- Мама не надо, только не в чулан! Мне страшно, я боюсь, – упираясь что есть сил, вопил 5-ий Ромка.
- Ты мне всю жизнь испоганил. Если бы не ты, то я давно нашла себе мужика и зажила бы красиво. Кому баба с дитём нужна? Да ещё с, таким как ты, калечным. Одно радует, на тебя государство не поскупилось, пенсию выплачивает. Я даже и рада, что ты инвалидом родился, - женщина за шиворот затащила мальчика в кладовку. – Сиди тихо, вернусь, выпущу.
Знаю, как ты меня выпустишь, пьяная придёшь, спать завалишься, дай Бог к утру про меня вспомнишь, зажимая здоровой рукой «недоразвитую» от рождения конечность, обреченно подумал мальчик.
Ирина Сергеевна Курносова, 25-ти лет, не имеющая постоянного места работы, мать одиночка, жила просто: с утра выпил, целый день свободен. Чувство любви ей было не знакомо, себя она никогда не любила, а единственного ребёнка просто ненавидела.
Время потянусь. Из-за двери кладовки было слышно, как тикают настенные часы с кукушкой. Ромка по ним ориентировался вполне успешно. Так кукушка прокуковала шесть раз, значит сейчас 6 часов вечера. Мальчик собрал тряпьё, взбил его наподобие кровати и лёг спать.
В дверной скважине лязгнули ключи. Что-то мать рано вернулась. Сегодня пятница, обычно она до вечера воскресенья загуливает, сонно подумал Рома.
- Корнет заходи, располагайся, чай не хоромы, но жить можно, - вальяжным голосом произнесла Ирина Сергеевна Курносова.
- Есть что пожрать? – резко раздался незнакомый мужской голос.
- А тебе что меня недостаточно? – кокетливо поинтересовалась хозяйка.
- Я тебя ещё не пробовал, - после чего последовала возня.
Рома знал, что дальше пойдут охи, вздохи, стоны. У взрослых так всегда. Только не понятно мама стонет от боли или от наслаждения. Но если каждый раз приговаривает: «Давай ещё, ещё», то значит она довольна и ей не больно. Ромка, убедившись, что с матерью всё относительно нормально, задремал. Он погрузился в свой сказочный мир, где по облакам скакали сказочные лошадки, ярко светило солнце, нежно дул теплый ветер, люди были добрыми и счастливыми, они не обращали внимание на его «физиологический дефект».
Ромка проснулся от разговора «на повышенных тонах».
- Что значит ты не будешь платить? – возмутилась женщина.
- Ты же в курсе я только откинулся. На мели я.
- Со мной халява не пройдёт. Я сегодня же накатаю заяву в милицию об изнасиловании. И ты снова заедешь на нары. Да по какой статье. Скучно тебе точно не будет. Как я жалею, что не сделала это тогда. Поверила тебе. Мне бы направление дали на аборт. И не было бы сейчас этого уродца на моей шеи.
- Покажи сына.
- А на кой он тебе, а ему такой батя? Деньги давай, я видела, у тебя полные карманы «хрустов».
- Не тебе шарить по моим карманам.
- А вот это ты зря, - Ирина Курносова запустила руку в карман уголовника-рецидивиста по кличке «Угрюмый».
Лучше бы она этого не делала. Нож вошёл ровно под сердце. Глаза женщины моментом остекленели, Угрюмый разжал объятья, тело с грохотом упало на пол.
- Ну вот и всё Иринка отыгралась.
Ромка понимал, что произошло что-то страшное. Что дверь хлипкая он знал, что её можно выбить с пинка тоже, но до этого дня он боялся. Разбежавшись, на сколько это позволяло пространство его темницы, он плечом ударил в дверь. Замок отлетел. Он выскочил и оказался на середине кухни. Электрический свет нещадно «щипал» глаза. Мальчик присмотрелся. На полу лежала мама, из-под неё вытекала лужа крови. Незнакомый мужчина сидел на табуретке. Курил. Ромка растерялся.
- Привет, пацан.
- Здравствуйте, - онемевшими от страха губами произнёс Ромка.
- Пойдёшь со мной. Документы мы тебе новые справим. Заживём. Про мать забудь, - незнакомец усадил по-отечески мальчишку на колени, обнял. – И запомни раз и навсегда никакой ты ни калека. Усёк?
- Усёк, - слезливо прошептал мальчонка.
- Мужики не плачут. Усёк? Нечего сырость разводить. Пошли, - мужчина сжал детскую ладошку. – Не мать она тебе была. Забудь.
- Куда мы идём?
- Не задавай лишних вопросов, - ответил незнакомец. – Я не мог прейти за тобой раньше, на то были свои обстоятельства.
Прошло 20-ть лет. Кандидат юридических наук Роман Владимирович Угрюмов вошёл в аудиторию, ему предстояло читать курс лекций по криминалистике. Правый борт пиджака прикрывал руку. Вот такая она судьба человеческая. Пути Господни не исповедуемы.
