты представил, всем, как невесту, а обманул, проказник.
Заказчик пожал плечами и проблеял:
– Это глава сыскного агентства Гизан, а вот как её звать не знаю. Она не представилась, когда я с ней разговаривал.
Мария прощебетала:
– Ах, как приятно познакомится! Пульхерия! – она поклонилась и ослепительно улыбнулась. – Господин заказчик! Вы должны представить этих невоспитанных, но очень и очень приятных молодых людей. Заодно, может излечитесь от склероза, на время, и представитесь сами со всеми регалиями.
Трое, переглянувшись, весело ухмыльнулись, а заказчик пролепетал:
– Э-э, рон Рен, владелец Сизой Усадьбы, к Вашим услугам, а это гости, из-за «Перевала Теней», – он многозначительно замолчал, но так как Мария не проявила удивления, или восхищения, пояснил. – Они родственники графины Годир.
– А у гостей есть имена, или они немые, – небрежно поинтересовалась девушка. – Или в Вашем Высшем свете нельзя быть просто вежливыми?
– Что вы, Пульхерия! Так приятно, что мы Вам понравились. Простите мы просто не успели представиться! – промурлыкал Кент и склонил голову, белые волосы рассыпались по плечам. – Карт Кент, рон Карл, и рон Вейт. Мы тоже владельцы разных усадеб. Однако, наверное, Вам это не интересно.
Гизан смотрела на них и удивлялась. Эти трое её удивили. Красиво одетые, изысканные поклоны, и, как выяснилось, они местная знать. На их фоне она простушка простушкой, Мария хитро улыбнулась.
– Отлично, усилим это, – и, вытащив из рюкзака реквизит, который давно заготовила, да не было нужды использовать. Натянула на нос круглые и безобразные очки. Трое изумлённо переглянулись, а Машка достала мятую панаму невероятно гнусно горчичного цвета (тоже давнюю заготовку) и робко улыбнулась. – Я надеюсь, хозяйка даст мне привести себя в порядок.
Заказчик, увидев, её новый облик, отшатнулся:
– Ой! Конечно! Вас ждут к ужину.
– Не сомневайтесь, мадам Гизан, наша тетушка очень гостеприимна, – промурлыкал Кент.
Он с братьями никак не мог понять, что это она задумала. Мария с выражением простодушного восторга рассматривала замок.
– Ох, хитра! – прошептал Карл брату. – Держи ухо востро!
Впервые в жизни попав в настоящий замок, Мария вертела головой, наслаждаясь увиденным. Он поразил её размерами и огромным количеством коридоров. На стенах горели электрические бра дивной красоты. Мягкие ковры на полах делали шаги неслышными.
– Это просто лабиринт какой-то, значит где-то бродит минотавр, – пробормотала она и стала внимательно запоминать дорогу.
Марию вела пожилая леди, местная прислуга, которая выглядела, как гранд-дама, которая спросила её деревянным голосом:
– Вам нужна помощь, чтобы одеться к ужину?
Девушка залилась румянцем (умеем это делать).
– Ой, я бы хотела сразу начать работать!
– Нет-нет! Вас сначала представят графине и наследникам, а потом будет музыкальный час, и потом отдых, и только утром Вы займётесь делом.
Дама величественно удалилась, а в комнату скользнул Карл и бросил на пол здоровенный баул, который она оставила Лори, буркнув:
– Посыльный привёз. Не хочешь сказать мне спасибо?
– Нет! – отрезала она и задрала нос.
Карл хмыкнул, он знал, что так и будет, и вышел. Гизан убила час на то, чтобы стать тем, кого они не ждали. Ей нужно, было ошеломить не только эту троицу, а всех. Бормоча, что Лори молодец, не забыла даже положить всё для рукоделья, Машка вооружилась ножницами и ниткой с иголкой.
