Предыдущая часть здесь.
В соседнем парке в этот час было немноголюдно. Бодрые старички и старушки энергично скользили мимо на лыжах, маршировали с палками для скандинавской ходьбы. Пожалуй, пора и ей покупать такие палки. Томина содрогнулась от такой перспективы.
Ее обогнала группа молодых людей, бегущих трусцой. Наверное, соседняя школа облюбовала парк для уроков физкультуры. Виктория Евгеньевна услышала, как девушка сказала парню: «Осторожно, бабушку не сшиби!» Оглянулась – на аллее никого, кроме нее. Выходит, это сказано о ней? Она – бабушка?! Она пока что не думала о себе, как о бабушке, считала, что выглядит моложаво, лишнего веса почти нет, и одевается, не то чтобы модно, но по-деловому, не как старушка… Настроение упало окончательно. На глаза навернулись слезы. Ну, точно! Слезливая старуха! Виктория Евгеньевна постаралась взять себя в руки.
На выходе из парка увидела афишу: «Художественная галерея «Арт». Выставка картин Ариадны Бренер, выполненных в технике кинусайга» и ниже фото картины необыкновенной красоты. Афиша заинтриговала. До конца выставки оставалось всего три дня, поэтому Виктория Евгеньевна решила отправиться прямо сейчас. Как же давно она не бывала на выставках, в театрах, на концертах! Кажется, пришло для этого время.
То, что она увидела в залах галереи, превзошло все ее ожидания. Она ходила от одной работы к другой, возвращалась к уже увиденным, рассматривая каждую деталь. Вот усадьба, увитая розами, с фонтаном на лужайке. Вот яркие жирафы, идущие на водопой к быстрому ручью. Вот цветочный рынок в Амстердаме, поражающий обилием красок. Вот зимняя дача, с утонувшими в снегу скамейкой и качелями. Вот коралловый риф, экзотические рыбы, медузы и скат, проплывающий над ними, словно самолет в небе…
Все картины были выполнены из лоскутов тканей. Игра рисунков, фактур создавала особый эффект, недоступный обычным краскам. Виктория Евгеньевна с детства любила рукоделие, умела шить и вязать. Так, для себя, своих близких. Лоскуты вызывали приятные ассоциации с юностью, когда хотелось наряжаться и нравится, будили фантазию. И сейчас ей захотелось самой попробовать сделать что-то своими руками, хоть немного похожее на увиденные работы. Она подошла к смотрительнице зала, спросила, нельзя ли что-нибудь узнать об этой загадочной технике кинусайга, о художнице.
– Почему же нельзя? Можно. Вы можете расспросить автора. Вон она разговаривает с администратором.
Смотрительница взглядом указала на стоящих неподалеку женщин. Художница, услышав их разговор, оглянулась, и Виктории Евгеньевне ничего не оставалось, как набраться смелости и подойти. Волновалась она зря. Ариадна Бренер оказалась приветливой дамой средних лет. Короткая стрижка, джинсы, свитер ручной вязки – все в ее внешности было просто, располагало к общению. Разговор завязался сам собой. Начав рассказывать о том, как именно она делает свои картины, художница увлеклась. Они вдвоем переходили от одной работы к другой и Виктория Евгеньевна, слушая пояснения автора, смотрела на каждую уже другими глазами.
– А почему вы заинтересовались техникой кинусайга? Вы имеете отношение к творчеству? – вдруг спросила Ариадна.
Томина попыталась объяснить, запуталась, глаза ее вдруг наполнились слезами. Они присели на банкетку. Очки Бренер сползли с тонкой переносицы на мясистый кончик носа, и глаза, казавшиеся сквозь толстые стекла внимательными, оценивающими, теперь смотрели поверх оправы просто и сочувственно. И Виктория Евгеньевна неожиданно для себя высказала этой незнакомой женщине все, что было на душе. Помолчав, художница улыбнулась:
– Знаете что? Я как раз собиралась выпить кофе в соседней кофейне. Не составите мне компанию? Там и продолжим наш разговор.
– У меня тоже бывали в жизни моменты, – рассказывала Ариадна, – когда казалось, что ни я, ни мои работы никому не нужны, не интересны. Это было очень тяжело. Спасало всегда только одно – творчество. Я с головой уходила в работу, и все вокруг вставало на свои места. Это и мука, и счастье. Мука сомнений, счастье свершения. Займитесь любым видом творчества, к чему душа потянется, и ваша жизнь обретет новый смысл.
– Меня вдохновляют Ваши картины, но мне никогда не повторить… этому, наверное, надо долго учиться, а у меня времени осталось не так много. И талант… А если его нет?
– Виктория, забудьте все «не могу», «не получится». Пытайтесь, делайте! Не ставьте себе слишком грандиозные цели. Просто делайте для себя, для души то, что хочется, к чему руки тянутся. Начинайте с простых вещей. И все придет: опыт, умение, вдохновение, результат. В кассе галереи продается моя книга по рукоделию, там есть и раздел по технике кинусайга. Если есть желание попробовать, она вам поможет разобраться что к чему.
Домой Томина возвращалась с книгой в пакете. Ей не терпелось скорей начать ее читать. Душевная боль не то чтобы утихла, но как-то отодвинулась на второй план. Мысленно Виктория Евгеньевна перебирала впечатления минувшего дня.
