Какого лешего его занесло на кладбище? Снег пошел. Лапы мерзнут. Феликс недовольно бил хвостом и пошел на звук голосов.
— Такая молодая еще была… Крепись, девочка, — тетка в черном платке, пожала холодную руку девушки лет девятнадцати, которая только что проводила свою мать в последний путь.
Запах! Он его не слышал давненько… Почитай, с тысяча восемьсот… в Псковской губернии. Усопшая не была ведьмой, как и девчонка, плачущая над крестом. Но запах был, очень сильный. Бездушные особи женского рода, без каких-либо принципов и чувств… Таких даже черти боятся. Феликс их тихо ненавидел, презирал за подлость и обман таких вот заблудших тупеньких, как девушка, стоящая перед ним, заключившая сделку с бесовщиной. Расплата ее — смерть матери. Ох, же глупое создание! — прижал уши от недовольства.
Феликс запрыгнул на лавочку, и поджал свой пушистый хвост, прикрыв подмерзающие лапки. Снег сыпет сверху не жалеючи, тает на сырой земле от смрада, идущего из могилы. Зачем он здесь? Мстительный дух, лишенный силы. Он просто говорящий кот. Что сможет сделать против ведьмы? Его просто переломит пополам нечисть, посмеется над бедным Феликсом. Сильная ведьма, с родословной. Крутит – вертит, питается людскими слабостями и пороками.
А наивная дурочка бледна не только из-за горя. Скоро пойдет следом…
«Эх, грехи наши тяжкие!» — вздохнул с чихом и отряхнулся, скидывая липкие хлопья снежинок.
— Чего стоим? Кого ждем? — подал голос и девчонка вздрогнула.
Дергано оборачиваясь, и не приметив никого вокруг, стала креститься, шепча неразборчиво молитву.
— Поздно о Боге вспомнила. Не находишь? — Феликс вонзил когти в доску скамьи.
— Это ты говоришь? — кутаясь в пуховик она, наконец, соизволила взглянуть на белого Кота.
— Я. А, что тебя так удивляет? Сама нечисть в дом пустила. Неужели, ты думала, что все просто так пройдет? Что натворила, кура ты безмозглая? — Феликс злился все сильнее.
Его время — бесценно. Что здесь он может решить? От дурной не просто пахнет, от нее разит ведьмиными нечистотами.
— Не знаю! Не знаю я! — заверещала, хлюпая покрасневшим носом.
— Врешь! Все ты знаешь. Где нагрешила, лярва? Отвечай! — он не спускал с нее синих глаз. Шерсть дыбом, спина выгнулась. Кот раздулся, словно шар, показывая насколько весь такой опасный…
— А.борт! — она закрыла трясущимися руками лицо и завыла. — После него, все хуже и хуже становиться. Живот болит, тошнит постоянно. Будто… Сны страшные. Мама вот, не проснулась вовсе.
— Будто, у тебя внутри что-то есть, — Феликс шмякнулся на задницу, и задумчиво почесал за ухом. — Значит, ведьма — врач. — Он посмотрел на пасмурное небо. Где-то там Хозяин смотрит на все это и не собирается помогать. «Ваше Всемогущество, мне одному не справиться! Хоть Хранителя приплюсуйте, что ли? Молчите? Я же Кот! Обычный пожиратель сосисок…»
— Ведьма? — девчонка, размазывая слезы по лицу. — Знаешь, а я тебе верю, — закивала часто. — Скажи, что нужно сделать? — и взгляд у нее такой, как у человека, которому больше не чего терять.
***
«Тому, кто придумал хлорку нужно выделить отдельное место в аду» — чувствительные рецепторы кота взбесились от химической атаки. Слезы на синих очах не от жалости совсем. Беспрестанно чихая, и мотая головой, он шел туда, куда нужно. Феликса со следа не собьет, даже если все вокруг будет засыпано отравой.
Мелькают женские пятки в тапочках и цветастые халаты. На белого кота почти не обращают внимание в больнице, хотя ему тут совсем не место.
— Кыш, окаянный! Кто тебя сюда пустил? — уборщица замахнулась было шваброй, но промахнулась.
Зашипев, пушистый отпрыгнул как Рикии-Тикки-Тави и галопом помчался в хозблок, именно туда тянуло больше всего. Прошмыгнув в приоткрытые двери, принюхался.
— Ага! Сомневаюсь, что тут заядлые гомеопаты травки свои сушат. Вон и склянки подозрительные, — осматриваясь, запрыгнул на стол, и встав на задние лапы, совсем по-человечески, скрестил передние на груди.
Шаркающие шаги. Белый застиранный халат с желтыми пятнами. Санитарка несла что-то завернутое в тряпку и осторожно оглянувшись, прикрыла за собой дверь.
«Хана мне!» — подумал Феликс и решил, что продаст свою шкуру «задорого».
— Мало вас на кострах пожги, — скинул одну из банок с какой-то мутью, и та хлопнулась об бетонный пол, разлетевшись вдребезги.
— Дух? — вытаращила свои зеленые глазища тетка и недобро ухмыльнулась.
— Он самый! — следом полетела вторая бутыль, ее постигла судьба предыдущей.
— Стой, паршивец! Не бей! Последнее зелье осталось. А оно знаешь, какой ценой добыто? — руку одну тянет, и смотрит жалобно.
— Че не знать-то? Ценою человеческих жизней, — он чуть сдвинул еще одну посудину, и увидел, как чертовка дернулась в страхе. Видимо, действительно важны для нее склянки.
— Ну, виновата. Признаю. Прощения могу попросить, — крякнула, не сводя с него чумных своих глазенок, будто заворожить пыталась.
— Думаешь, извинилась и все? Ты девчонок губишь! Просто так в углу постоять не получится. Говори, как снять твое проклятье, кикимора! — еще подвинул баночку к краю, дернув усами.
— Ладно, твоя взяла, душнила ты такая! Вон, на полке мешочек лежит со снадобьем. Заварить щепотку и все как рукой снимет. А наказывала я только за грехи. Девки нагуляют детей, а потом на операцию бегут избавляться, — стала оправдываться.
Да, кто ей поверит? Свои темные делишки проворачивала, курва.
— Не тебе судить, ведьма! — зашипел Феликс. — На то есть суд Его Справедливости! Там всех рассортируют куда надо. Убирайся отсюда. Поняла меня?
— Поняла, че же не понять, — согласно закивала, сглатывая слюну страха, когда Дух мщения качнул бутылочку сильнее. — Прямо сейчас и уйду. Соберу только свои. Вещи, — а в глазах тьма голимая и хищный блеск.
Феликс перевел взгляд на склянку и прищурился. Одно неловкое движение и она летит на пол.
— Не-е-ет! — верещит тетка как корова резаная. Руки свои загребущие тянет.
Со смесью брезгливости и ужаса, он смотрел, как пары непонятной бурлящей жидкости поднимаются и окутывают ведьму. С нее лезет кожа ошметками, кровь пузыриться. Смертельное варево ж.рет свою хозяйку, обгладывая до костей.
— Фу, мерзость какая! — у Феликса шерстка дыбом стоит. Ничего себе, он тут накуралесил?! От ведьмы только мокрое место осталось. Схватив мешочек с травами в зубы, он перепрыгнул с полки на полку до сухого и безопасного места. Дернув хвостом, толкнул лапой двери и трусцой побежал по коридору на выход.
— Да, ладно? Сам справился? — черный Хранитель фыркнул, звякнув колокольчиком на ошейнике, встретив его на крыльце.
Феликс только закатил глаза: «Опять этот пытается обесценить его работу. За что ему все?». Не удостоив хама ангельского ответом, потопал дальше. Времени в обрез, некогда трындеть. Когда он уходил, девчонка совсем была плохая, никакие таблетки не помогали.
Люди только недоуменно сворачивали головы, на белого скачущего кота, пулей проносящегося мимо, с какой-то добычей в зубах.
— Пей! — приказал девушке строго.
Шансы, что ведьма его обманула, конечно, были велики, но и терять уже нечего. После первого же глотка отвара, щеки страдалицы порозовели. Феликс выдохнул и затарахтел по-кошачьему довольно, когда она его прижала к себе и расцеловала в нос. Пусть грешница и не заслуживала его стертых лап и переживаний, но как приятно принимать благодарность. Замурчательно.
Другие истории про Феликса в Романе "День, которого не было" Соавтор Ольга Рог