Когда в комнату постучали, то женщина, пришедшая её пригласить, вздрогнула. На неё смотрела изящная дама, затянутая во всё чёрное, даже губы были чёрными, как и лак на ногтях. Строгий чёрный пиджак, длинная чёрная обтягивающая юбка, Машка едва дышала в ней, она промахнулась, отрезав лишнее, под пиджаком не было ничего кроме гематитового ожерелья из каменных пенёчков. Ассиметричная стрижка, огромные синие глаза. Гизан шла в крохотных туфельках Лори, мелко переступая. А как ещё идти в этой юбке, и туфлях на размер меньше? Она подошла к залу, откуда слышался гул голосов. Её остановил лакей:
– Простите, как вас представить, леди?
Она надменно процедила:
– Баронесса Мария-Пульхерия Шверт, глава сыскного агентства Гизан.
Она подождала, когда лакей сообщит её имя, вошла в распахнутые двери и просеменила к пожилой леди, с восторгом и удивлением смотревшей на неё.
– Мадам, позвольте представиться! – Гизан ослепительно улыбнулась. На Земле Мария никогда не говорила о том, кто она, но здесь… – Я баронесса Шверт, и прибыла помочь разобраться в Вашей проблеме.
– Проходи, дитя, и садись рядом, – графина, приветливо улыбнувшись, шёпотом спросила. – Ты ещё можешь идти в этих туфлях?
Синеглазая красавица неопределённо пожала плечами и прошла к своему месту.
– Ведь название твоего рода что-то означает? – опять наклонилась к ней графина.
– Мой род древен, и название пришло из древности. Сейчас это название мало, что значит, но когда-то это означало меч.
Графина ей улыбнулась и кому-то кивнула. Гизан не дрогнула, когда оказалась рядом с Белобрысым. Тот озадаченно взглянул в её надменное лицо и нахмурился. Всё что угодно ожидал увидеть Кент, но не эту элегантную и холодную красавицу.
Вечер тянулся, как кисель, Гизан ничего не ела. Во-первых, в этой юбке было некуда, она едва дышала в ней, во-вторых, ноги болели так, что она думала только о том, как снять туфли Лори. Иногда она ловила изумлённый взгляд Кента, когда видел, что Машка, точно зная, чем и как есть, ковырялась в тарелке, не прикасаясь к еде. Она сделала глоток воды. Кент наклонился к ней.
– Когда же ты стала баронессой, Гизан?
– Я ей родилась, – Мария холодно улыбнулась. – Мой отец считал, что титул можно использовать, в крайнем случае, как сейчас. Я не хотела ставить в неловкое положение заказчика.
Вспомнив, что бывший муж Гизан назвал её аристократкой, Кент прошептал:
– Я приглашу тебя танцевать после ужина. Будь готова, баронесса, – он опять хотел держать в объятиях эту надменную красавицу.
– Танцевать? – Мария нахмурилась.
– Не забыла, что обещала сделать всё, что я попрошу, когда заболел твой ребёнок?! – Кент, чуть не завыл, ляпнув это, и трижды обозвал себя кретином.
Гизан осталась сама собой, она, не изменив выражения лица, прошептала:
– Значит, мой ребёнок… М-да… Я запомню это! Ну что же долг, так долг. Я всегда плачу долги.
Мария даже не взглянула на него, это опять отключило у Кента мозги, и он почти прошипел:
– Ну, так готовься!
Графина поманила к себе рона Карла.
– Они давно знакомы, как я вижу. Давно я не видела, чтобы Кент был так любезен.
– Тетя, так она керн, – заметил ей Карл и наябедничал, – да и не очень-то он с ней любезен.
– О! Неужели?! Это интересно, – графина с усмешкой взглянула на племянника, которого она знала с детства, и который, как она заметила, просто кипел от ярости.
Ужин кончился. Кент увидел, как сузился от боли зрачок у Машки, и понял, что она едва стоит, но ему надо было освободиться от наваждения, и он решил, что увидит, как она попросит его пощады.
– Специально одела всё чёрное. Хочет напомнить мне, гадина, как за мной охотились паучихи, – зло едва слышно прошептал он.