На следующий день она приготовила все необходимое для работы, выбрала открытку с несложным рисунком, и попыталась его повторить. Сын, придя домой, с удивлением взирал на груду лоскутов на кухонном столе, обрезки пенопласта на полу. А Виктория Евгеньевна озадачено разглядывала результат своего труда. Он значительно отличался от того, что было задумано. В сердцах сгребла остатки ткани, сунула их в мусорное ведро, рядом поставила неудавшееся панно. Было жалко зря потраченного времени.
Несколько дней спустя, гуляя по набережной, она обратила внимание, как выразительно смотрится чугунное кружево парапета в снегу, как светится на фоне жемчужного зимнего неба купол колокольни. А ведь у нее есть лоскуток шитой золотом парчи и кусок светло-светло серой органзы… А чугунные завитки парапета можно выложить из черной гарусной пряжи… Виктория Евгеньевна развернулась и быстрым шагом, чуть ли не бегом поспешила домой. Несколько дней упорного труда, вдохновения, огорчений, озарений – и вот он, результат – картина! Настоящая! Такая, какой она ее задумала.
Месяц за месяцем миновали зима, весна, лето. Вот уже и осень на излете. Томина зашла в библиотеку поменять книги. В читальном зале развешивали картины. На двери висела афиша: «Выставка акварелей народной художницы О.Л. Лугиной». Виктория Евгеньевна задержалась, рассматривала картины, переходя от одной работы к другой. Потом, набравшись смелости, отправилась в кабинет заведующей. Та выслушала предложение посетительницы об устройстве ее выставки сдержано:
– Знаете, уважаемая, у нас очередь желающих показать свои работы! А в какой технике вы пишите? Масло? Акварель? Пастель?
– Не совсем. Я работаю в японской технике кинусайга.
Виктория Евгеньевна достала айфон, нашла фотографии своих картин. Заведующая принялась их рассматривать. Ее взгляд становился все более заинтересованным.
– Вы могли бы принести парочку своих работ, чтобы мы посмотрели на них живьем, так сказать? – наконец промолвила она и улыбнулась. – Завтра. Сразу и договоримся, когда устроим выставку.
Начало зимы прошло в волнениях и суете: надо было отобрать работы, оформить багеты, подписи, подготовить афишу и свою речь к открытию выставки.
Накануне Нового года Виктория Евгеньевна скромно сидела в уголке читального зала и наблюдала за реакцией людей на свои картины. Позади день открытия ее первой выставки, волнение, с которым она стояла перед собравшейся немногочисленной публикой, удивленные лица бывших коллег, которых она пригласила на свою выставку, одобрительные взгляды сына и брата. Прошел всего лишь год, как она познакомилась с Ариадной Бренер, и вот уже она сама в окружении своих картин, как в окружении детей, прислушивается к тому, что говорят о них люди, ловит фразы, выражения лиц. Каждое доброе слово, восхищенный взгляд, улыбка радует душу, наполняет жизнь смыслом. Ее работы интересны, нужны людям!
Спустя несколько дней Виталий, как бы между прочим, сообщил:
– Да, мам, я нашел подходящую работу. Взяли консультантом в отдел видеоигр магазина электроники. Работа на полную ставку. Зарплата нормальная.
И добавил из прихожей, одевая куртку:
– Мам, вечером постарайся быть дома. Я приду не один. Хочу тебя с девушкой познакомить.
Не успела Виктория Евгеньевна прийти в себя после двух таких ошеломительных новостей, как раздался телефонный звонок. Звонила заведующая библиотекой.
– Виктория Евгеньевна, тут мужчина спрашивает, продаете ли вы свои работы? Он хочет купить. Мы как-то не обговаривали с Вами этот момент.
Томина растерялась. Она не думала о продаже картин. Что ответить? Каждую работу жалко, в каждую вложена частичка души, не говоря уж о труде. Но с другой стороны деньги так нужны… Она поинтересовалась, о какой картине идет речь. Оказалось, о самой ее любимой работе – городском осеннем пейзаже. И Виктория Евгеньевна назвала высокую цену, в надежде, что неожиданный покупатель откажется. Минуту она вслушивалась в отдаленные голоса в трубке. Потом удивленный голос заведующей произнес:
– Покупатель согласен на Вашу цену.
Будильник закукарекал как обычно, в семь утра. Виктория Евгеньевна немного понежилась в мягких подушках, выскользнула из-под пухового одеяла, отправилась под теплые струи душа. Она сварила себе крепкий кофе, села у окна, наблюдая за утренней жизнью двора и прислушиваясь к телевизионным новостям. Открыла блокнот, еще раз просмотрела смету предстоящего ремонта. На сегодня у нее была назначена поездка с мастером в магазин стройматериалов, а с завтрашнего дня в квартире начнется долгожданный ремонт. Было немного страшно. Виктория волновалась и сама себя подбадривала: «Не дрейфь, старушка, дорогу осилит идущий».
Еще в планах на сегодня была встреча с администратором дворца культуры, в котором недавно прошла выставка ее работ. Ей предлагали вести кружок для желающих освоить технику кинусайга. Интересным в этом предложении было то, что ей разрешалось за небольшую арендную плату использовать помещение в качестве своей мастерской. Не все же ей на кухне ютиться. Но надо еще посмотреть это помещение, подойдет ли…
А пока утро только начиналось. Это было ее любимое время, она неспешно входила в новый день, полный планов, дел, встреч.