Софи смотрела на водителя наивными несчастными глазами, не отрываясь. Он обомлел от такого сочувствия и сам проникся сочувствием к милой кухарке, повару и ублажителю хозяина особняка.
– Мы на этой кухне с вами прописались, да? Почему вы меня жалеете, София?
Софи сразу вскинулось навстречу:
– У вас слозная абота и некогда покусать. Я буду вас ..есё комить, не возазаете?
Сердце в ожидании его ответа забилось пуще прежнего.
– Поесть я рад… Но истина дороже. София. Прошу, скажите мне, милая барышня, то, чем вы занимаетесь, это у вас … постоянная профессия или ... хобби?
История с начала - первое знакомство ↓
– Хобби, – смутилась София, которая обманула водителя, что является кухаркой, гардеробщицей, как Мила в деревне, и вообще на побегушках по дому. Она понятия не имела, что водитель её принял за женщину для плотских утешений, – У меня такое хобби с залаботком. – Добавила она. А плофессии люди утятся. Лазве зенсине надо этому утиться?
– Да, вы правы. Женщине не надо. Но опыт он тоже приходит с годами… – еще больше смутился водитель, подумав, что с такое профессией сохранить невинный взгляд практически нонсенс, – Вы давно тут работаете, Софи? –насторожился он, надеясь, что это просто первый опыт.
Но Софи честно призналась, обещая себе больше не врать.
– С роздения потьти. С пяти лет. Отклыть вам свой возласт? Я не стесняюсь…
– Ну конечно откройте. – трепеща сказал водитель.
– Ну, мне за тлидцать пять, близе к тридцати восьми. А вы … зенаты?
– Нет, не женат. Был опыт, но как-то не получилось. Детей нет. Воспитывался с пятнадцати в интернате. Не пью. Курю, хотя бросил. Жилищных проблем нет.
– Вам надо зениться! Я визу вас таким класивым зенихом! – честно призналась ему Софи, – Вы плосто сказотьный зених! Вам нузно только леситься!
– Вы это серьезно? И что, готовы бросить всё, такой дом, и такого… спонсора? А, я понял! Ха-ха! Вы пошутили надо мной! Ну конечно! Как я сразу не догадался. Кто же променяет такую жизнь на водителя Вовку Замкадышева. С нестабильным доходом… От зари до зари… Не, такая, как вы точно выберет Андрея Евгеньевича. Жених… ха-ха-ха. – покряхтывал водитель, который уже успел понять, что женщинам нужны деньги, и еще раз деньги.
«Это что? – подумала тем временем Софи, - Он услышал, что я ему на себе предлагаю жениться? Ну так он же не знает, кем я работаю… Я устраиваю людям свадьбы. Нет, не знает. Он с Милой пришел… Наверное, её знакомый. И приключение на мою голову! Сказочный роман! А вдруг я ему понравлюсь как женщина? Ведь на таких женятся, и женихи худые, чаще всего худенькие, да!»
Водитель после этих дурных мыслей показался Софи красивым просто до невозможности. Она решила сесть на диету и голодать столько, сколько потребуется для его привлечения.
«Лишь бы только не ушел. Я его увидела и сразу поняла, что надо худеть, как Олеська. Она с ним и так и сяк, ноги веретеном закрутила, рот вчера вообще не закрывался, все говорила ему что-то, говорила… У него удивительно жалкие глаза, такие серые и беспокойные, такие честные…».
– Слушайте, Софи, спасибо за полноценный завтрак с обедом и ужином вместе, я, наверное, пойду в машине посижу, а может и полежу перед сменой.
– Вы мне не сделаете педлозение?
Растерявшись Софи замолкла. Она не ожидала, что вот так просто ляпнет о своём желании.
– Я пойду, – сурово сказал Владимир, заметно погрустнев еще больше от воя Никиты, который кого-то упрашивал по телефону..
– Подоздите! Я скоо буду совсем дугой!! – вскрикнула Софи.
– Не надо! – испугался водитель, – Вы согнетесь, а потом не разогнетесь. У меня одна клиентка решила в машине шнурки завязать, я её потом в травмпункт доставил, а вынуть из машины не мог. Согнулась дугой. Испугался, что машину распилят автоклавом, и моей работе финиш придёт, а что я умею? Болты крутить на шиномонтажке, или водителем.
– А пличем тут зенщина в вашей масине? Какая есё зеншшина? – Софи посмотрела глазами, в которых было отчаянная дурь. – Если вы подоздёте, я не буду есть и похудею, стану дугой.
– Ха-ха! Другой! – нервно рассмеялся водитель. – Другой! ... А зачем?
– Вот не смейтесь! Я стану дугой. Это не смесно. Вы думаете, какая зе она толстая. А я внутли себя тювствую легкой и статной.. Вот так. И не надо смеяться. Вы думаете, сто если толстая, то не теловек, да?
– Ничего я такого не думал!! О, милая барышня, не обижайтесь, пожалуйста. Я же наоборот! Я думаю, что вы… Да вас вообще ни с кем нельзя сравнивать, если только с Ренессансом… Я просто побаиваюсь вот таких господ жизни. В домах, вроде вашего, живут одни бандиты. Тут простых людей воруют! Я боюсь вашего главного!
– Я тозе его боюсь, – опустив ангельские глазки со светлыми подкрученными ресничками призналась Софи. Она соврала снова и завиралась всё дальше и дальше. Ей подумалось, что будь она кухаркой, они бы сблизились скорее, чем она потеряет пол центнера лишнего веса, чтобы превратиться в Олесю.
– Как же вы тут, одна, совсем беззащитная перед бандитами… И Мила Иванкова тоже, сначала уехала, потом решила вернуться. Испугалась. Я думал, ей лет шеесят… А она притворялась бабушкой, чтобы к ней этот бандит не приставал.
– А мозно я сплосу? Можно ли мне сбезать с васэй помосью? – ляпнула Софи. – Я узасно хотю домой. Но домой мне нельзя. Он злой, бесстрасный, он меня найдет дома… Мне ...узасно ...зивётся… Можно даже сказать, я в залозниках.
– Вы? В заложниках?
– Обесяйте не обласяться в полицию. Так есё хузе.
– Обещаю что мы сбежим! Милу уже похитили, небось, конкуренты бандита. Я так понимаю, она с этим молодым, а вы… со старым?
Софи уже смотрела на него во все глаза. Ей показалось странным, что он так сказал - “Она с молодым, а вы со старым”, но что-то подсказывало ей - надо пока молчать.
– У вас действительно проблемы! Я вам помогу. Я же просто водитель, но у меня есть квартирка гостиничного типа, далековато, в Бутово. Мы можем рискнуть! – зашептал одними губами прямо в ухо водитель.
– А вы не пе… ледумаете? Не испугаетесь?
– Я? Нет, ну страшновато конечно! Но вас я в таком положении оставить не могу, я же мужчина!… А вы сами как? Готовы?
Софи хотела сразу сказать “Да”, но вспомнила о свадьбе матери Милы, которую она должна устроить. И поэтому некоторое время смотрела на него трогательным сомневающимся взглядом, опустив уголки губ.
– Вы думаете, стоит ли бросать своего бандита? Вам он что, хорошо платит за эту, с позволения сказать, работу? Извините, София, но разве не важно, чтобы … у такой прекрасной женщины была любовь? Разве деньги стоят того?
«Что-то он такое подумал не то», – поняла Софи и жутко расстроилась.
– Любовь - это всё для зенсины, – вздохнув произнесла она и подняла честные глаза.
– Вот никогда бы не поверил, что такая чистая и нежная любила бы деньги! – воскликнул водитель! – Вы слишком... нежны для денег.
– Ну потему зе, я отень люблю деньги, особенно, подаки, – растерялась София и прикусила язык. – Но конесно, если вы подумали, сто я не только кухалка и гайдейобчица, но и зенщина для плелюбодеяний… Это не так. Я плостой пелсонал…
– Слушайте, это здорово!!! Но меня можете не стесняться. Если хотите сбежать от него, я вам помогу. Когда я к вам попал, ужасно боялся. Вы мне показались … бешеной! Вы с таким остервенением крутили эти педали, и еще делали вот так руками… раз… раз….
– Да, – быстро ответила Софи, И сразу же представила, как они быстро бегут вместе к машине, садятся и целуются. – Я отень здесь стладаю, у меня плямо пытка за пыткой…
– Тогда… бежим?? Ко мне приедем, а там посмотрим, что делать! Если что, поживёшь у моей соседки! Если меня вычислят… Я ж такси, можно найти. Там адрес прописки есть.
– Сто?Плавда? – София сразу заулыбалась.
Тут в кухню ворвался вихрем Никита и принялся пить воду, проливая на футболку.
– Мила, её украли, похитили, точно!!!
Он пошарил глазами и увидел на холодильнике магнитик, прикрепившей записку с красными буквами “Ольховский”!
Никита заблокировал управляющего, тот просто не понимал, как мог Никита поехать с такой наглой и беспардонной девицей, как помощница его отца. Информации Никите не хватило на то, чтобы представить, что мог сделать его управляющий, который узнал, что его любимый босс еще и женится на этом бесовском отродье.
Он не знал, что Ольховский представлял, какой кризис будет, когда им начнет управлять Иванкова в спортивном магазине. Никита снова и снова возвращался к Милкиному прошлому Алёшке и цеплялся за то, что жених не отступает. Но в голове раздался голос: «Ольховского ты взял, потому, что он тоже ненавидит женщин. У него нет личной жизни. И Ольховский не страдает. Он теоретик, бывший физик, увлекается всеми паранормальными явлениями, чисткой помещений. Он порядочный - воспитывает брата-инвалида. Но несчастливый».
И все внезапно встало на свои места, когда Софи подошла и прошептала:
– Никита, я никогда не плизнавалась, но твой Ольховский плосто зуть! Он бесеный, как лесной кабан. Позвони ему, хоть сяс, он как узнал сто будет свадьба, так заолал, сто я тють не охлохла. Позвони и сплоси, сто он хотет…Я отклютила домасний телефон.
В голове Никиты снова мелькнула надежда, и в то же время обуяло сомнение. Этот Ольховский не был сильным, не был смелым, но иногда раздражительным, как все нормальные люди. Он увлекался всем, начиная от астрономии и кончая таро. Ольховский ходил к нему в купленную квартиру чистить энергетику, в дом сюда его мать не пустила.
Он поддерживал порядок в спортивном магазине, клеил какие-то иероглифы на спины покупателей и на проданный товар, прежде, чем положить в пакет.
"Но когда я умотал в Сочи и оборвал все контакты, кроме матери, сам ходил к моему отцу и там жутко себя вел. Он и в офисе устроил истерику. Чуть до полиции не дошло. Верещал, что энергетика зам директора Иванковой разрушительная для растений, животных, и для людей. Ольховский, как услышал к кому я иду на свидание, столько раз звонил и плевался в трубку! Так невнятно говорил, требовал срочно вернуться на работу… Видно Мила его достала, и сейчас он просто пошел на преступление!”
Внезапно Никиты почувствовал запах рыбы смешанный с запахом пота и резко принюхался.
У него за спиной стояла Олеся. Она вся вспотела, пока второй раз для верности натиралась рыбьей кожей. И просто не могла поверить своему счастью. Милы нет, её украли неизвестные!
– Ники, у меня для тебя кое-что есть. – мягко произнесла она, – Я думаю, что знаю, кто выкинул Милу через забор. Она такая здоровая, как конь, человек, должен быть сильный! И я догадалась!
– Беда, если это он! – воскликнул Никита, – Надо проверить Ольховского! Он вообще-то не смог бы перекинуть мою Милу через забор, может только сантиметров на десять поднять, но его надо проверить! Это может быть мой Ольховский, да. Перенервничал мужик, я ему сейчас позвоню и всё узнаю. Наверное, он меня спасает от проблем с Милой, и наш бизнес. – как-то даже обрадовался Никита, – Ну ничего, я его успокою! И она вернется!
– Нет, это не твой Ольховский. Это … Идем в мою комнату, я всё, всё тебе скажу. И покажу! Это настоящая мистическая карма!
– Калма? – удивилась Софи.
Она притулилась на краешек стула и чувствовала спиной, как дышит водитель. От этого чувства её существу хотелось бегать и прыгать, как мотыльку. Она решительно настроилась на свою карму. И эта карма смотрела глазами какого-то неведомого прежде и очень доброго героя романов, которые Софи поглощала для лучшего воображения, представляя свадьбу жениха и невесты.
Никита следовал за Олесей и принюхивался. Бывшая жена пахла, как испорченные консервы, которые он как-то открыл в палатке и потом еле заставил себя их донести до камней, бросив на съедение чаек и бакланов. Он тогда подумал, что чайки с бакланами отравятся и пришлось заваливать камнями.
А когда вошел в спаленку сразу бросился к окну проветривать.
– Чем здесь так воняет?
– Это важная составляющая моего счастья. Неприятный запах. Скоро ты перестанешь его замечать.
– Говори быстро! Что там у тебя?
– Смотри, я разложила карты. И погуглила. С помощью запаха русалки привлекали своих моряков.
– Олесь, ты что ду.ра что ли! – утвердительно сказал Никита, – Это ты мою женщину похитила??
– Нет, это сделал тот деревенский мужик, у которого я ночевала, его зовут Платоша. Он сделал это, чтобы самому на ней пожениться. Знаешь, как он Милку защищал? Она у него и умница, и красавица, она и мать хорошая будет, а мать у Милки и бабушка - самые лучшие женщины на селе, хотя все говорят, что они просто ведьмы и живут без мужиков. Платон Иваныч ими просто околдован. Ты вот не веришь, а я верю. Ники… Он приехал и забрал её себе. А ты будешь моим, вот увидишь.
– Ты чё, ду.ра что ли? … Я выезжаю в деревню и звоню Ольховскому.
– Я пахну русалкой. Это по-настоящему. Поверь, еще три дня и соперница исчезнет навсегда.
– Олесь, уйди. Дай мне продыхнуть. Где ты взяла эту рыбу??
– Эта рыба, между прочим, была у Андрея Евгеньевича в машине. Кто-то оставил там хвосты и головы, и еще положил кожу.
– Я знаю, кто. – сказал Никита взгрустнув.
Ему вспомнились палатка, шашлыки, уха из свежайшей сёмги и дед Тихон, который спрятал головы и хвосты с кожей, чтобы потом сварить уху своему дорогому Чернышу. Видно. когда собирались, его пакет в машину кинули по ошибке, дождь же грянул…
– Олесь, помоги мне, а? Я так страдаю… – взмолился он.
– Я конечно! Я помогу, сейчас! Ты только не уходи.
– У тебя есть телефон этого Платона? Не хочу пугать мать Милки, вроде как я виноват! В моём доме её… похитили!… А баушки не знаю… Помоги, Олесь.
– Так, ты сиди здесь, а я сейчас поищу.
Олеся ускакала в маленькую гардеробную и вскоре вынырнула оттуда не в юбке и в кофте, а во всей своей красе. На ней были какие-то странные блестящие штуки-нашлёпки на самых коронных местах.
– Олесь, где телефон Платона?? – жалобно прокаркал Никита, к которому снова возвращался голос, – Я звоню Ольховскому - недоступен! Впервые в жизни! Он всегда берет со второго гудка!
– Ники… – тихо сказала Олеся, – Ники, она точно ве... ведьма. Околдовала тебя и меня. Я никогда в жизни не бегала по деревне и не скакала на лошади дождливой ночью. Я никогда не думала и не помышляла о твоём отце, но кто-то вселил в меня эту пропаганду. Это сделала ведьма, которая сейчас с Олегом, крутит им и вертит. Поехали к ней вместе!
– Что ты такое несешь? – спросил Никита настороженно, всё еще пытаясь дозвониться до Ольховского.
– Ники, ты мне очень нравишься, но должно пройти три дня… Я тебя прошу, поверь! Чтобы снять с себя порчу, надо натереть…
– Где телефон??
– У меня его нет, – томно призналась Олеся. – Но я уверена, что только такой, как Платоша мог перекинуть эту лошадь Милу через забор.
– Значит правильно я сделал татуировку лошадь!!! Она моя!!! И я никому ….
Никита похромал вон из комнаты, по пути крикнул отцу: “Вызовите для Олеськи ветеринаров, она думает, что стала русалкой!”.
Он погнал на улицу, где Софи садилась в машину такси, чтобы сбежать.
Без гипса нога болела, но Никита его уже дважды срывал, и вообще сейчас гипс валялся где-то под окнами. Тем не менее, с водителем добраться было бы быстрее и безболезненнее.
Подбежав к машине такси со слегка подбитым задком, Никита увидел, как она рванула, визжа тормозами, а в стекле на заднем сиденье маячило перепуганное до смерти лицо Софи с круглыми от ужаса глазами.
– Со… Софи!! – крикнул он, – Боже мой, я ссовершенно не понимаю, что происходит! Кого украдут следующего?? Сына?? Ну вот, а я думал мы проснёмся, обнимемся, съедим по кусочку торта… Нет ни торта, ни Милы. И Софи теперь тоже нет! Денис!!! – заорал Никита и поковылял к машине. – Денис, сынок, ты поедешь со мной! Отец!! запри все двери и окна, никого не пускай, жди, может они вернутся. Я поехал преследовать Софи, её тоже украл этот хорёк!! Который в такси!! ... Денис быстрее! Они могут быть заодно! Тебя-то я точно не позволю украсть!
***
День у Милы начинался вполне нормально, но утро оказалось поганым. Она ехала в машине и возмущалась. Мила отлично помнила, как этот хрюкающий друг Ольховский, кажется, Роман, ходил по офису с выражением преданности и значимости. В уютной и гармоничной приемной и в кабинете директора с его приходом начались жуткие беспорядки. Он кружил вокруг с какой-то палкой и хвостом то ли волка, то ли собачки, мотал головой, прислушивался и щурил глаза.
– Сколько стоит это безобразие? – задала вполне резонный вопрос зам. директора Мила, но жулик Ольховский промолчал и пустился во все тяжкие, приобщив к делу двух человек из персонала.
После того, как шкаф для бумаг был каким-то чудом перевернут с ног на голову, а ножки откручены, Мила поняла, что все бумаги теперь перевернуты, зато освящены хвостом волчары, погибшего, видно, очень давно.
Андрей Евгеньевич трижды сказал ей “Мила не лезь!”, а это было заклинание. На четвертый он открывал пасть и угрожающе кричал, что его никто не слышит, никто не уважает, и в собственном офисе у него случится приступ, и тогда все они пойдут на паперть, оставшись без работы.
Она уже немного пришла в себя, но решила, что сейчас подавать резкие признаки пробуждения и вцепляться в водителя рановато. На скорости можно и в аварию попасть.
"Итак, а что он, собственно, на меня тогда взъелся? Роман Ольховский… Этот дядька был убежден, что я никчемная и паразитирующая личность. Он скулил, что из-за меня ничего не получается, что чистка офиса не подействует, но это только потому, что я ходила за ним по пятам. Он мог стащить… Стоп! А кто этот здоровый бугай с ним рядом?"
– Вить, ну что ты наделал, – сказал тем временем слабым голосом Ольховский. – Надо было просто связать её и заклеить рот.
Бугай резко придал газу и сообщил:
– Времени не было! Очнётся, еще подождём!
– Ты сказал, что от пяти до … десяти минут! А прошло уже двенадцать минут! Уже… уже тринадцать! О, это несчастливое число, это ужасно. Она уме… рла.. Умер… ла… Ох, меня сейчас вырвет, останови…
– Рома, это безвредное вещество, она жива и сейчас очнётся. Я много раз пробовал его на твоих кошках, хоть одна сдохла? Нет!
“Живодёр” снова припустил, повысив скорость, и Милу тоже замутило при мысли об Ольховском.
Услышав, что они хорошо знакомы, и бугай называет Ольховского Ромой, она слегка приободрилась:“Значит, я нужна им живой. А зачем?”
Но Мила собиралась сначала устроить побег, а потом узнать зачем.
Решила, что поступит, как Олег. Закрыла оба глаза и вывалила полностью весь язык, а затем слегка приспустила с лица плед. И стала ждать. Если она прикинется мёртвой, машину остановят и выбегут приводить её в чувство, откачивать. Тут она и сбежит.
Мила старалась не подсматривать сквозь ресницы, но язык сох, а на неё никто не обращал внимания.
– Ром, а что дальше-то? – спросил бугай. – Куда мы её?
– Я не знаю, – спустился с небес на землю Рома Ольховский.
– Ну, дал бы им спокойно пожениться, а там, глядишь, не такая уж она…
– Ты что! Только не с этой стервятницей! Она всё пронюхает, он всё профукает. Мы окажемся на мели! А я только раскрутил бизнес!
– Да ладно тебе. Ромка. Сначала медовый месяц, потом беременность. Не успеет твой Цветков всё профукать. Она, вроде, симпатичная. Приоткрой пледик, авось уже проснулась.
Ольховский, видно повернулся и увидел Милу с высунутым до пола языком.
Он не заорал, а просто сразу выпрыгнул из машины.
Мила услышала крик бугая:
– Рома, Ромашка, ты что? Ты куда? Ой, мать!
Раздался визг тормозов, всё завертелось, закружилось, Мила билась, как в стиральной машинке, замотался плед, она вцепилась в голову бугая, руки соскользнули, и всё, что она поняла - машина перевернулась, скатившись в кювет.
Бугай, постанывая выбирался и всё кричал: “Ромашка!”
Она ругала себя на чём свет стоит, понимая, что сломаны обе руки и, возможно, нога. Вспомнив о свадьбе матери, Мила прослезилась. И, переполненная чувством несправедливости, попыталась выбраться, чтобы узнать, что там с Ольховским, жив ли он вообще.
Бугай убежал. На пригорке стали останавливаться машины, из них выходить люди, звонить, притащили аптечки и бинты.
И хуже всего было то, что она сама была виновата.
– Ну кто бы мог подумать, что он такой дурак? – заплакала Мила
Вдруг на пригорке увидела знакомые два лица среди толпы, одно лицо водителя, а второе лицо совершило прыжок, как с трамплина, сгруппировалось и покатилось к ней. Замелькали маленькие руки и ноги.
– Мила! – закричала Софи, – Мила! Кто тебя уклал и погубил? Кто эти мелзавцы?
– Я ни в чем не виновата! Простите меня, пожалуйста. – взвыла Мила
– Где они?
– Не наю. – проплакала Мила
– Тебе больно, Мила? … Узас!… А я сбезала… Ой… Ой… Казеться это Никиткина масына… ой… Я побезала… Мила… Мне надо слотьно безать!
“Мне и больно и обидно, – подумала Мила, с грустью понимая, что почти лысая невеста со сломанными конечностями это хуже, чем Олеся. – Руки могут срастись криво, как ветки дерева. Так что свадьба точно отменяется. Но и дочь невесты в гипсе тоже не вариант. так что мамина тоже отменяется”.
Никита подлетел, дважды упав и начал её заботливо ощупывать, бормоча проклятия. А Мила в этот момент быстро думала. Сообразила. Ей не хотелось отвечать за гибель Ольховского и разбитую машину, потому что по дурости высунула язык. И она пришла к выводу, что нужно стать овощем.
– Ты жива, жива! Деня, отойди… Она жива! Мила… слава богу! Ты поломалась. Смотри, как руки вспухли… Не двигайся!
– Папа, ей больно? – заплакал Денискин.
Мила хотела сказать ему, что пока терпимо, но принятое решение надо быть исполнять.
– Боже мой, что это за карма такая, – завыл Никита, потрясенный её видом. –Зато позвоночник цел и голова соображает. Я убью его!
– Кто вы? – уточнила Мила, – Я не виновата… Не виновата… Не трогайте… Мужчина, что вы меня целуете… Мужчина, отпустите…
– Милка, ты что???
– Кто вы? Я вас знаю? – проплакала Мила и огляделась, – Не помню ничего… Только… только… Алёшка! Где мой Алёшка?
– Мила, какой Алёшка! Вот же я! Я! Это машина моего управляющего, где он - я не знаю, но ты… ты здесь, живая, вот и скорая уже едет.