Братья, как всегда всё слышавшие, покачали головой, не зная, как ему вправить мозги. Зазвучала музыка, Кент встал, но ничего не успел. Синеглазая красавица просеменила к графине, видимо, желая что-то ей сказать. Кент, кипя от негодования, что она так откровенно назвала его трусом, как он считал, попросил:
– Тётя, позволь мне пригласить нашу гостью на танец! Она, по-видимому, прелестно танцует.
Машка угрюмо посмотрела на него.
– Простите, карт, но я безумно устала с дороги, только глубочайшее уважение к графине заставило меня посетить ужин, – она поклонилась седой даме. – Позвольте мне откланяться и отдохнуть. Я веду замкнутый образ жизни и устаю от пышных вечеров, да и подумать надо о деле.
Кент вздрогнул (опять намекнула, что я бездельник), зло сощурился, но любезно прошептал:
– Конечно-конечно… И подумать, и вспомнить. Вы такая стеснительная! Позвольте, я провожу вас.
– Конечно, Кент, проводи гостью в её покои, – пропела графина и довольно улыбнулась. Давно она не видела племянничка таким. Может он, наконец, полюбил? Надо бы расспросить его братцев, но вокруг было столько ушей, что графина отложила разговор на потом.
Гизан шла через зал, двумя пальцами опираясь на руку Белобрысого, и думала, если она сейчас не сядет, то умрёт от боли. Кент, заметив восхищённые взгляды мужчин, едва сдерживал негодование. Когда он довёл её до покоев, то поцеловал руку и прошептал:
– Жди! Я этой ночью возьму свой долг.
Машка вошла в комнату, плюхнулась на кресло и сбросила туфли.
– О-о! – она перевела дыхание. – Давай договоримся.
– Это о чём? – он не сомневался, что Гизан готовит какую-то пакость.
– Я действительно устала. Отложим оплату, – она смотрела прямо, но он не поверил в её искренность.
– Под проценты, – сощурился он и оглядел комнату, ему понравилось большое окно, просто дверь какая-то.
– Зачем тебе я? Хоть объясни!
– Ты что же, думаешь, я не понял твой намёк? – прохрипел он.
– Какой намёк? – Машка ничего не понимала.
– Ну, так ты же во всём чёрном!
Она расстроилась, что так промахнулась с выбором цвета. Однако, пора ему вправить мозги, и она надменно процедила:
– Понятно. Заходи, раздевай сам, я едва влезла в это. Бери, что считаешь нужным.
Это было хуже пощечины. Кент чуть не завыл от этого оскорбления, но справился и так же, как и она, процедил:
– Нет уж! Я хочу, чтобы ты кричала от наслаждения.
– Тварь! – она вспыхнула. – Тебе важно меня унизить, так что ли?
– Да! – он сказал это и понял, что сказал правду.
– Почему?
Она зря это спросила, так как его понесло.
– Да потому что беру тебя за долги или когда ты беспомощна. Я ненавижу тебя за это! – и мысленно добавил: «А себя ненавижу за это ещё больше!»
– Надо же! – Машка печально посмотрела на него и нежно поцеловала.
Кент отшатнулся. Он заледенел, от этого поцелуя. Как посмела жалеть его?! Возникло желание убить. Ни одна женщина не смела его жалеть. Он мгновенно придумал, как ей сделать больно.
– Баронесса, я надеюсь, что Вы иногда будете сопровождать нас. У нас весёлая кампания… Э-э… Я ведь здесь с невестой, – Кент внимательно изучил лицо этой чертовки, увидел тень боли и только потом захлопнул дверь.
– Ну что я делаю! – ругала себя Мария, сдирая с себя одежду. – Боже мой! Хочу его целовать, как простая баба.
Она устало брякнулась в кровать и заснула. Вздрогнула от того, что на неё смотрели. Это был Кент. Мария широко раскрыла глаза, а Кент глухо проговорил:
– Пора возвращать долги, – и со свирепой нежностью забрал свой долг.
