Предыдущую главу 9.1 читайте здесь.
В ТАЙНОЙ ВОЙНЕ НИЧЬЕЙ НЕ БЫВАЕТ
(апрель-май 1916)
Прочитав документ, контр-адмирал удовлетворенно кивнул и сказал:
– Что же, вы подготовили исчерпывающий документ. Непременно завтра доложу командующему флотом о планирующейся операции. В конечном счете, ее проведение зависит от решения Василия Александровича, и я полагаю, что оно будет положительным.
В следующий полдень в кабинете начальника разведывательного отделения раздался телефонный звонок. В аппарате зазвучал энергичный голос Непенина:
– Илья Иванович, комфлот утвердил проведение операции «Ахиллес» без замечаний и добавлений. Действуйте в соответствии с представленным документом. Это первое. Второе: я получил интересные сведения, которые можно реализовать с использованием наших бывших агентов: той самой пары «Дружная», которая вела двойную игру. Завтра жду вас у себя.
Аппарат замолчал, и Стрельцов машинально покрутил ручку, давая отбой связи. «Интересно, что же задумал Адриан Иванович?» – размышлял он с карандашом в руке. На листе бумаги, приготовленном для записи указаний начальника, постепенно появлялись силуэты кораблей, профили лиц мужчин и женщин, аэропланы и даже изображение сабли с темляком. Минут через десять смятый лист полетел в урну.
Выйдя на улицу, полковник с удовольствием вдохнул теплый майский воздух. Вдруг на память пришло, что сегодня исполнился ровно год со дня кончины Николая Оттовича Эссена. Мысль отдалась болью в груди. Ноги сами повели Стрельцова по улице Русской или Вене, по-эстляндски, к красивому зданию под тремя куполами – церкви Святителя Николая Чудотворца.
Илья Иванович в глубине души корил себя за то, что редко посещал храм в последние годы. Прежде бывало по-другому: кадетом, юнкером, полковым офицером он всегда стоял в строю на общих молебнах, это являлось частью жизни. И в Академии Генерального штаба вместе с другими слушателями во внутренней церкви он осенял себя крестом и вслух произносил слова молитв. Традиция прервалась с началом службы в Китае: в Циндао не было православного прихода. Немцы для себя построили в центральной части города кирху из красного кирпича с островерхими башенками, а русских в городе было слишком мало, чтобы поставить свою церковь. Циндао ведь не Харбин, где почти «сорок сороков», как в Москве-Белокаменной. По возращении в Петербург Стрельцов из-за частых заграничных командировок выбирался в церковь, что называется, раз в год по обещанию. На праведные вопросы родни и знакомых смущенно пожимал плечами и отвечал: «Как у нас в России: пока гром не грянет, мужик не перекрестится!». После начала войны полковник несколько раз присутствовал на полковых молебнах на фронте и даже в походе на крейсере – на молитве экипажа по случаю победы над супостатом. И все-таки, по сути своей, то были строевые мероприятия, а не призыв души каждого молящегося.
Сегодня же пришла нужда. В церкви Николая Чудотворца, покровителя моряков и путников, Илья Иванович не только отдал долг памяти выдающемуся русскому флотоводцу, но и вспомнил то, что камнем лежало на сердце. Он молился и ставил свечи за упокой души жертв тайной войны, активным участником которой был сам.
Сперва помянул тех героев, кто ушел на задание и не вернулся. Храбрая агентесса «Браун» заняла место в их строю. Хотя и протестантского она вероисповедания, а голову сложила за победу православного воинства. Здравия пожелал тем, кто продолжал вести незримую битву с противником. Потом разведчик великодушно вспомнил павших врагов: они ушли из жизни на чужбине, под вымышленными именами, в безвестности и без поминовения. Пусть и их души обретут покой…
Со светлыми мыслями Стрельцов вышел на улицу. Вспомнил: когда заходил в церковь накрапывал мелкий балтийский дождичек. Теперь над головой светило яркое солнце. И сознание, наконец, освободилось от мрачных мыслей. Легче будет готовиться к новому заданию, о котором ему сказал Адриан Иванович.
Теплая весна, растопившая ледяные поля на подступах к русским военно-морским базам в Балтийском море, не растопила лед апатии в сознании командующего флотом Канина и его штаба. Идея Василия Александровича, изложенная им при постановке задач флоту на 1916 год, а именно «атаковать противника по частям», жила только на бумаге. В действительности немцы, сосредоточившие основную мощь флота в Северном море против англичан, в Балтийском море действовали малыми силами с величайшей осторожностью, чтобы не подставлять их под удар русских. А наше командование не было склонно идти на риск и искать случай, чтобы встретиться с германскими кораблями. Случаи такие были возможны только в Южной Балтике, но русским крейсерам и линкорам из Ревеля и Гельсингфорса сложно было сделать дальний бросок без инициативы командования.
Германские адмиралы ограничивались усилением налетов морской авиации на русские береговые позиции, высылкой подводных лодок в район Финского залива и редкими крейсерскими походами в Центральную Балтику.
Главные силы русского флота по-прежнему пребывали в состоянии бездействия, не имея боевого применения. В адрес Канина все чаще летели укоры в небоеспособности.
Только контр-адмирал Непенин в разгар «скучной» военной весны 1916 года, опираясь на активность разведки, стремился внести дух решительности в деятельность Балтийского флота. В начале мая он получил от союзников-англичан сообщение о том, что из Швеции в Германию пароходами в ближайшее время планируется вывезти большое количество железной руды.
Обычно неприятельские караваны судов с ценными грузами пересекали Балтику под мощной защитой военных кораблей. У Адриана Ивановича родился план лишить караван охраны и внезапно атаковать грузовые суда быстроходными эсминцами Минной дивизии Колчака. В мае на Балтике у германцев осталось минимальное количество крейсеров и эсминцев, и не имелось возможности использовать их одновременно в нескольких операциях. Требовалось убедить командование противника, что в момент выхода каравана с рудой из Швеции русские корабли намерены атаковать большими силами одну из германских военно-морских баз в Центральной Балтике. Тогда немцы сосредоточат все силы, чтобы отразить удар по своей военно-морской базе, а караван оставят без прикрытия в уверенности, что он не будет атакован.
Непенин ни минуты не сомневался, что правдоподобно подготовленную дезинформацию своевременно донесут до германского командования бывшие агенты разведки Балтийского флота из пары «Дружная», которые вступили в сотрудничество с противником. Именно по этому вопросу он вызвал к себе Стрельцова.
Илья Иванович рано утром шагал по брусчатке набережной Гельсингфорса
и скоро вошел в здание штаба флота, где его ожидал начальник. Тремя днями ранее они виделись и обсуждали многие вопросы, но вполне очевидно, что этим людям всегда было что обсудить и поговорить о перспективах.
Контр-адмирал, излагая свою задумку, быстро ходил по кабинету и не замечал, что прибывший подчиненный так и не присел, из вежливости стоя слушал замысел новой разведывательной операции. Наконец Непенин выговорился и оборотился к Стрельцову:
– Да, что вы стоите? Садитесь, садитесь! Что скажете?
– Я понял так, что мы должны подложить агентам-двойникам некий правдоподобный план морской операции в качестве дезинформации.
– Именно, Илья Иванович! Их надо вызвать на инструктаж, поставить новую разведывательную задачу в тылу противника и «невзначай» дать посмотреть специально подготовленный план нашей «операции». Думаю, чтобы сильно не мудрить, возьмем прошлогодний план морской бомбардировки Мемеля, поменяем в документе старые даты на сегодняшние, и пусть они его читают, когда останутся одни без офицера-инструктора.
Собеседники вышли из кабинета и направились по длинным коридорам к флаг-офицеру по оперативной части штаба капитану 1 ранга Черкасскому. Михаил Борисович под расписку выдал Непенину секретный план атаки русских кораблей на германский порт Мемель, который разрабатывали год тому назад, и пытался выяснить, зачем разведчикам понадобилась так и несостоявшаяся операция. Однако контр-адмирал оказался немногословным: в ответ буркнул что-то вроде, много будешь знать – скоро состаришься, и велел князю хранить гробовое молчание. Черкасский удивленно посмотрел на Стрельцова, потом махнул рукой и пошел к рабочему столу.
Вернувшись к себе, Адриан Иванович сказал Стрельцову, что переработать план применительно к настоящему моменту полковнику придется самому из соображений сохранения тайны, к тому же быстро, не выходя из кабинета. Илья Иванович развел руками и взялся за работу.
Поздно вечером он в сопровождении старшего лейтенанта из штаба флота, выделенного для охраны, ступил на палубу дежурного миноносца, который пошел в Ревель. Операция по дезинформации германского Адмиралштаба началась.
Илья Иванович лично провожал в море своих контрабандистов, уходивших на задание. Точнее, бывших своих, поскольку в последнее время агентурная пара «Дружная» числилась за отделом контрразведки Главного управления Генерального штаба. Начало работы агентов на противника было точно установлено, но сделано это было нашими разведчиками и контрразведчиками настолько «тихонько», что, ни контрабандисты, ни их германские руководители, не догадались о крутом повороте судьбы агентурной пары. Ликвидировать врагов не стали, контрразведчики предложили использовать их в операции по дезинформации командования противника. Такая операция стараниями контр-адмирала Непенина как раз и была запланирована в начале мая. Во время подготовки агентурной пары к переброске за линию фронта ей была поставлена задача вести наблюдение за действиями флота и сухопутных сил Германии на побережье Балтийского моря в районе Либава – Мемель. От агентов требовалось выявить мельчайшие изменения в обстановке и немедленно доложить руководителю в случае обнаружения концентрации германских сил в указанном районе. Подчеркивая доверительное отношение к агентам, полковник однажды обмолвился, что от их доклада зависит успех действий Балтийского флота в ближайшее время. В другой раз он «случайно» оставил на столе портфель, в котором лежал тот самый план «секретной операции», которую Стрельцов и Непенин разработали для дезинформации противника. Илья Иванович вышел на улицу якобы проинструктировать своего шофера, а мичман Тихонов, тайно наблюдавший из соседнего помещения за действиями «парочки», зафиксировал, что агенты проверили содержимое портфеля и прочитали «секретный план». Круг замкнулся. Офицеры знали: теперь содержание секретного плана будет доложено германским руководителям агентов-двойников.
Перевербованные агенты у немцев находятся на хорошем счету. Им доверяют. На этом строился расчет Непенина. Агентурное задание разведки Балтийского флота совпадает с содержанием того документа, который лежал в портфеле офицера-инструктора. Противник должен «клюнуть» на такое совпадение и устроить западню русской эскадре на подступах к Мемелю. Для организации западни будет использована большая часть германских кораблей, находящихся на Балтике. В то же время конвой грузовых судов с железной рудой отправится в ближайшее время из Швеции без охраны. И без сомнения будет разгромлен эсминцами Колчака.
Еще одним фактором, на котором строился расчет Непенина, был фактор времени. У противника после получения дезинформации сложится цейтнот, который заставит действовать быстро, меньше уделяя внимание анализу ситуации. Конечно, после неожиданного разгрома конвоя и несостоявшегося нападения на Мемель «парочку» затаскают по кабинетам и сопоставят все известные детали. Станет понятно, что портфель с «планом» остался без присмотра под носом у агентов отнюдь не случайно. И вся катавасия с заброской контрабандистов в германский тыл на деле предстанет лишь военной хитростью русских. Но будет поздно кусать локти: столь нужная Германии железная руда уйдет на дно морское.
Стрельцов понимал, в конце концов, на стол полковнику Вальтеру Николаи ляжет доклад о том, что злую шутку с германской разведкой сыграл именно он, начальник разведывательного отделения Балтийского флота. Илья Иванович намеренно не подпускал к подготовке этой операции никого из своих подчиненных или взаимодействующих офицеров. Работал один, один и нес ответственность за все.
Поэтому и провожал контрабандистов на задание, которое, скорее всего, станет для них последним, он один. Полковник русской агентурной разведки лично бросал открытый вызов полковнику германской агентурной разведки. Вальтер Николаи, несомненно, вызов примет, и поединок будет жестоким.
Быстроходный парусник контрабандистов уходил ночью из тихой бухточки в Рижском заливе. Хозяин и его жена работали споро: у них имелся большой опыт тайных морских походов. Сегодня Илья Иванович чувствовал в их поведении некую суетливость. Агенты хотели поскорее закончить подготовку и выйти в море. «Не терпится вам от меня избавиться и отправиться к своим новым хозяевам, у которых надеетесь получить много денег за сообщение о прочитанном документе. Что ж, господа! Вы сами сделали свой выбор. Не кляните потом судьбу!», – думал Стрельцов, наблюдая за последними минутами перед отходом парусника. Потом махнул вслед ему рукой, повернулся и быстро пошел к ожидавшей автомашине.