– А кто вы такой? Я не… не знаю вас.
– Я??? – задохнулся Никита, пожирая её глазами. И тут его глаза засверкали, как у дикого леопарда, – Ты моя жена, Иванкова Милана Станиславовна. Ты вышла за меня замуж, и работаешь у моего отца. А это мой сын от первого брака Денис! Деня, подойди, нет, не подходи… У Милочки ручки сломаны, недетское зрелище… Сынок. Вот Мила, моя жена.
"Ах ты наглец, я в таком положении, чуть не погибла, а он использует это в свою пользу? Ну ладно, начинаем новый счет. Один один".
– Но я не помню, чтобы когда-то выходила замуж, – промямлила Мила, пока санитары паковали её в пластиковый контейнер и причиняли жуткую боль. – Вот, у меня нет кольца на пальце. – Мила пошевелила рукой по просьбе врача. – Кольца нет, вы врёте, мужчина. Вы не можете быть моим… муууууааааа больноооо ааааа…. мужем! – выпалила она, заливаясь потом и слезами.
"Два один, в мою пользу, - подумала она и почувствовала, как в глаза светят фотариком и задирают кофту, еще и разрезая ножницами штаны Никиты".
– Кольцо есть, оно дома! Мила…
– Что? Я сняла обручальное кол… аааа… кольцо?
– О боже мой, сво.лочи, нельзя ли осторожней! Ей же больно! Ты его сняла, потому, что похудела и оно тебе стало большим.
“Гад” - сверкнула слезами Мила, - “Два два” - подумала она и пропищала из последних сил:
– А я что, была толстая??
– Да, дорогая. – сказал Никита, – Ты была толстая, но потом похудела и сняла кольцо. Я уже купил тебе новое.
– Да, Мила, он купил! – пискнул Денис и спрятался за спину отца, – Я сам видел. Вы … жена и муж. А я к вам прихожу в гости. Клянусь, правда! Пусть меня раздерут собаки, если вру.
“Не хватало еще” – смутилась Мила, – “Ладно, пусть будет муж, пока два три в его пользу, боже, как же больно, еще и уколы колят, сколько их уже пять, шесть?”
– Везите её в больницу, туда, где моя мать! Скорее!
– Молодой человек, мы везем в ближайшую, а там уж перемещайтесь, сколько влезет. По коням! – сказал фельдшер и успокаивающе заглянул в глаза Миле, – Память ваша мне покоя не даёт. Вроде признаков сотрясения нет, зрачки резко реагируют, речь связная, глаза живые, дерзкие..
Мила сглотнула и прошептала одними губами: “Договоримся!”
Она не знала, что Ольховский и его брат наблюдали за всем этим безобразием из-за густой ели. В них впились голодные проснувшиеся весной комары и молодая крапива.
Ольховский получил множество ушибов и царапин, его чуть не проткнул насквозь ветвями куст, но ему повезло, что был лёгкий и вылетел пробкой. Роман почти не ударился об асфальт, прыгнув прямиком в густую растительность вдоль дороги.
Кусты с мелкими листьями приняли его в свои лапы, а уже потом оттуда достал брат. Брату повезло еще больше. Виктор был пристёгнут, и только полоса ремня на груди да разбитый локоть с носом свидетельствовали об ав.арии. Причем нос ему разбила нога или рука Милы.
Братьями дружно было принято единственное верное решение - срочно бежать в Грузию, а потом в Израиль. К тётке. Хотелось только добраться до машины, где лежали документы. Но гаишники уже пошарились и всё изъяли, а на их поимку пригласили еще двоих полицейских, с собаками.
Увидев собак, братьям переглянулись - до машины смысла нет идти. Продираясь сквозь колючие ветви, беглецы пустились бегом подальше от собак.
Им повезло, встретился ручей. Можно было замести следы. Но тут у Ольховского случилась медвежья болезнь вместе с истерикой, поэтому, он присаживался и верещал. Проклиная Милу изо всех сил.
***
Братьев обнаружили под утро на ветвях деревьев. Ольховского снимали с трудом, а его брат сам слез, добровольно сдался. В машине Роман повторял, как попугай - у неё три шестёрки, три шестёрки, три шестёрки.