Прошла половина ночи. Мария заснула в его объятьях. Кент тоскливо вздохнул. Когда же он, наконец, насытится и освободится от неё? Ну невозможно же так жить! Он поцеловал её на прощанье, так не хотелось уходить, но ломая желание остаться рядом с ней, он выскользнул в окно.
Утром Машка осмотрела себя, её любили неистово этой ночью, и, вздрагивая от пережитого наслаждения, влезла под холодный душ.
– Надо остыть. Боже мой! Я воровка, обокрала невесту! Проклятье! Бррр! Как холодно! Из-за него я скоро пингвином стану. Как же мне научиться посылать его? – душ привёл мысли в порядок и Мария застонала. – Как больно!! Кент, я всё поняла. Ты ненавидишь меня не просто, как женщину, а лично меня, потому что, я не твоя вещь. Всё!! Я перестану мечтать о твоём теле, о твоих руках. Я забуду тебя! Всё!
Она оделась и выглянула в окно. Только светало, и Мария вылезла в окно, и, используя плющ, соскользнула во двор. Дошла до конюшни и вывела своего жеребца. Полчаса бешеной скачки, и она оказалась на берегу холодного лесного озера. Долго плавала, потом бегала до изнеможения по росной траве, а потом закричал на весь лес:
– Всё! – посидела на берегу, приходя в себя, потом оделась и, присев от напряжения, опять закричала. – Всё!!!
Уставшая и опустошённая, Мария ехала в замок и шептала:
– Спасибо, Арней! Ты объяснила, что такое любовь. Я любила выдуманного, его нет. Всё!
В замке её встретил недоумевающий заказчик.
– Вы так рано одна катались верхом? Здесь много зверей. Нельзя одной, опасно.
Мария угрюмо кивнула ему.
– Поняла и приняла к сведению. Пошлите смотреть на картины.
Её провели в большую светлую галерею. Трудно было представить, что здесь совершили убийство. Когда заказчик провёл её во вторую половину галереи, освещённой большими электрическими лампочками, то девушку передёрнуло от озноба – здесь был убит человек. Об этом кричали искривлённые тени от картин на полу, и резкий свет от лампочек в бра и люстрах буквально шептал: «Убили! Подло!». Несмотря на мощные лампы, в галерее было сумрачно. Ощущение сумерек исходило от старинных холстов.
Она уже поняла, что может видеть иначе, чем все, но эти ощущения её поразили. Что-то здесь было ещё, что усиливало ощущения опасности и безысходности. Мария внимательно осмотрелась и обнаружила, под потолком необычные окна. Вместо стекла в переплёты были вставлены линзы, разного размера, некоторые, судя по всему, стояли друг перед другом и были закреплены бронзовыми креплениями.
– Надо посмотреть снаружи эти линзы, – пробормотала она, мелькнула мысль, что что-то такое было и в её мире.
Она прошлась по галерее, попросила, чтобы ей дали каталог картин. Пока ждали каталоги, заказчик подвёл её к картине «Охота на кабана». Мария посмотрела на неё и ахнула – жуткая картина. Кабана загнали в тростники, но он дал бой перед смертью – половина охотников истекала кровью, один опирался на копьё, так как кабан сломал ему ногу, у второго белела кость в сломанной руке, а третий стоял и придерживал располосованный клыками бок.
– Странные вкусы были у вашего художника, – проговорила она.
– Нет, вы не поняли! Картина раньше была другой. Тогда эти люди не были ранены! – возразил рон Рен.
– Не понимаю.
– Я же говорил, картины чудовищно изменились! Всё, что появилось на ней, появилось за день до смерти моего двоюродного брата. Сразу, как картины перевесили.
– Мистика! – пробормотала Гизан и стала осматривать галерею.
