Предыдущую главу 8.2 читайте здесь.
В ТАЙНОЙ ВОЙНЕ НИЧЬЕЙ НЕ БЫВАЕТ
(апрель-май 1916)
Он вошел в вагон международного поезда, который должен был с минуты на минуту отправиться с пограничной станции Швеции в соседнюю Финляндию. Угрюмые взгляды шведских пограничников его не задевали, за документы переживать не приходилось: они самые, что ни на есть подлинные. Удалось внимательно рассмотреть и запомнить немногочисленных попутчиков, направлявшихся из нейтральной, но сочувствовавшей германцам страны в воюющую с врагом Российскую империю. Поезд медленно двинулся и через полчаса остановился на финской пограничной станции.
Вдруг Стрельцов почти физически ощутил, что за ним наблюдают. Кто это может быть? Отмел из вероятных наблюдателей двух финских полицейских, проверявших документы и буравивших внимательными взглядами всех пассажиров. Эти при деле, им так должно. Если вспомнить слова Анташева, напутствовавшего его перед поездкой, то где-то должна появиться охрана, так сказать, конвой для полковника, чтобы доставить его превосходительство целым и невредимым в Петроград. Он не успел выявить своего ангела-хранителя, но на сто процентов был уверен, что взгляд, ощупавший его только что, принадлежит не ему. Это был враждебный взгляд! Он вспомнил, как такое же чувство испытал, когда за пару дней до начала войны по русскому дипломатическому паспорту выбирался из Германии в Швейцарию. Так же враждебно на него смотрели немецкие пограничники, которые понимали, что упускают верную добычу, позволяя русскому господину выехать в нейтральную страну.
Медлительность полицейских, неторопливо двигавшихся по вагону, раздражала энергичного Стрельцова, но внешне он оставался безмятежным пассажиром, который молча сидел на месте и читал шведскую газету. Все в жизни имеет свое начало и конец; завершилась и пограничная проверка документов, продолжавшаяся не менее часа. Паровоз пронзительно свистнул, обдал вагоны белым дымным облаком, и состав, набирая ход, покатился вглубь территории империи. Илья Иванович не спешил выйти из купе, чтобы размять ноги, зайти в туалетную комнату или заказать чаю, как это делали его попутчики. Через проем открытой настежь двери он присматривался к каждому из них, оценивая, кто здесь чем занимается.
Две монашки суетливыми мышками прошуршали мимо и скрылись в «норке». Компания шумных финнов, возвращавшихся домой на Рождественские каникулы, надолго перекрыла проход в коридоре. Голос проводника, уговаривавшего соотечественников не шуметь, был слышен Стрельцову издалека. Вот в коридоре стало спокойнее, и проводник добрался до его купе. Это был худощавый финн, среднего роста, в форменной фуражке, под козырьком которой хлопали белесые ресницы альбиноса. По его бегающему взгляду и нарастающему собственному ощущению тревоги, разведчик понял, что к этому типу следует присмотреться тщательнее.
Проводнику международного вагона удобно наблюдать за пассажирами, направляющимися из Швеции в Финляндию. В пути он может определить, кто из них и для каких целей ездил в Швецию. Эти сведения, несомненно, интересны для германской разведки, которая имеет списки подданных кайзера, находившихся в это же время в нейтральной соседней стране. В том случае, если проводнику удастся выявить среди пассажиров международного вагона подозрительных лиц, германским разведчикам можно начинать аналитическую работу по выявлению круга их общения в Швеции.
Илья Иванович был уже почти уверен в своей правоте насчет проводника-альбиноса. Во всяком случае, на месте подчиненных Вальтера Николаи он обязательно пользовался бы услугами такого информатора. Какая опасность для русского полковника может исходить от проводника? Если проводник проследит за ним в Гельсингфорсе лично или подключит для слежки других агентов противника, и в результате слежки будет установлено, что под документами жителя Швеции скрывается другой человек, который намерен выехать в Петроград, то для германской разведки появится повод для подозрений. С помощью шведской полиции будут проверены все контакты подозреваемого, а в их число может попасть и «Фридрих», для которого Рождественский приезд в Стокгольм тогда окажется смертельно опасным. Стрельцов не должен допустить такого развития событий.
Сейчас ему нужно вести себя в соответствии с избранной легендой. Кто такой Улоф Нильссон, по документам которого он едет? Пьяница! Стало быть в таком виде и надо предстать перед проводником. Илья Иванович достал из саквояжа бутылку бренди, выпил полный стакан и закусил немецкой чесночной колбасой, чтобы убийственным запахом подтвердить соответствующее поведение.
Подкараулив проводника, проходившего по коридору мимо его купе, Стрельцов резко распахнул дверь и неожиданно вышел. Он явственно почувствовал на себе тот же враждебный взгляд. Ни чувства, ни мысли не подвели полковника: проводник занес его в список подозреваемых. Обдав соглядатая густым перегаром и толкнув плечом, Илья Иванович, покачиваясь, направился в туалетную комнату. За спиной послышалось шипящее немецкое ругательство.
«Э-э, парень, смело ты себя ведешь в роли финского проводника, скромнее надо бы», – подумал «швед Нильссон».
Дальнейшую дорогу до столицы Великого княжества Финляндского Стрельцов провел в купе, притворяясь спящим. Лишь только поезд стал замедлять скорость перед вокзалом Гельсингфорса, полковник приготовился к решительным действиям. Он мысленно прикинул маршрут движения, где ему удастся уйти от слежки агентов неприятеля, собрался и вышел в тамбур вагона. Прибыли! Проводник открыл дверь и вышел на перрон.
Илья Иванович неторопливо прошел мимо и скрылся в темноте станционных построек. Сделав несколько маневров в проходных дворах, он, было, решил, что вышел из-под наблюдения, но вдруг нос к носу столкнулся с альбиносом в железнодорожной фуражке. Это какое-то наваждение, хотелось потрясти головой, чтобы избавиться от него…
Стрельцов очнулся от тяжелого сна. Рядом на подушке разметались волосы Кристины, он чувствовал их аромат, слышал ровное дыхание спящей. Конечно, он – в Ревеле. Пришлось потереть ладонями виски, отгоняя навязчивое сновидение. Оно уже не первый раз приходило к нему, воскрешая произошедшие зимой события. «Надобно вам нервы лечить, господин полковник», – хмыкнул он про себя и постарался снова заснуть.
На протяжении первых трех месяцев нового 1916 года большинство кораблей Балтийского флота вынужденно бездействовало из-за тяжелой ледовой обстановки. Все порты Финского залива, в которых базировались силы флота, Гельсингфорс, Ревель, Кронштадт, были скованы льдами с начала января до начала апреля.
Сплошные белоснежные поля покрывали акватории Ботнического и Рижского заливов. Языки льда высовывались из промерзших просторов в северную Балтику. Временная обездвиженность флота была использована командованием для активного перевооружения боевых кораблей. В Минной дивизии ко времени приближения навигации на большинство эсминцев установили более мощные артиллерийские орудия, что делало их сильнее вдвое.
На берегу происходили и другие события, которые задумывались для оказания положительного влияния на ход дальнейших действий в Балтийском море. При ставке Верховного Главнокомандующего был сформирован морской штаб, установлено подчинение флота непосредственно ему, а не только Северному фронту. Ставка разрешила командующему флотом самому использовать в боевых действиях все классы кораблей, не запрашивая каждый раз разрешение «сверху». Расширение оперативных прав командующего, казалось, должно было определить новый этап в отношении задач и боевого использования флота. Однако задачи флоту в наступившем году все же оставили прежние.
Их на общем собрании штаба огласил командующий Василий Александрович Канин: «Затруднив противнику, насколько то возможно, постановкой минных заграждений и действиями подводных лодок как выход неприятельских морских сил из собственных его портов и баз, так и выполнение намеченных операций, стремиться к уничтожению открытой силой всякой более слабой части неприятельского флота и всех коммерческих его судов каждый раз по выходе их в море... Заставить неприятеля усилить деятельность свою в море, и тем самым поставить его под удар при всех передвижениях его к осту от Гиедзерского маяка как наших подлодок и мин заграждения, так и боевых наших отрядов, придвинутых к выходам в открытое море и ожидающих только приказания для атаки неприятеля».
10 апреля императорским указом Канин «За отличие по службе» был произведен в адмиралы. Первого адмиральского орла на погон получил Александр Васильевич Колчак, ставший контр-адмиралом. Большая часть кораблей мертво стояли на приколе в базах и портах, а количество адмиралов выросло.
Однако несмотря на суровую зиму и сложную ледовую обстановку, в море продолжали действовать русские храбрецы-подводники. Германский флот терял корабли, подрывавшиеся на минах, ко дну шли и транспортные суда. В ту зиму за счет подрыва на минах противник относил даже гибель от атак подводных лодок. Не взирая на угрожающую убыль тральщиков, немцы старательно очищали от мин море у собственных берегов. И все же подрывы продолжались.
Разведка Балтийского флота, которая продолжала активно работать в зимние студеные месяцы, регулярно получала сведения о потерях противника. Но понесенные германцами потери к началу третьего года войны еще слабо сказывались на соотношении сил противоборствующих сторон. Германцы по-прежнему располагали возможностью сосредоточить против русского флота, безусловно, превосходящие силы. Исходя из такого расклада, Стрельцов тщательно перепроверял полученные от агента «Фридриха» сведения о том, что Адмиралштаб планирует весной 1916 года обрушиться всей мощью на британский флот, прекратив почти полностью операционную деятельность на Балтике. Наше командование было довольно такими новостями, но требовало от начальника разведотделения тщательной перепроверки сведений.
Полковнику стало известно, что в течение зимних месяцев ни в Киль, ни в какие-то иные немецкие порты в Юго-Западной Балтике, отряды кораблей, базировавшихся на Норд-зее, не заходили. Появились точные сведения, что в этот период времени из всего неприятельского флота энергично действовали только подводные лодки, доходившие до входа в Финский залив и выставившие минное заграждение на северном выходе из Моонзундского пролива. После получения точных данных минное заграждение противника ликвидировали.
Работы было много, но Илья Иванович почти каждый день возвращался в мыслях к своей командировке в Стокгольм в дни рождественских праздников. Воспоминания имели грустный оттенок: агент «Браун» погибла, «Фридриху» пришлось надолго выйти из игры, и не было уверенности в том, что германская контрразведка до него не доберется. Вдобавок покинула дипломатическую службу его верная помощница в разведывательных делах Альбина Голубева. Полковник прекрасно понимал, что в Швецию в наступившем году ездить не придется. Удобный канал для получения информации и управления агентурой перестал действовать. Стрельцов остался не только без важных разведывательных сведений. Он остался без людей, которым доверял.
Но не только об этом думал Стрельцов. Он размышлял о своих тревогах во время возвращения в Петроград, они зримо вставали в памяти и во сне, и наяву.
В тот вечер он сошел с поезда и в задумчивости вошел в здание вокзала Гельсингфорса, остановившись возле расписания, висевшего на стене. Опытный разведчик удачно выбрал место для того чтобы осмотреться и обдумать дальнейшие шаги. До отхода ночного поезда на Петроград оставалось еще больше часа, времени у него было в достатке, чтобы заняться выявлением слежки, если таковая будет и уходом от нее.
В зале мимо Стрельцова ходили пассажиры, встречающие, провожающие и прочий люд, которого всегда в избытке на железнодорожных станциях. Вдруг рядом остановилась шумная компания финнов, которые ехали с ним в одном вагоне. «Они, поди, из буфетной двигаются, винца добавили на радостях, что домой приехали», – подумал Илья Иванович, не довольный соседством нетрезвых людей. Пока трое из них обсуждали что-то на своем языке, один из них тихо обратился к нему по-русски:
– Не желаете ли табачку купить? У меня есть душистый, верджинский…
Стрельцов аж крякнул от неожиданного развития событий: произнесенная фраза являлась паролем, о котором они договорились с Анташевым. Пароль нужен был для того, чтобы войти в контакт с сотрудниками, охранявшими полковника в дороге. Он тоже произнес условную фразу:
– Премного благодарен, я избавился от вредной привычки к табаку.
Трое финнов стояли за спинами говоривших и закрывали их от посторонних людей. Разговор тем временем продолжился:
– Ротмистр просил передать вам, чтобы вы сейчас ехали на извозчике в ту гостиницу, где обычно останавливаетесь, побрились, сменили парик и одежду. На вокзал подходите за пять минут до отхода поезда и, не заботясь о билете, садитесь в головной вагон. Вас будут ждать люди, назначенные вам в охрану до Петрограда. В поезде из Швеции за вами следил проводник, которого мы сочли вражеским агентом, сейчас он передал слежку одному типу в сером английском кепи. Объект нам известен. Разберемся. Далее можете ни о чем не беспокоиться. По приезду в Петроград позвоните ротмистру. Доброго вам пути!
– Вам так же! Благодарю за помощь, – Илья Иванович, не мешкая, пошел на выход, намереваясь исполнить четкие инструкции своего друга. Про себя он улыбался, восхищаясь, как ловко Мишель придумал трюк с компанией финнов, назначенных для его охраны.
Выполнение полученных инструкций в секретной войне – дело первостепенной важности, поэтому Стрельцов сделал все, что ему было сказано, и расположился в первом вагоне состава, отходящего в Петроград. Он был уже без бороды, в очках и в парике, вновь изменившем его внешний вид. За пару минут до отхода поезда, когда пассажиры толпились, занимая места, по коридору вагона быстро прошел человек, на которого Илья Иванович сразу обратил внимание. У незнакомца был головной убор, о котором его предупреждали «финны»: серое английское кепи. Тип явно присматривался к внешнему виду пассажиров. Стрельцов изменил в своей внешности все, что мог. Однако рост человеку изменить в одночасье нельзя. Поэтому он сел, тем самым осложнив задачу шпику, но понял: тот уже занес его в число интересующих лиц. Что ж, полковнику осталось только доверить свою судьбу всезнающей и всевидящей охране.
В дороге не случилось ничего особенного, даже обладатель серого кепи не показывался. По прибытии в Петроград полковник созвонился с Анташевым и поехал на встречу с другом.
Через час они сидели в рабочем кабинете ротмистра на Николаевском вокзале. Вид безликой казенной мебели не отвлекал, и Стрельцов с интересом слушал рассказ контрразведчика, который в подробностях сообщал обо всем, что произошло, пока полковник мчался в поездах от шведской границы до русской столицы.
– В пути по Финляндии за пассажирами международного вагона приглядывал проводник. В поле зрения контрразведки он попал впервые, будем выяснять, что это за птица. Вам уделил должное внимание, хотя и не «раскусил». Илья Иванович, можете гордиться – большой опыт, хорошие документы и удачная маскировка послужили надежным щитом. Тем не менее, в Гельсингфорсе проводник на вас и на двух других случайных попутчиков навел установленных агентов германской разведки, которые имели задачу проследить дальнейший путь подозрительных пассажиров. За вами пошел некто Евгений Гаппель, он же Дитер Шварц, важная персона в петроградской резидентуре полковника Вальтера Николаи. Мы давненько за ним охотимся, но очень уж этот Гаппель был верток, уходил от нас постоянно…
– Был? – сразу насторожился Стрельцов.
Анташев предупреждающе поднял указательный палец и продолжил:
– Сию секунду, Илья Иванович, расскажу все, как есть. Вы умело ушли от Гаппеля на вокзале в Гельсингфорсе, но догадливый шпик решил караулить у поезда, отходящего на Петроград. На удачу. Вдруг вас там увидит и сделает вывод, что его пассажир – не тот, за кого себя выдает. В поезде он внимательно рассмотрел всех, кто ехал, и стал крутиться недалеко от вас, хоть вы изменили внешность. Видимо, как хороший охотник, что-то почуял. Мои ребята в том поезде тоже были не лыком шиты, обстановку оценили и решили, что надо брать Гаппеля при выходе из поезда на Финляндском вокзале. Главное, не дать ему обменяться информацией с кем-нибудь из своих в Петрограде. Обложили немца, как медведя в берлоге. Но он, злодей, по-звериному почувствовал опасность, рванулся в тамбур, распахнул дверь вагона и выпрыгнул. Приземлился неудачно и попал под встречный поезд. Одной вражиной меньше на свете стало, туда ему и дорога! Сегодня в вечерних газетах, в разделе криминальной хроники, можно будет прочесть об этом происшествии: я уже подсказал одному из газетчиков, как надо описать гибель пассажира под колесами паровоза на пригородной станции Удельная. Пусть его берлинские начальники полагают, что произошел несчастный случай, к которому русская контрразведка не имеет отношения.
– Спасибо, Миша, за помощь, – тихо произнес Стрельцов, вздохнул и перекрестился.
Так же в деталях Илья Иванович докладывал о возвращении из Стокгольма своему непосредственному начальнику контр-адмиралу Непенину. Адриан Иванович слушал поистине детективную историю, что называется, затаив дыхание. Когда речь зашла о гибели германского агента, которого выследила контрразведка, он задумчиво произнес:
– Уверен, это достойный ответ противнику на потерю нашего агента «Брауна». Говорите, опытного врага ликвидировали? Что ж, «Браун» тоже хорошо работала, вот только горячилась излишне, должно быть, потому и «сгорела»… Можно считать, что у вас, Илья Иванович, восстановилось равновесие с неприятелем по потерям.
– Адриан Иванович, с полной ответственностью должен заявить, что в тайной войне ничейного результата не бывает. Противник готовит новые удары. Не сидим, сложа руки и мы. О результатах и планах разведывательной работы я готов доложить немедленно. Вот письменный доклад о начале операции «Ахиллес», мы так назвали комплекс мероприятий по внедрению агента разведки Балтийского флота в кадровый офицерский состав германского флота.
– Важное дело вы задумали, я посмотрю. Надо при случае доложить идею командующему, а то Василий Александрович и вовсе про разведку забудет.
Он взял несколько листов желтоватой тонкой бумаги и стал читать текст.
Секретно
ДОКЛАД О РАЗРАБОТКЕ АГЕНТУРНОЙ ОПЕРАЦИИ
РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОГО ОТДЕЛЕНИЯ ШТАБА БАЛТИЙСКОГО ФЛОТА «АХИЛЛЕС»
Замысел операции.
В интересах добывания своевременной и точной информации о действиях германского флота Открытого моря представляется целесообразным проведение агентурной операции по внедрению нашего источника в административные органы военно-морских сил Германии. Под легендой немецкого военного моряка, бежавшего из русского плена, в район военно-морской базы Либава будет заброшен разведчик Балтийского флота. В дальнейшем перед ним будет стоять задача по проникновению в штабы или военно-морские тыловые организации германского флота с целью длительного оседания.
Описание операции.
В декабре 1915 года мною была проведена вербовка российского подданного Таубе Иоганна Артуровича (Ивана Алексеевича), 1889 года рождения, православного вероисповедания, родившегося в городе Дерпт в семье остзейских немцев, с XVIII века находившихся на российской службе. Таубе И.А., получивший после вербовки псевдоним «Ферзь», в 1911 году окончил Морской корпус с присвоением звания мичман, в 1915 году произведен в лейтенанты флота. В совершенстве владеет немецким, английским и шведским языками. Проведенные проверки в отношении данного лица показали его полную благонадежность.
Вербовка разведчика-нелегала осуществлена в Петроградском военно-морском госпитале на Фонтанке. «Ферзь» находился в отделении военно-полевой и морской хирургии на излечении после осколочного ранения обеих ног и касательной раны лица, полученных на острове Эзель, где служил заместителем командира батареи 12-дюймовых морских орудий на мысе Церель. Батарея была подвержена длительной бомбардировке с германских аэропланов, в ходе которой почти весь состав комендоров и командиров орудий полег на боевой позиции, откуда вел огонь по кораблям противника, прорывавшимся в Ирбенский пролив. За героизм артиллеристов наградили орденами и медалями, но награду – орден Св. Георгия 4-й степени – вручили только заместителю командира батареи, сумевшему выжить после тяжелого ранения. Представлен к присвоению звания старший лейтенант. По спискам награжденных в штабе Балтийского флота, его выявил офицер разведывательного отделения мичман Тихонов В.К., который подготовил о нем справку как на лицо, представляющее интерес для военной разведки.
Во время вербовочной беседы «Ферзь» выразил готовность поступить на секретную службу и продолжить войну с германцами, перейдя на нелегальное положение. Он не женат, родственников у него не осталось: родители умерли, когда он учился в Морском корпусе, а старший брат – лейтенант Таубе Н.А. погиб в октябре 1914 года во время траления мин на рейде Либавы при взрыве тральщика, которым командовал. «Ферзь» считает своим личным, фамильным и офицерским долгом отомстить врагу за смерть брата.
В настоящее время разведчик-нелегал проходит подготовку по разведывательным дисциплинам на конспиративной квартире в Петрограде. Вместе с ним с надежной охраной содержится пленный лейтенант германского флота, под легендой-биографией которого он будет направлен в тыл противника. Немца зовут Юргенс фон Цише, он – одного возраста с нашим агентом. Их преднамеренно поселили вместе, для того чтобы «Ферзь» мог видеть рядом с собой человека, биографию которого ему придется использовать в Германии, и максимально изучить его характер и манеру поведения.