Развитие событий не заставило себя ждать. Через несколько дней, а точнее, 22 мая, Непенин вызвал Стрельцова в Гельсингфорс и показал ему текст шифровки из английского посольства в Стокгольме. Союзники предупреждали, что в период с 28 по 31 мая из Швеции в Германию несколькими морскими транспортами уйдет дорогостоящий груз – 84 тысячи тонн железной руды для крупповских заводов.
– Чем заняты сейчас основные силы германского флота на Балтике? – контр-адмирал поднялся из-за стола и пристально из-под густых черных бровей смотрел на начальника разведки.
Илья Иванович без суеты раскрыл кожаную папку, вынул из нее листы свежей разведсводки и сухо доложил:
– По сведениям радиоразведки, у немцев сил сейчас не так уж много, все они находятся в данный момент в базах: Либаве, Мемеле и Кенингсберге, точнее в Пилау. Агентура докладывает, что корабли стоят под парами, в любой момент готовы выйти в море и вступить в бой. Но стоят по местам, чего-то выжидают. Полагаю, что дезинформация, переданная через агентурную пару «Дружную», воспринята противником всерьез. Он готовится к отражению нашего набега на порт Мемель.
– То есть, – Непенин сделал паузу и поднял указательный палец, – грузовые суда пойдут из Швеции без охраны?
Полковник вновь раскрыл папку, перевернул несколько листов и сообщил начальнику:
– Для охраны могут быть использованы вспомогательные крейсера, которые представляют собой обычные грузовые пароходы, вооруженные четырьмя 105-миллиметровыми орудиями. Только такие силы, по нашим расчетам, противник может направить к берегам Швеции для охраны каравана транспортов с рудой.
– Обстановка мне ясна. Пойду на доклад командующему флотом. Вы ждите меня здесь, вряд ли я задержусь у Василия Александровича.
Вернулся Непенин через сорок минут, пришел не один, а вместе с флаг-офицером князем Черкасским, которого усадил за свой стол и стал диктовать текст боевого приказа по флоту:
« Произвести обследование района от Лансорт – остров Готланд – до северной оконечности острова Эланд с целью уничтожения обычно находящихся в этом районе германских дозорных и сторожевых судов, а также караванов торговых судов.
Для выполнения задачи сформировать ударный отряд под командованием контр-адмирала Колчака в составе эсминцев «Новик», «Победитель», «Гром» из состава Минной дивизии.
С юга и востока ударный отряд прикрывает отряд ближней поддержки контр-адмирала Трухачева, в состав которого входят крейсеры «Рюрик», «Олег», «Богатырь» и шесть эсминцев: «Стерегущий», «Страшный», «Украина», «Войсковой», «Забайкалец», «Туркменец-Ставропольский».
В прикрытие отрядов назначены подводные лодки Е-9, Е-19, «Тигр», «Вепрь» и «Волк», которым надлежит контролировать передвижение сил противника в Центральной Балтике».
Вечером последнего майского дня отряды кораблей подошли к шведским берегам. Эсминцы ударного отряда получили по радио приказ отделиться от отряда ближней поддержки и двигаться в Норчёпингскую бухту.
Непенин, находившийся на командном пункте флота вместе со Стрельцовым, задумчиво произнес:
– Борзых спустили с поводка. Охота началась!
В десять вечера тройка новейших котлотурбинных эсминцев «Новик» (под флагом начальника Минной дивизии), «Победитель» и «Гром» прибавила ход, легко оторвалась от остальных кораблей отряда и взяла курс на Норрчепингскую бухту. Тяжелые корабли под командой начальника 1-й бригады крейсеров контр-адмирала Трухачева остались позади и расположились таким образом, чтобы прикрыть действующие у шведского берега эсминцы от возможных атак германского флота. Крейсеры двигались противолодочным зигзагом – опасность встретиться с подводными лодками противника существовала весьма реально.
Пять наших подлодок заняли боевые позиции у портов Либавы и Мемеля, возле островов Готланд и Эланд, а также в проливе Кальмарсунд, который отделяет материковую Швецию от острова Эланд. В соответствии с замыслом операции отряд крейсеров прикрывал ударную группу с востока, подводные лодки – с запада и с юга. Трухачев принял решение отослать в базу назад приданный ему для усиления дивизион эсминцев за ненадобностью.
Погода на Балтике в эти дни вступала в пору долгих дней и белых ночей, но тот день, 31 мая, выдался ненастным. Небо заволокло низкими дождевыми облаками, а вечером над волнами быстро легла темнота. Волнение во второй половине дня оценивалось не более трех баллов, поэтому качка на кораблях почти не ощущалась.
В то время, когда эсминцы Колчака готовился к выходу на ударную позицию, в штабе Балтийского флота получили сообщение, извещавшее, что подводная лодка «Гепард», которая несла боевое дежурство к северу от района действий отрядов Колчака и Трухачева, обнаружила конвой транспортных судов, направлявшийся в Швецию, и атаковала его двумя торпедами. Судам удалось уклониться от торпедного удара, и конвой благополучно прибыл в район Лансорта, располагавшийся как раз на полпути между Стокгольмом и Норрчепингом. «Гепард» продолжил наблюдение за действиями конвоя, несмотря на то, что корабль охранения конвоя попытался таранить уходившую на глубину подводную лодку. С поврежденным корпусом «Гепард» продолжил выполнение задачи и сообщил, что корабли эскорта оставили транспорты в районе Лансорта и, максимально поспешая, сблизились с судами каравана, направлявшегося в Германию. После того, как корабли эскорта вступили в его охранение, караван взял курс на юг. Ни немцы, ни шведы не ожидали нападения, поэтому двигались без соблюдения светомаскировки, что позволяло отчетливо видеть их в ночной тьме. Тихоходный караван плелся навстречу летевшим эсминцам, мощные машины которых выдавали почти всю мощь оборотов.
«Новик», «Победитель» и «Гром» красиво шли строем кильватера. Большая скорость вынуждала корабли зарываться носом и вспарывать встречную волну, отчего казалось, что они вразвалочку переваливаются с одного пенного вала на другой. Но фактически эсминцы держались очень ровно, и палубы их не очень-то кренились. На открытых мостиках собрались офицеры. Командир отряда контр-адмирал Колчак находился на головном корабле и в бинокль наблюдал за горизонтом. Сигнальщик доложил, что видит дымы в юго-западной части бухты. Немного позже стало возможным различить ходовые огни следовавшего на юг каравана. Наблюдатели насчитали четырнадцать единиц, среди которых различались большие транспортные суда, сторожевые корабли охранения и замыкавший строй вспомогательный крейсер. Тяжело груженные шведской рудой транспорты глубоко, по самую ватерлинию сидели в воде, отчего издали напоминали резиновые калоши, плавающие в луже. Матросы с наших кораблей их так и прозвали «калоши».
Колчак приказал сыграть на эсминцах боевую тревогу. Артиллерийские расчеты замерли у своих орудий в ожидании боя. На часах было четверть двенадцатого ночи. Преимущество в скорости позволило русскому отряду через пятнадцать минут настигнуть суда каравана. Комендоры на «Новике» получили приказ открыть предупредительный огонь по курсу судна, замыкавшего караван. Хлопнул первый выстрел, за ним второй, снаряды подняли фонтаны брызг метрах в десяти от форштевня замыкающего судна. Терпение у охраны каравана иссякло. Германские эскортные корабли открыли по русским ответный огонь и повернули на курс сближения с ними. В это же время с кораблей охраны вверх полетели разноцветные сигнальные ракеты, что явилось сигналом для тихоходных рудовозов начать движение к шведским территориальным водам, куда русский военные корабли никогда не заходили.
Три наших эсминца открыли беглую стрельбу по судам каравана и кораблям конвоя. Многие снаряды достигали цели, в темноте хорошо было видно, что в направлении движения каравана, там и тут вспыхивали пожары на палубах. «Новик» выпустил по ближайшему транспорту, уходившему к шведскому берегу, две торпеды, но они не попали в цель или просто не взорвались. Минут через десять канонаду пришлось прекратить, потому что рудовозы подошли к шведским территориальным водам. Зарево на горящих кораблях приближалось к спасительному берегу.
Колчак приказал исполнить поворот «Все вдруг», и эсминцы пошли на северо-запад, сближаясь со сторожевиками конвоя. Первые полчаса боя прошли, а результата отряд не добился. Без четверти двенадцать эсминцы начали прицельную стрельбу по вражеским сторожевикам. Со второго залпа комендоры добились накрытия: один из кораблей конвоя запылал и начал описывать циркуляцию. На другом разрывом снесло мачту и командирский мостик. Силы оказались не равными, и корабли конвоя решили выходить из боя, поэтому повернули к шведскому берегу и выставили дымовую завесу. Преследовать их эсминцы не стали и повернули к отставшему кораблю.
К полночи в районе боя эсминцами Колчака противостоял только командир конвоя на вспомогательном крейсере «Герман». В прошлом это был быстроходный коммерческий пароход водоизмещением четыре тысячи тонн, на котором установили 105-милиметровые орудия и заменили гражданских моряков на военных. Позже выяснилось, что главной задачей «Германа» являлась охота за подводными лодками противника. Он служил судном-ловушкой: подводная лодка принимала его за грузовое судно, всплывала и подходила поближе, чтобы арестовать и отконвоировать приз в свой порт. Но комендоры германца снимали маскировку с орудий и расстреливали подводников в упор. Если лодка успевала увернуться от вражеских снарядов и экстренно погружалась, то крейсер развивал ход и таранил форштевнем ее корпус. Английские и русские подводники получили немало неприятностей от «Германа» и имели большой зуб на злодея. В последний день мая 16-го года хитроумный «Герман» сам попался в капкан.
Несомненно, он попытался бы скрыться в дымовой завесе и найти спасение у шведского берега. Но недаром существует поговорка «Бог шельму метит», одним из первых выстрелов с «Новика» этому «убийце подводных лодок» разворотило винто-рулевой комплекс, что лишило хода германский крейсер-оборотень.
В пылу боя эсминцы на полном ходу приближались к «Герману», продолжая поливать его градом снарядов. В недавнем прошлом красавец-пароход представлял собой жалкое зрелище: надстройка его в нескольких местах горела. С огнем никто не боролся, по всей вероятности большинство членов экипажа корабля погибло при обстреле. Языки пламени, словно факелы, освещали в ночной темени изувеченный корпус. Из перебитых труб шел пар. Возле молчавших орудий за барбетами лежали тела убитых комендоров. Кормовая часть корабля была полностью разрушена, пробоины от русских снарядов виднелись и в других частях корпуса. Но вспомогательный крейсер не спустил флаг перед победителями и покачивался на воде, не собираясь тонуть. Вокруг на спасательных кругах и обломках шлюпок плавали люди.
Колчак, в подробностях рассмотревший в бинокль результаты стрельбы своих кораблей, распорядился прекратить огонь и спасти из воды погибающих моряков. Продолжать тратить снаряды представлялось бесполезным делом. Эсминцы самым малым ходом подошли к израненному противнику и расположились на расстоянии пистолетного выстрела от него. Минеры на «Новике» подготовили к залпу два торпедных аппарата. Навести их на цель проблемы не составило: неподвижный корабль располагался прямо по курсу. Командир «Новика» капитан 2 ранга Михаил Андреевич Беренс отдал команду, и две торпеды прочертили белопенные следы до борта «Германа». На всех кораблях ждали гром взрыва, но так и не дождались. Торпеды, предназначенные для того чтобы добить еле живой крейсер, не сработали. Взрывов не было. Либо они ушли на глубину, либо не сработали взрыватели.
На «Новике» осталось в запасе всего четыре торпеды, поэтому уничтожить противника взялся командир эсминца «Гром» капитан 2 ранга Дмитрий Дмитриевич Тыртов. На втором эсминце изготовились к залпу двумя аппаратами, и торпеды так же прочертили следы к борту «Германа». Но звука взрывов опять не последовало, ночную тишину ничто не пугало. Ее нарушил лишь голос контр-адмирала Колчака, усиленный мощными динамиками. Александр Васильевич язвительно поздравил командиров с блестящей залповой стрельбой торпедными аппаратами. Такой возможности, будто в тире, кораблям флота прежде не предоставлялось.
– Но, господа, учтите, до цели – расстояние, едва превышающее один кабельтов, – продолжил Колчак. – Эта дальность настолько мала, что по моему разумению минера предохранители торпед попросту не успевают взводить взрыватели. Дмитрий Дмитриевич, отведите корабль на дальность не менее трех кабельтовых и дайте залп одной торпедой, а то мы на эту мишень весь боезапас истратим.
«Гром» исполнил приказание, вышел на новую позицию для стрельбы и произвел новый залп. Торпеда попала в кормовую часть «Германа» и, наконец, взорвалась. Экипажи трех кораблей, замерев, наблюдали, как пароход стал медленно крениться и садиться в воду кормой. Вдруг на нем один за другим взорвались погреба со снарядами, да с такой разрушительной силой, что обломки посыпались на стоявшие рядом эсминцы. Но даже такие разрушения не ускорили гибель корабля. Он уходил под воду медленно в течение двадцати минут. Из его экипажа, составлявшего пятьдесят человек, живыми на борт «Новика» подняли всего девять.