Она попросила лестницу, не поленилась и залезла наверх, понюхала картину, провела пальцами по холсту. Нет, холст не подправляли, попросила в каталоге отметить другие изменённые картины. Посмотрела на них. Три картины: «Лесная дорога», «Замок Филина», «Запоздалая встреча». Гизан внимательно прочла в каталоге описание картин, и удивилась, в принципе картины не изменились, она понимала экспертов, которые отказали в возбуждении дела. Эксперты не обратили внимания на изменения потому, что не видели прежнего изображения.
Изображения картин в каталоге не совпадало с таковым в галерее. Нет, картины не изменились полностью, изменился характер написанного! В каталоге на картине «Лесная дорога» была изображена дорога солнечным днём, на дороге лежали бархатные тени. Она была нарядной от жёлтых и красных листьев осин, лежащих на ней. Картина, висевшая в галерее, навевала жуть. Это был вечер, небо грозно синело по сравнению с тем, что было раньше. Понятно, что эксперты это отнесли к старению холста. Теперь картина навевала ужас – страшные тени на дороге пугали, а листья осин были, как капли крови, только что совершенного убийства. С картиной «Замок Филина» была та же штука. Если в каталоге, на картине был освещённый солнцем старинный живописный замок, мох, порывающий стены замка, делал его нарядным и весёлым, то в галерее на картине была лунная ночь и замок, обросший лишайником и мхом, казался страшной обителью призраков. Третья картина вместо радостной встречи родственников, показала встречу врагов, судя по их искажённым злобой лицам.
Чтобы понять, что произошло, Мария провела в библиотеке полдня, читая о художниках. И не нашла ничего общего. Все они жили в разное время и не были связаны родством между собой. Она нашла несколько книг, посвящённых живописи разных миров. Её поразило, что в одной из книг автор утверждал, что иногда художники в картины вкладывали двойной смысл, что может проявиться только у «Перевалов Теней». Она нашла эту книгу, далеко на верхней полке и прочла, сидя на специальной лестнице. Машка задумалась, что-то ей тогда говорил Карл, но она не смогла вспомнить.
Она ещё сидела на лестнице, когда её подёргали за ногу, посмотрела вниз, и сердце окатила волна холода, так на неё смотрел Кент.
– Вас ждут на обед, баронесса.
– Спасибо! – она скатилась с лестницы и проскользнула мимо него в свою комнату.
Её ждал неприятный сюрприз: платье, которое она приготовила, было изрезано. Машка хмыкнула и полезла в баул, не сомневаясь, что там также разруха. Она была права. У неё остались только джинсы и майка и то, что на ней. На обед в этом идти было нельзя. Гизан позвала седую даму и показала ей на бренные остатки одежды:
– У вас любят шутить?
– Что Вы? Это недоразумение! – ахнула та.
– Передайте, что я плохо себя чувствую, и не буду обедать.
Дверь открылась, в комнату бесцеремонно вошёл Кент и, бросив новое платье на стул, холодно улыбнулся.
– Я слышал у Вас беда, не в чем обедать? – одно движение бровей Кента, и седая дама испарилась, а тот надменно усмехнулся. – Этот наряд, Гизан, тебе больше соответствует. Одевайся в соответствии с твоей натурой.
Девушка рассматривала красивое и невероятно яркое платье. Кент насмешливо улыбался, а Гизан, изучив платье, отстранённо проговорила:
– Карт, Вы мне позволите одеться? Извините, мне прислуга не нужна! Привыкла всё делать сама.
– Не сомневаюсь! – Белобрысый, бухнув дверью, выскочил.
Машка вздохнула (хорошо, хоть дверь не сломал) и полезла в рюкзак. Обед уже заканчивался, когда она вошла и, подойдя к графине, извинилась:
– Всё ещё плохо себя чувствую после отравления, но нашла силы прийти и посидеть с вами.
Кент в ярости взглянул на братьев, которые тщательно прятали восхищение Гизан, та была несгибаема. Из чудовищно яркого платья она сделала деловой костюм, видимо из её мира. Длинная юбка превратилась в удобные юбку-брюки, а из остатков материи, она смогла изменить лиф платья, превратив его в интересный пиджак.
