Отрывок из «Воспоминаний» капитана 2 ранга Федора Викторовича Северина (выпуск 1899 года из Морского Корпуса).
В Красном море жара стояла ужасная. Здесь мы на «Имп. Николае I», потеряли двух минных машинистов, умерших от теплового удара. Действительно, на нашем корабле вентиляция была далеко несовершенная, и динамомашины находились под броневой палубой, и в помещении этих динамо, работавших на 250-300 оборотов в минуту, жара была ужасная - сердце не выдержало, и они скончались. На следующий день их хоронили в море. На всех судах эскадры были приспущены флаги. Покойники были защиты в парусину, причем на ноги каждого привязали балясину - чугунный блок в два пуда весом. В судовой церкви их отпевали, и под церковное пение их вынесли на палубу на корму. Здесь были приготовлены сколоченные доски, на которые положили покойников. Застопорили машины и под пение судовых певчих, доски приподняли и тела медленно соскользнули в море и исчезли в воде. Машинам дали полный ход вперед и подняли флаги до места. В вахтенном журнале записали их фамилии, широту и долготу места, где их опустили в море.
В каюте-столовой адмирала была повешена меркаторская карта Красного моря, на которой были отмечены все подозрительные места, где можно, было ожидать нападения со стороны «шельмецов», как адмирал Небогатов называл всех врагов и недоброжелателей России.
На самом деле, мы до Порт-Сайда и в Порт-Сайде получили целый ряд телеграмм из Главного Морского Штаба, предупреждавших нас о готовящихся то там, то сям нападениях на нашу эскадру. Как я узнал впоследствии по роду моей службы в Военно-Морском Ученом Отделе Главного Морского Штаба, был послан в Порт-Саид наш жандармский офицер для осведомления и предупреждения нас от возможных неожиданностей. В результате все, так называемые «опасные» места мы прошли без малейшего инцидента и, может быть, миссия этого жандарма была сильно преувеличена, а стоила она больших денег русскому правительству...
Выйдя из Красного моря, мы остановились в окрестностях Джибути, вне французских территориальных вод. Воспользовался я здесь случаем и поехал посмотреть эту французскую колонию...
Здесь на наш импровизированный рейд у Джибути подошли наши транспорты, которые где-то у какого-то безлюдного берега Красного моря, успели перекраситься до неузнаваемости, что имело целью отвлечь внимание неприятеля. Один перекрасился, в цвета японского пароходного общества «Ниппон Изен Камзеха», другой – как пароход английского общества «Пенинсуляр енд ориенталь Компани», а один из транспортов побил все рекорды в этом отношении - он выкрасил себя так, как в давно прошедшие времена красили 40-80-ти пушечные фрегаты светло-синий цвет и черной краской места пушек. Эта маскировка была очень удачна и остроумна.
Так как, судя по телеграммам, полученным нами в Джибути, Главный Морской Штаб ничего определенного не мог сообщить нам о местопребывании эскадры адмирала Рожественского, с которой нам надлежало соединиться, то адмирал Небогатов сделал следующие распоряжения:
Госпитальное судно «Кострома» было послано в Батавию, где находился наш морской офицер капитан 2 р. Берг. «Костроме» было предписано войти с ним в связь.
Транспорт «Курония», на котором находился интендант штаба (фамилию забыл) и которого адмирал называл «гоф-интендант» был направлен в пункт, находящийся на 100 миль южнее Коломбо по меридиану. Там он должен был получить из Главного Адмиралтейства, через нашего консула в Коломбо, сведения о местонахождении адмирала Рожественского и сообщить нам на отряд в условленном месте.
Простояв 3-4 дня в Джибути, мы пошли дальше. Сперва наш курс шел вдоль африканского берега. Но, так как нам надо было пройти в бухту Мирбат на аравийском берегу, то мы, чтобы избежать встреч б пароходами, идущими в Европу и из неё, пересекли обычный путь пароходов в ночной темноте и направились прямо к Аравии, в бухту Мирбат.
Здесь нас ожидали два парохода под немецким флагом, с которых мы приняли уголь. Когда погрузка угля закончилась, Флаг-капитан дал мне письмо, которое я должен был передать капитану одного из этих пароходов. На конверте письма было написано: «Вскрыть в такой-то широте и долготе». Капитан встретил меня у трапа, пригласил к себе в каюту, угостил хорошей сигарой и, приняв конверт, сказал: «ich gelid gloicli in See and diesen Brief werde offnen in Breite so und so and Lange...»
Едва я успел отойти от парохода, как зажглись отличительные огни, зашумела якорная цепь, и пароход ушел. Мы же на следующий день в свою очередь вышли в море, направляясь в пункт, находящийся на 200 миль, на юг по меридиану Коломбо. Сюда должна была прийти «Курония» с «Гофф-интендантом» и сообщить нам результат своего рандеву в 100 милях севернее нас. Прождав сутки, увидели «Куронию» которая сообщила нам, что никто к ней в условленное место не пришел. Отряд наш, после столь неутешительного ответа, двинулся дальше на восток.
Плавание в океане, как это всегда бывает, было монотонным. Особенно тоскливо по воскресениям, когда нет занятий, а жара не дает возможности забыться даже во сне. В одно из таких воскресений, группа офицеров на нашем корабле собралась на юте, и младший артиллерист, лейтенант барон Мирбах, взяв свое монте-кристо, ради развлечения стрелял в чаек, этих вечных спутников мореплавателей. После нескольких выстрелов ему удалось подстрелить чайку. Адмирал Небогатов, услыша эту стрельбу, вышел на палубу и подошел к группе офицеров, следивших за стрельбой Мирбаха.
«Что вы тут стреляете?» спросил адмирал.
«Да так, чаек, ваше превосходительство», ответил Мирбах.
На это адмирал сказал: «Не надо, не хорошо...» и ушел. Должен здесь же упомянуть, что лейтенант барон Мирбах был единственный из офицеров на «Имп. Николае I», который был убит в бою несмотря на то, что находился в башне. Казалось, это была месть невинной чайки. .
Во время перехода по Индийскому океану нами было произведено две учебных стрельбы - идем же мы на Восток, чтобы вступить в бой, поэтому эти стрельбы были очень полезны и просто необходимы для нас. Разумеется, надо было произвести значительно большее число стрельб, но наш боевой запас нам не позволял излишествовать в этом отношении, так как, нам неоткуда было его пополнить.
Приступили к первой стрельбе. Бросили щит, отошли на нужное расстояние и начали пальбу. Для наблюдения за падением снарядов отправился флагманский минный офицер Степанов на буксире «Свирь». Стрельба велась от 20 до 50 кабельтовых. По окончании её вернулся Степанов для доклада, причем он имел вид очень взволнованный. Оказывается, со всех судов отряда, ни один снаряд не лег у подошвы щита - все были недолеты или перелеты, при этом направление было хорошее.
Результат стрельбы был более чем печальный, ведь нам предстояло вступить в бой. Это грустное явление было отнесено к неисправности наших дальномеров Барра и Струда английской конструкции. Было приступлено к их проверке. Параллельность зеркал проверялась по звездам, как по предметам, находящимся на бесконечно далеком расстоянии. Кроме того, была издана особая инструкция для проверки дальномеров в дневное время. Крейсеру «Владимир Мономах» было приказано выйти из линии кильватера и держаться в стороне от отряда. Он должен был определять по очереди расстояние до каждого корабля и это расстояние показывать сигналом с названием корабля, до которого это расстояние было взято, Тот же корабль должен был в свою очередь взять расстояние до «Мономаха» и тоже показать сигналом.
Результаты были в высшей степени неудовлетворительны. Так, например, от «Императора Николая I» до «Владимира Мономаха» было показано 28 кабельтовых, а от «Вл. Мономаха» до «Имп. Николая I» - 32, и все в том же роде... С большим трудом было достигнуто небольшое улучшение, но все же определение расстояния оставляло желать много лучшего.
Продолжение следует...
======================
Электронный научно-практический журнал "Бюллетень инновационных технологий" (ISSN 2520–2839) является сетевым средством массовой информации и публикует статьи по актуальным проблемам гуманитарных и естественных наук
======================