После окончания подготовки в июле сего 1916 года «Ферзь» будет переброшен на территорию Германии для выполнения задания разведки Балтийского флота, а лейтенанта Юргенса фон Цише под охраной доставят на поселение в одну из глухих деревень в Вятскую губернию. Пленный будет находиться на поселении в течение всей войны и некоторое время после нее, пока не начнется официальный обмен пленными между Россией и Германией. Разведывательная миссия «Ферзя» к тому времени завершится, и ему представится возможность возвратиться на родину.
Легенда-биография разведчика-нелегала.
В ходе операции «Ферзь» использует подлинную биографию лейтенанта германского флота Юргена Вольфганга фон Цише. Они имеют физическое сходство.
Юрген Вольфганга фон Цише родился 12 апреля 1889 года в городе Гамбург, Германия.
Его отец, Вольфганг Фердинанд фон Цише имел собственный дом в районе Гамбург-Зюйд. В молодости был моряком, но затем списался на берег и завел собственное дело по строительству и продаже небольших судов. В начале 1900-х годов по состоянию здоровья вынужден был сменить климат и вместе с супругой переехать на постоянное жительство в Италию. В портовом городе Ливорно отец открыл собственное дело по строительству яхт и скутеров. В 1914 году после начала войны он не смог возвратиться на родину и остался в стране, воюющей с Германией.
Юрген фон Цише в 1909 году окончил Гамбургскую мореходную школу и получил назначение на корабли торгового флота. Четыре года работал младшим штурманом на грузовых судах заграничных линий (Германия – Южная Америка, Германия – Юго-Восточная Азия) в Атлантическом и Индийском океанах. В 1913 году, перед началом войны, вернулся в Германию, где был призван в военно-морские силы и после прохождения подготовки (по специальности минера, имеет соответствующий диплом, номер записан в офицерском военном билете) получил звание лейтенанта. Исполнял обязанности минного офицера, затем командовал тральщиком Т-62, который в конце августа 1915 года подорвался на мине в Ирбенском проливе. Контуженного его спасли из воды моряки русского эсминца «Новик», находившегося в том же районе. В дальнейшем он был направлен в лазарет лагеря для военнопленных офицеров в районе города Луга. В лагере никто из пленных германцев его не видел, потому что лейтенант был не только контужен, но и сильно простужен, в результате чего сразу помещен в лазарет на карантин и излечение.
Таким образом, под видом немецкого лейтенанта в тыл противника будет заброшен наш человек, и германской контрразведке будет довольно сложно проверить его: родителей на встречу с ним доставить невозможно; экипаж тральщика, на котором он служил, полностью погиб; в лагере для военнопленных настоящего Юргена фон Цише никто не видел.
Возможные проверки со стороны германской контрразведки агент выдержит.
В ближайшее время «Ферзь» будет помещен в лагерь для немецких военнопленных офицеров, расположенный под Нарвой в Эстляндии, недалеко от морского побережья. С помощью офицеров нашей военной контрразведки одному-двум пленным офицерам, в числе которых будет находиться «Ферзь», поспособствуют совершить побег из лагеря. На морском баркасе пленные доберутся в район Либавы, где перейдут на сторону противника.
Наш разведчик-нелегал должен приложить усилия по возвращению в состав военно-морских сил Германии. В связи с тем, что он имеет ранение обеих ног и контузию, а также долгое время находился в плену, его направление на корабельную службу исключено. Предположительно, местом его дальнейшей службы первоначально станет одна из тыловых частей флота, возможно, база материально-технического снабжения флота на Ост-зее. В последующем ему предстоит внедриться в одну из флотских штабных организаций.
Документирование: «Ферзь» будет использовать подлинный офицерский военный билет Юргена фон Цише.
Организация связи с разведчиком-нелегалом.
Для связи с разведывательным отделением Балтийского флота «Ферзь» получит несколько конспиративных адресов в Германии и Восточной Пруссии. Способам работы с тайнописью и шифрами он пройдет обучение.
Для связи разведывательного отделения с разведчиком будут использоваться тайники («Столб» в Либаве, «Парк» в Пиллау, «Яма» и «Трамвай» в Киле), расположение и порядок обработки которых ему будет сообщено. При возникновении необходимости по инициативе руководителя с «Ферзем» предусматривается проведение личных встреч.
По мере более глубокого внедрения агента в районе разведки условия связи будут совершенствоваться, исходя из складывающейся обстановки.
Начальник разведывательного отделения
Балтийского флота полковник Генерального Штаба Стрельцов.
Илья Дроканов. Редактировал Bond Voyage.
Все главы романа читайте здесь.
======================================================
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк и написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание.
======================================================