– Мадам, Вы готовы говорить со мной о деле? – Гизан наклонилась к графине.
– Готова, но ты поешь, – графина была встревожена печалью, которой были заполнены глаза красавицы. – Мне кажется, что после отравления нужна белковая пища. Как тебе удалось отравиться?
– Я по дороге к Вам отравилась грибами в местной харчевне и теперь весьма чувствительна к любой еде. Мадам, тогда, если можно, мне немного творога и молока с хлебом.
– Конечно, можно. Принесите для баронессы, что она попросила! – графина кивнула слугам, потом наклонилась к гостье. – Девочка, что у тебя происходит с моим племянником?
– Он мне всё показал, – доложила Машка. – Я уже была в картинной галерее. Сейчас надо ещё поработать в библиотеке и подумать, потом поговорить со слугами. В целом, у нас нормальные деловые отношения.
Принесли творог, хлеб и стакан молока, и Мария вывалила на творог какое-то варенье и стала есть ложкой, запивая молоком. Графина подмигнула ей.
– Нет, деточка, я про Кента. Он что, действительно провёл ночь с тобой?
– Это он сказал? – Машка удивлённо вздёрнула брови. – Надо же…
– А ещё, он наорал на всех, когда ты утром куда-то исчезла.
– Вам не кажется, мадам, что здесь отсутствует логика? Посудите сами, если он провёл ночь со мной, то уж должен был знать, куда я исчезла, – она усмехнулась. – Мадам, признаюсь, он мой конкурент. У него тоже сыскное агентство, и я убеждена, что он также предлагал Вам свою помощь. Видимо, он не знал, что меня уже пригласили расследовать это дело. Эти его высказывания – просто мелкая месть мужчины. Ну, не бить же ему меня! Вот он болтает невесть что.
Графина проницательно взглянула на неё.
– Конечно, он ещё тот проказник. Признаюсь, он даже уговаривал меня отослать тебя, но я решила, что дам тебе, деточка, шанс. Спрашивай!
– Мадам, я буду честна. Есть ещё кое-что. Несмотря на то, что меня пригласил рон Рен, мне он очень не нравится. Я не хочу с ним работать.
– А кому он нравится? – вздохнула Графина. – Он жуткая зануда! Однако, от тебя он в восторге. Похоже ты разбила ему сердце.
– Вы шутите, мадам? Я не давала не малейшего повода, – Мария нахмурилась.
Графина успокаивающе положила ей руку на плечо и быстро взглянула на Кента, тот был напряжён, как струна, только не звенел.
– О каком поводе можно говорить, когда у тебя такая внешность!
– Спасибо, мадам, но давайте о деле! Мне надо знать, с каким интервалом появлялись искажения картин, и всё, что этому предшествовало.
Слуги мягко и неслышно собирали тарелки и ставили новые блюда на стол, Графина подождала, когда они отойдут от них.
– Вот что, детка... Хочешь ты или нет, тебе придётся работать с этим озорником, Кентом. Он тебе всё расскажет. Я теперь быстро устаю, а ему рассказала всё. Я ведь не знала, что Рен-болван пригласил ещё кого-то.
– Хорошо, я подчиняюсь Вашему решению, мадам! – Машка склонила точёную головку, и холодная улыбка скользнула по её губам.
Графина мысленно усмехнулась и поняла, почему эту красавицу её племянники называют Гизан. Умна, красива и опасна. Синеглазая красавица, между тем, спокойно спросила:
– Захочет ли он работать со мной?
– Конечно, мы его позовём и поговорим. Кент! Подойди сюда. – Белобрысый подошёл и, мягко улыбнувшись, поцеловал руку графине. – Мне баронесса сказала, что ты её конкурент. Будь добр, сохраняй достоинство и передай всё, что я тебе сообщила! Я решила, что вы будете решать эту проблему совместно, а награду я разделю полам.
Продолжение следует...
Предыдущая часть:
Подборка со семи главами: