Итак, продолжаю рассказ о жизни арабов в доисламский период. Кто читал предыдущие статьи по этой теме, тот уже знает какова была географическая среда, в которой жили арабы того времени, и экономика. И теперь пора посмотреть как было устроено общество того времени.
Родо-племенные отношения
В V—VI вв. арабы (по крайней мере подавляющее большинство их, за исключением оседлого населения Йемена) находились в стадии первобытнообщинных отношений. Государство с его учреждениями еще не образовалось в этом доклассовом обществе. Арабы жили в условиях родоплеменного строя, при котором единственной организацией было объединение людей, основанное на кровнородственных связях.
Все население Аравии, как кочевники, так и оседлые, распадалось на отдельные племена, а каждое племя (в зависимости от его численности и размеров территории его расселения) состояло из большого или малого числа кланов и родов. По представлениям арабских генеалогов («знатоков родословий») VII—VIII вв., все арабы вели свое происхождение от библейского Авраама (по-арабски — Ибрахим). Родоначальником северных арабов считался сын этого патриарха Исмаил, а южных арабов — Иактан, которого отождествляли с арабским Кахтаном.
Арабские племена делились на две основные группы. Вторую из двух основных групп арабских племен считали «настоящими арабами» , а первую «арабизированными арабами» . Каждая из двух основных групп состояла из многих племен. Каждое племя имело свое название, а наиболее крупные племена в ходе расселения на Аравийском полуострове и за его пределами распадались в свою очередь на самостоятельные племена, каждое из которых принимало новое название.
Расселение племен, начиная со второй половины I тысячелетия до н. э., происходило с юга на север и захватило степные и полупустынные области соседних стран — Месопотамии, Сирии и Египта. Сведения о движении арабских племен в обратном направлении, т. е. с севера на юг, не содержат ни народные предания, ни письменные источники. Теперь уже вполне доказана несостоятельность старых понятий, что род, входивший в состав племени, является не чем иным, как только естественно разросшейся семьей.
Нельзя отрицать того факта, что родственная связь была мощной общественной силой. Все дело в том, что род состоял не только из кровных родственников, но в него входили также люди, приобретшие родство другим способом. Таким было прежде всего побратимство, при котором член другого племени и даже чужак из другой страны мог стать «братом» одного из членов данного рода после выполнения некоторых сакральных действий. Ритуал побратимства у арабов был известен уже Геродоту (V в. до н. э.). Покровительство, оказанное родом какому-нибудь иноплеменнику и даже иностранцу, также давало право родства. Что касается племени, то обычно не все составлявшие его рода были связаны кровным родством. Иногда в состав племени включался род или группа людей, ранее принадлежавших к другому племени, путем клятвенного соглашения. Следовательно, племя являлось не только родственным, но и политическим союзом.
Арабский род, или клан, жил в своем становище (хайй), состоявшем из палаток, или шатров (бейтов); каждый бейт служил жилищем отдельной семье. В обычном становище насчитывалось 100—150 палаток, но иногда их число доходило до 50-ти тысяч. Оседлые арабы жили в мазанках, составлявших деревни или городские кварталы. Все члены таких территориально-родственных объединений составляли ахл (сородичи), или каум. Бедуины отдельного становища кочевали совместно.
Племена состояли из родов, или кланов, численность членов которых определяла могущество и межплеменное влияние того или иного племени. Во главе каждого племени стоял его предводитель сейид (что значит господин); в более близкое к нам время его стали называть шейхом. Отдельные кланы и большие группы кочевников тоже имели своих сейидов. В мирное время сейид ведал перекочевками, выбирал место для становища, был представителем своего племени и вел от его лица переговоры с другими племенами, разбирал споры и тяжбы своих соплеменников (если в племени не было судьи), иногда и очень редко выполнял обязанности служителя религиозного культа. В набегах и на войне сейид командовал вооруженным отрядом своего племени; тогда он назывался раис (главарь).
Сейид председательствовал на собрании (меджлис, или надва), на котором наиболее богатые, знатные или влиятельные члены племени разрешали все текущие дела. Обязанностью сейида был прием гостей и угощение всего племени. Еще большие расходы вызывали у сейида выкуп соплеменников, попавших в плен к другому племени, и уплата виры (дайа) за убийство родственникам убитого иноплеменника.
При сейиде обычно находился поэт — шаир (в то время это арабское слово значило «ведун»), постоянно проживавший в племени или временно пользовавшийся его гостеприимством; по понятиям тогдашних арабов, стихотворные произведения шанра не только имели хвалебное значение, но и могли оказывать магическое воздействие, так как считалось, что он имел общение с джинами. также при сейиде всегда находился кахин (жрец), если племя имело идола.
Каждое племя (а то и большой клан) было вполне самостоятельной, ни от кого не зависимой организацией. Безопасность ее членов и неприкосновенность их собственности обеспечивались неизменной взаимной защитой всех соплеменников.
Любой житель Аравии, оказавшийся вне рода и племени и лишенный их защиты, мог быть совершенно безнаказанно убит, а его имущество разграблено. Поэтому араб, изгнанный из своего рода и племени или бежавший из него (например, после совершения какого-либо преступления), искал покровительства и защиты в другом племени. Он становился маула (клиентом) сейида или другого влиятельного члена этого племени; его называли дахил (буквально «вошедший», т. е. ищущий покровительства). Этим же обстоятельством объясняется сохранение древнего института побратимства. Это же побуждало рабов, получивших освобождение, оставаться в племени на положении маула, чтобы не оказаться совершенно беззащитными.
В случаях убийства, ранения или физического оскорбления члена племени все его соплеменники были обязаны мстить, причем не только виновнику убийства, ранения или оскорбления, но и всем членам рода и племени, к которым принадлежал виновник. Это было наиболее сильным проявлением родо-племенной солидарности и взаимопомощи, при которой каждый член племени считал себя ответственным за поступки своих соплеменников.
Кровная месть (cap) между отдельными племенами, иногда затягивавшаяся на несколько десятилетий, приносила большой людской и материальный ущерб. Поэтому в изучаемый нами период стали прибегать к выкупу крови (дийа) из расчета до ста верблюдов за человеческую жизнь.
Родо-племенная солидарность выражалась в чувстве общности, основанном на кровном родстве. Все должны были быть верны своему племени. Каждый род распадался на большое или малое число семей. Семья жила в отдельной палатке, хозяином которой признавался глава семьи. Взрослый сын, вступив в брак, уходил из палатки отца и ставил рядом с ней свою палатку, в которой он становился хозяином.
Арабская семья была патриархальной. При завершенном разделении труда между полами вся тяжесть домашних работ ложилась на плечи жены и дочери, если у них не было рабыни. Но женщина, особенно у бедуинов, еще пользовалась свободой и относительной самостоятельностью; во всяком случае она еще не стала объектом частной собственности.
Ранее существовавшие формы брака и семьи сохранились только в виде незначительных и быстро отмиравших пережитков. Промискуитет (беспорядочные половые отношения) не оставил никаких следов в быте. Полиандрия или многомужество в ее чистом виде тоже не сохранилась. Встречались пережитки матриархата, которые выражались, например, в нередких случаях матрилокального поселения мужа: при парном браке женщина, вступив в него, оставалась жить в своем роде, у своих родителей, а-муж временами навещал ее; дети от такого супружества оставались в племени жены и назывались по матери (сын или дочь такой-то, а не такого-то). Сохранение этой формы брака объясняется частыми и продолжительными отлучками мужчин, сопровождавших верблюжьи караваны.
Сходным с таким браком можно признать брак с женщиной, имевшей свою палатку, владелицей которой она являлась. Ей принадлежала инициатива развода: она поворачивала палатку так, что вход в нее оказывался в противоположной стороне, и это показывало, что брак расторгнут; или же такая женщина вручала своему мужу палатку и копье, давая ему понять, что их сожительство кончилось и что ее бывший муж отныне должен жить и охотиться самостоятельно.
Пережитки полиандрии выражались в такой форме брака, при котором женщина, владелица палатки, состояла в супружеских отношениях с несколькими мужчинами; каждый из них жил в ее палатке в течение периода между двумя месячными очищениями; во время регул она вывешивала над своей палаткой красную тряпку, и ни один из ее мужей не входил в ее жилище; если у нее рождался ребенок, она указывала, кто его отец.