Скоротечный морской бой продолжался всего час и закончился в ноль часов пятнадцать минут. Еще почти час ушел на уничтожение «Германа». Колчак скомандовал эсминцам следовать в базу. Он чувствовал себя не очень уверенно после этой боевой операции: пришли, повоевали, кого-то утопили, но главная задача по уничтожению германских транспортов со шведской рудой осталась так и не выполненной. Почти все рудовозы со своим стратегическим грузом спрятались под шведским берегом. Всего и дела то было: повоевали с охраной, стрельба которой оказалась настолько низкоэффективной, что ни один из эсминцев не получил повреждений в произошедшем ночном бою. Хотя бы это радовало. Но разгром охраны конвоя не мог быть даже слабым утешением вместо запланированного уничтожения десятка германских транспортов с рудой. Однако после как они укрылись под шведским берегом, что-либо изменить не представлялось возможным. Пришлось возвращаться домой без трофеев.
2 июня эсминцы «Новик», «Победитель» и «Гром» прибыли в Гельсингфорс.
О том, как дело происходило в море, Стрельцову в подробностях рассказал Колчак, как непосредственный участник событий:
– В двадцать три пятнадцать я увидел в бинокль караван судов, двигавшийся вдоль шведского берега на юг. Мы насчитали десять единиц под прикрытием вспомогательного крейсера и трех сторожевиков. Все шли с зажженными бортовыми огнями, и я засомневался по поводу их национальной принадлежности. Шведов же бить не будешь… Дал приказ идти на сближение. Сделали предупредительный выстрел, чтобы разобраться, чьи же корабли перед нами. Но они молчали. Приказал стрельнуть еще разок, – тут контр-адмирал хитровато улыбнулся, – подействовало!
Александр Васильевич, вспоминая, помолчал и продолжил:
– Да, Илья Иванович, подействовало. С одного из пароходов посыпались разноцветные сигнальные ракеты, а остальные словно по команде «Все вдруг» стали поворачивать носом к свейскому берегу. Командую: «Огонь по противнику!», эсминцам дважды повторять не надо: залп – накрытие, залп – накрытие. Велел повернуть на северо-запад, чтобы не упустить корабли охранения, и самый крупный из них, который замыкал строй. Вы же знаете, что приказ Канина на операцию требовал: «В первую очередь атаковать концевой вооруженный пароход». Несколько транспортов уже горели, поэтому я распорядился перенести огонь на вспомогательный крейсер, мне как раз уточнили его название: «Герман»! Вспомните «Пиковую даму»: «Уж полночь близится, а Германа все нет!». У меня «Герман» в полночь появился и даже принялся палить по нам. Мы и отправили его на дно со всем доблестным экипажем. Правда, девять душ вытащили из воды на борт «Новика». Через час боя я скомандовал эсминцам поворачивать назад – не хотелось злить шведскую береговую охрану, которая вот-вот должна была предстать перед нами. Результат, на мой взгляд, какой есть – такой есть. Кроме «Германа», на дно пошли два сторожевика, которые оказались переоборудованными немецкими траулерами, вооруженными пушками, а также два-три парохода с рудой.
Илья Иванович уточнил:
– Шведы потом сообщили, что русские уничтожили пять германских судов. Нам передали эти сведения из русского посольства в Стокгольме. В Берлине их опровергли и заявили, что потерян лишь один героический крейсер «Герман».
Колчак усмехнулся:
– Да, ладно! Один, пять, десять… На меня уже некоторые пытаются напраслину возвести, дескать, контр-адмирал увлекся перестрелкой с кораблями охранения, и упустил главное в операции – уничтожение транспортов. Мол, должен был отрезать германские суда от берега, но не отрезал. В результате русский флот не полностью реализовал свои возможности. Сами-то критики, в ночном бою ни разу не были. А, может, и в дневном не были. Легко после драки кулаками махать.
– Александр Васильевич, не принимайте близко к сердцу. Командиров боевых на кораблях мало, а умников на берегу всегда в достатке имеется. Результат операции налицо: ваш успех заставил немцев на некоторое время прервать морские перевозки, а в дальнейшем они будут осуществлять их только под усиленным конвоем.