А тем временем Милу оформляли, как жену Цветкова. Он покумекал и назвал её фамилию. И дату рождения припомнил, ведь отец ему не раз повторял - Милка родилась ноль шестого, ноль шестого, девяносто шестого.
– Иванкова Милана Станиславовна. Дата рождения 06.06.1996.
– Алллергии на препараты нет?
– Нет.
Мила сжала зубы.
– Какие-то хронические заболевания имеются?
– Только … этот… как его… астма. Но, возможно, она просто над моим отцом посмеивалась, а чтобы он не обижался - кашляла… И говорила, что астма. А может и правда. Милочка, не беспокойся, я с тобой! И мама наша Наташа скоро придёт. И мама Нина тут, и мы с Дениской…
– Беременность?
У Милы округлились глаза.
– Пока нет, но мы планировали.
– Женщину на УЗИ, проверьте внутренние повреждения и беременность. Потом гипсуем. Молодой человек с мальчиком, идите, когда в палату переведут, сможете навестить. В перевязочную вам нельзя.
– Мила, мне без тебя ужасно плохо! Я столько пережил минут бездействия, я так виноват, – внезапно сообщил Никита, вздыхая очень тяжело, – Но мы с тобой обязательно скоро будем вместе. И мы обязательно с тобой поженимся.
“Ха! –мысленно воскликнула Мила, вот ты и прокололся. Три -три!”
– Но вы сказали, что я ваша жена!
Он охнул. Но тут же глаза поумнели.
– Мы же хотели венчаться, Мила. Ты считала брак перед господом единственным настоящим браком.
– Ааа.. – протянула Мила, – Я ничегошеньки не помню. Только Алёшку. Кто он такой?
– А это твой котик, тётя Милана, – сказал вдруг находчивый Денис, – Такой серый котёнок Алёша. Мы его с тобой еще дрессировали, ты не помнишь? Такой… серый…
– Ах… Ну тогда понятно, – вздохнула Мила пока её везли на каталке по звенящему коридору, – Я помню из всех людей только кота.
– Ты умная, Мила, вспомнишь. И меня, и маму, – сопливо возразил Никита, – Он быстро подскочил и заглянул ей в глаза: – Посмотри внимательно на меня. Разве ты не помнишь, что я твой горячо любимый муж?
– Ах, а где же ваше кольцо? – нашлась Мила.
– Я… я его…
– Мила, а ты забыла на самом деле. – завопил Денис, – Папино кольцо моя мама похитила, когда он в баню ходил! Там надо снимать все металлические предметы, а то горячо! Там, в деревне!
Мила посмотрела в сторону Дениса, сощурилась и подумала: “Какой смышлёный подросток. И правда на меня похож, как бабушка сказала.”
– Так вы из деревни? А почему похитила? Почему его мама похитила?
– Пьёт, – шепотом сказал Никита.
Он смотрел в упор прямо на нее. Подбородок был волевым, упрямым, глаза серьёзными и страдающими, а отросшая щетина придавала слегка заброшенный вид, но не менее желанный.
Мила задышала часто-часто, глаза её наполнились слезами, она захныкала и завопила:
– Это не мой муж, я его боюсяааа!!!
– Конечно, это я, твой муж! – воскликнул Никита, – Не понимаю, что за жизнь? Что за карма небесная! С тобой мужчина со сломанной ногой, синяком под глазом, весь издерганный, замученный, весь в синяках, еще и с разбитым сердцем, а ты меня не помнишь!
– Остаётся надеяться на чудо, – проворковал раскусивший Милу фельдшер скорой помощи и похлопал Никиту по плечу.
А Мила покатилась на каталке дальше, вперед к страданиям, подсчитывая в уме, сколько ей удастся продержаться и никого не узнавать.
Понравилась статья? Тогда не забудьте поставить ЛАЙК, это очень мотивирует автора! 💓
Следующая часть истории...↓
Дорогие Читатели, следующая часть пишется и будет снова ежедневно публиковаться в 10:00 по Московскому времени. Спасибо за чтение и Ваши отзывы! Благодарю за честность и вообще за всё!
История с начала - первое знакомство ↓