Отмиравшие пережитки полиандрии уже не наблюдались в VII в. Но довольно распространенная полигамия (многоженство) сохранилась и после распространения ислама в мусульманском обществе. Многоженство, осуществить которое далеко не каждый араб имел материальные возможности, объяснялось, между прочим, желанием мужа иметь многочисленных сыновей. К этой форме брака следует отнести также связи женатых мужчин с рабынями. Сыновья, происходившие от таких связей, были полноправными, если отец признавал их своими детьми.
Другой формой многоженства были временные браки, заключавшиеся на условленный срок в несколько месяцев, дней или даже часов. Распространение таких браков объяснялось участием многих мужчин в караванной торговле; они обзаводились временными женами в населенных пунктах, в которых караваны делали иногда довольно продолжительные привалы.
В тот период арабы допускали как экзогамные, так и эндогамные браки. Пожалуй, они оказывали предпочтение первым из них, так как, по их наблюдениям, от браков с девушками и вдовами из других племен получалось более здоровое и сильное потомство. К тому же брак с женщиной из своего племени допускал вмешательство родителей и близких родственников жены в ее семейную жизнь, что приводило к ссорам и недоразумениям. Поэтому широкое распространение получил обычай умыкания невест, конечно, с их предварительного согласия.
Бедуин радовался рождению сына не меньше, чем появлению на свет жеребенка от породистой кобылицы (если она у него имелась). Но рождение дочери бедуин (особенно малосостоятельный) воспринимал как несчастье и даже как позор. Бывали случаи убийства младенцев женского пола в тяжелые голодные годы; их живыми зарывали в землю. Такое проявление безнадежной жестокости уже не наблюдалось после возникновения ислама.
Разложение первобытнообщинного строя
Среди арабов в V—VI вв. (как кочевников, так и оседлых) вполне ясно проявлялись последствия и результаты имущественного расслоения. В каждом племени и клане выделилась верхушка в виде родовой аристократии, владевшей большим поголовьем скота и претендовавшей на право преимущественного пользования племенными пастбищами и водопоями.
Родовая аристократия, состоявшая, из крупных скотовладельцев, конечно, не могла потреблять всего мяса и молочных продуктов принадлежавших ей стад. Она продавала верблюдов и лошадей не только в Аравии, но и на рынках соседних стран, за что получала звонкую монету и товары.
Огромное значение в скотоводческом хозяйстве и в ирригационном земледелии имел труд рабов. Рабы в Аравии были преимущественно из иноземцев. Набеги одних племен на другие не могли служить достаточным источником рабства. Захваченных в плен соплеменников племя считало себя обязанным выкупить или обменять на имевшихся у него пленников. Набеги на соседние византийские и иранские области предпринимались редко и далеко не всегда успешно завершались, так как границы этих областей хорошо охранялись.
Большинство рабов происходили из Африки и были известны под названием «ахабиш» (абиссинцы). В то время невольничьи караваны из Африки проходили через Аравию. Часть рабов оседала в этой стране: их покупали или захватывали, нападая на караваны.
Богатые арабские скотовладельцы эксплуатировали рабов в пастьбе скота и уходе за ним. Использование труда рабов давало родовой аристократии возможность увеличивать поголовье своих стад, а к этому их побуждало стремление к получению доходов, так как на скот (особенно на верблюдов и лошадей) существовал большой спрос.
Развитие имущественного неравенства в племенах привело к появлению салуков. Это были бедуины, лишенные средств производства (в первую очередь скота). Они представляли собой для родовой аристократии очень опасный общественный элемент. Не имея верблюдиц, салуки добывали себе средства к существованию охотой на степного зверя, а также уходили на случайные заработки в торговые города, где разгружали верблюжьи караваны.
Побуждаемые голодом и ненавистью к богатым, салуки покушались на их собственность иногда убивали или оскорбляли своих соплеменников и членов других племен. Поэтому племя (вернее, его верхушка) изгоняло их из своей среды и лишало своего покровительства. Так появились тариды — изгои, которые были вынуждены жить вне рода и племени, иногда скрывались в пустыне, откуда в одиночку или группами предпринимали стремительные набеги на становища, чтобы угнать скот и захватить какую-либо добычу.
Материальные преимущества родовой аристократии (и прежде всего сейидов и раисов) позволяли ей вести такой образ жизни, который резко отличался от жизненного уровня рядового бедуина. Шатер сейида был самым просторным в становище; его ставили где-нибудь на возвышенном месте, отдельно от палаток кочевников. В шатре были разостланы ковры, развешана искусно сделанная сбруя и дорогое оружие, стояла металлическая и стеклянная посуда; все это было привезено странствующими купцами из соседних цивилизованных стран.
Неотъемлемым качеством сейида должна была быть щедрость, проявлявшаяся в широком гостеприимстве. Последнее вовсе не являлось выражением широты натуры и тщеславия, а имело серьезный социальный смысл. Оно должно было хотя бы внешне сгладить экономическое неравенство, вызывавшее все большее недовольство. Угощения, время от времени даваемые сейидом и его родственниками, равно как и материальную помощь, оказываемую ими вдовам и сиротам, бедуины рассматривали не как одолжение, а как обязанность своего предводителя.
Сам сейид, понимая социально-политическое значение проявляемой им щедрости, стремился к своему неумеренному самопрославлению. С этой целью он пускал в ход такое действенное средство, как поэзия. Ведь среди бедуинов было много любителей и ценителей поэтических произведений. Хорошо оплачиваемый сейидом шаир (поэт) не смущался самыми невероятными гиперболами. В своих хвалебных стихотворениях он рисовал фантастические картины изобилия и щедрости. Если верить такому поэту, то позади шатра сейида никогда не потухали костры, подобные огнедышащим горам; на этих кострах варилось угощение в котлах, своими размерами не уступавших водоемам сказочного Сулеймана.
Итак, в доклассовом бедуинском обществе наблюдался процесс разложения социально-экономических отношений. Сейиды и их родственники, занимая положение старейшин рода, базировали свою власть не только на обычаях, авторитете и уважении, но и на своей экономической силе, действие которой все более ощущали на себе их соплеменники. Пастбища и источники оставались общеплеменной или общеродовой собственностью, но родовая аристократия, владевшая непропорционально большим количеством скота, естественно, пользовалась большей частью этой собственности.
Интересное, но еще недостаточно изученное явление представляли собой химы. В большинстве случаев название «хима» носил небольшой оазис, в котором находился идол или святилище, почитаемое каким-либо племенем; сюда бедуины этого племени совершали паломничество. Хима считалась заповедным, священным местом, находившимся под особым покровительством божества, или даже его владением.
Регулярное скопление паломников вызывало появление рынка, на котором кочевники вели торговый обмен с оседлыми. Религиозные церемонии паломничества в Аравии всегда были связаны с торговлей. Родовая аристократия получала какие-то выгоды от хим (какие именно, точно пока не выяснено), следила за порядком в них, способствовала проведению паломничества. Известно, что в некоторых химах богатые коневоды разводили лошадей; возможно, здесь проводились случки лошадей в целях улучшения породы. Широко распространенный институт ухуввы тоже приносил сейидам и их окружению значительные доходы. Ухувва (что значит братство, побратимство) превратилась в одну из форм покровительства и защиты. Обычно какое-нибудь малочисленное (и вследствие этого маломощное, захудалое) племя посылало в соседнее сильное племя одного или нескольких своих членов; те всячески старались вступить в отношения побратимства с кем-либо из этого племени. Если это удавалось, маломощное племя приобретало могущественного союзника и защитника. Ведь если два человека из разных племен становились «братьями», их племена тоже как бы вступали в родственные отношения со всеми вытекавшими из этого правами и обязанностями. Особенно важна и даже необходима была ухувва для земледельческих племен и кланов, живших на границе с территорией кочевников.
В засушливые годы бедуины, побуждаемые нуждой и голодом, грабили своих оседлых соседей. Ведь земледельцы, применявшие искусственное орошение, не страдали от засухи. При таком положении они, чтобы избавиться от насильственного изымания продуктов, поступались частью их за обеспеченное покровительство. Для этого они вступали в отношения ухуввы с одним из кочевых племен, отдавая его сейиду обусловленную часть урожая с полей, садов или финиковых пальм. Получая такое постоянное приношение, племя данного сейида ограждало земледельцев от хищничества других племен. Нет никаких оснований рассматривать такую ухувву как зарождение феодальных отношений. Здесь еще не было основных признаков феодализма: ни личной зависимости земледельцев от сейидов, ни феодальной ренты.
Что же это за народ такой - Арабы, почему он так называется
Как жили арабы до принятия Ислама. Часть1. Географическая среда
Как жили арабы до принятия Ислама. Часть 2. Экономика