Полковник Стрельцов не упомянул в разговоре о другом, не менее важном итоге проведенной операции. Ни один германский боевой корабль не вышел в ту ночь из своих баз на выручку каравану судов, чтобы спасти его от разгрома. Адмиралштаб, имея данные своей разведки, ждал атаки главных русских сил на Мемель. Ждал долго, но так и не дождался. Тогда в Берлине поняли, что разведка Балтийского флота обманула германских адмиралов. Операция по дезинформации, задуманная Непениным, вполне удалась.
Агентурная пара «Дружная» с тех пор не давала о себе знать. Не было никаких документов, которые бы известили о том, что с ней произошло после того, как немцам стала понятна роль двойных агентов в распространении дезинформации. Даже слухов на эту тему никто не принес из-за линии фронта. Впрочем, ни Стрельцов, ни Анташев не проявляли интереса к добыванию уточняющей информации. У Ильи Ивановича имелось абсолютно четкое понимание того, что ведомство Вальтера Николаи приложит все усилия для сохранения в тайне своего грубого промаха.
Счет размена шахматных фигур оказался в нашу пользу. Но агентурная разведка – не шахматы! Поединок продолжается.
Секретно
РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ СВОДКА
ШТАБА БАЛТИЙСКОГО ФЛОТА
На 31 мая 1916 года
Сообщение о морском бое между эскадрами германского и британского флота.
18-19 мая сего 1916 года у полуострова Ютландия в Северном море произошел морской бой между эскадрами германского и британского флота.
Германским флотом Открытого моря командовал адмирал Шеер. Британский Гранд-флит возглавлял адмирал Джеллико.
Германский флот насчитывал 22 линкора, 5 линейных крейсеров, 11 легких крейсеров, 61 эсминец. В составе английского флота имелось 28 линкоров, 9 линейных крейсеров, 8 броненосных крейсеров, 26 легких крейсеров и 79 эсминцев. Превосходство в количественном составе было на стороне английского флота. Вес бортового залпа их кораблей был почти в 2,5 раза больше, чем у кораблей немцев. Кроме того, английские линейные корабли превосходили германские в скорости. У германских имелось преимущество в бронировании и в живучести.
Адмирал Шеер стремился нанести ощутимый урон Гранд-флиту и первый повел свои корабли в море. Адмирал Джеллико рассчитывал уничтожить основные силы противника и отправился на его поиск. Морской бой начался 18 мая в 14 час. 30 мин. столкновением авангардных сил, состоявших из отрядов крейсеров. Затем в бой вступили главные силы обеих сторон. Противники, двигавшиеся громоздкими кильватерными колоннами, одновременно открыли огонь с дистанции 80 кабельтовых в 15 час. 48 мин. В условиях плохой видимости дневной бой между ними был нерешительным с обеих сторон и вылился в ряд кратковременных боевых столкновений.
Примерно в 23 час. 00 мин. германскому флоту удалось оторваться от главных сил англичан и направиться к своим базам. Ночной бой между флотами носил характер случайных стычек отдельных кораблей.
Утром 19 мая адмирал Джеллико, осуществлявший поиск противника и двигавшийся с основными силами на юг, рассчитывал продолжить бой. Но после получения извещения от Адмиралтейства о том, что адмирал Шеер увел свои корабли в базы, развернул свои силы и направился к берегам Англии.
В завершившемся бою германцы потеряли 1 линкор, 1 линейный крейсер, 4 легких крейсера и 5 эсминцев. Общий тоннаж их потерь составил около 60 тысяч тонн. Потери англичан составили 3 линейных крейсера, 3 броненосных крейсера и 8 эсминцев, общим тоннажем около 114 тысяч тонн.
Итоги боя главных сил показали, что ни одной из сторон не удалось добиться нужного результата. Англичане не сумели использовать свое превосходство в силах, чтобы нанести ощутимый урон противнику. Германскому флоту не удалось добиться достижения равновесия в силах с англичанами.
С обеих сторон бой носил нерешительный характер, поэтому не принес значимых результатов и не привел к изменению оперативной обстановки на Северном море.
Начальник разведывательного отделения
Балтийского флота полковник Генерального Штаба Стрельцов.
Илья Дроканов. Редактировал Bond Voyage.
Все главы романа читайте здесь.
======================================================
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк и написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание.
======================================================