Тревога не покидала Елену. Она понимала, что здоровье Олимпиады Андреевны слабое, что когда-нибудь случится то, о чем не хотелось думать. Ей недавно исполнилось шестьдесят восемь – вроде бы и немало, но пожить еще можно было бы. Однако больное сердце, последствия блокады... Елене вдруг захотелось немедленно позвонить в больницу, куда увезли Олимпиаду Андреевну. Время, конечно позднее, но ведь дежурные врачи, медсестры есть. Она вышла в кухню, где сидел Виктор с газетой. Он поднял на нее глаза, отложил газету. Елена села рядом. Виктор обнял ее.
- Не волнуйся, Лена, все будет хорошо!
- Я боюсь, Витя! Ты ведь слышишь, что творится в городе.
- Это, Леночка, не только в нашем городе.
- И что же делать? Как жить, Витя? Ведь они не боятся никого и ничего.
Виктор молча встал, прошел по кухне. Что он мог ответить ей? Если бы он был один, мог бы вступить в драку с ними, но он был не один.
- Нужно позвонить в больницу, как там Олимпиада Андреевна.
- Уже поздно...
- Там дежурные сидят круглые сутки.
- Ну давай позвоним.
Алена взяла трубку телефона, набрала номер. Ответили почти сразу.
- К вам сегодня поступила женщина, Олимпиада Андреевна Ольховская. Как ее состояние?
На другом конце провода некоторое время молчали, потом ответили, что состояние тяжелое:
- Девушка, второй инфаркт в ее возрасте – сами понимаете. Мы делаем все возможное.
- К ней можно завтра прийти?
- Вообще-то в реанимацию мы не пускаем. А побеседовать с врачом вы можете после обхода, часов в двенадцать.
Елена поблагодарила и положила трубку, не отходя от телефона.
- Витя, ей совсем плохо, - тихо произнесла она.
Слезы выступили на ее глазах. Она вдруг представила, что Олимпиада Андреевна больше никогда не появится в этой квартире. Это было так несправедливо, но это была жизнь, в которой бывает всякое. Два века не проживешь, а один когда-нибудь кончится...
Утром Елена с Виктором были в больнице. Медсестра сказала, что сейчас у Олимпиады Андреевны врачи, придется подождать, пока окончится обход. Каждая минута ожидания казалась бесконечной. Только через час показалась группа медиков, идущая из палат.
- Почему эти люди здесь? – спросил, не останавливаясь врач, видимо, главный.
- Это родственники Ольховской. Вчера вечером привезли на «Скорой».
Доктор остановился.
- Почему вызвали «Скорую» так поздно? Ведь приступ начался еще днем.
- Мы не знали – мы были на работе, она была одна дома. Она не любила доставлять неудобства другим.
- А вам и хорошо было – не жалуется старушка, ну и ладно! – недовольно проговорил врач.
Он двинулся в сторону ординаторской, Елена с Виктором пошли за ним. Войдя, доктор сел за стол, жестом указав им на стулья.
- Состояние вашей матери тяжелое. Второй инфаркт трудно переносят даже молодые, а ей достаточно лет.
Елена и Виктор не стали поправлять доктора в том, что Олимпиада Андреевна – их мать.
- Можно пройти к ней? – тихо спросила Елена.
Доктор вздохнул:
- Пройдите, только ненадолго.
Елена с Виктором вышли. Елена заплакала. Медсестра проводила их в палату к Олимпиаде Андреевне.
Старушка лежала, прикрыв глаза. Елена тихонько взяла ее за руку. Олимпиада Андреевна открыла глаза, слабо улыбнулась.
- Леночка, Виктор, вы пришли. Я ждала вас – мне нужно сказать вам...
- Вам нельзя много говорить, - остановила ее Елена.
Но Олимпиада Андреевна сделала слабый жест рукой:
- Я должна успеть. Когда меня не станет, положите со мной вместе тот портрет, на котором мы с Юрой. Я не знаю, где похоронен он, но пусть хотя бы его портрет останется со мной.
Она перевела дыхание.
- В комоде, в верхнем ящике лежит конверт. Это на похороны. А Викуле не говорите – скажите, что я уехала.
- Олимпиада Андреевна, - остановила ее Елена, - вы обязательно поправитесь! Врач сказал, что они сделают все, чтобы вы поднялись.
Олимпиада Андреевна улыбнулась:
- Конечно, конечно, Леночка! Так и будет! Спасибо вам за то, что я в конце жизни пожила в семье.
Она закрыла глаза. Медсестра тронула Елену за руку:
- Вам пора, она устала.
Елена подошла к старушке, поцеловала ее в щеку, тихонько прошептала:
- Мы будем ждать вас, выздоравливайте!
Когда они вышли из палаты, Елена не смогла больше сдерживаться, расплакалась. Виктор молча обнял ее за плечи. Он уже давно похоронил своих родителей. Отец умер вскоре после его рождения – фронтовые раны дали о себе знать. Мать умерла, когда он был в Афганистане – он не смог даже ее похоронить. И теперь он терял человека, чужого по крови, но уже почти родного.
... Олимпиада Андреевна умерла через три дня. Израненное жизнью сердце не смогло победить болезнь. Елена с Виктором сделали все, что она просила сделать. После похорон Елена пригласила на поминальный обед Георгия Яковлевича, соседок. Соседки заглядывали во все уголки квартиры, пытаясь определить, как жилось покойной с квартирантами. Самая любопытная не преминула спросить, останутся ли они в квартире или сдадут ее городу.
- Да, трудно было ей с девочкой, - вздыхала другая, - ведь уже и возраст, и опыта у нее не было с детьми жить.
- Может, и пожила бы еще, - говорила третья, закусывая очередную рюмку водки колбасой.
Елене было очень неприятно слушать это, но она терпела, не отвечая на их высказывания. Когда выпили по три рюмки, она спокойно, но жестко сказала:
- Спасибо, дорогие соседи, что пришли помянуть дорогую Олимпиаду Андреевну. До свидания!
Соседки, недоуменно переглянувшись, стали подниматься. Елена прошла с ними до входной двери и с облегчением закрыла за ними дверь.
Георгий Яковлевич выглядел постаревшим, даже каким-то растерянным. Елена спросила, как его здоровье, не решаясь сказать, что он выглядит неважно. Он улыбнулся как-то виновато и сказал:
- У меня, Леночка, неприятности. Виталий уезжает.
- Куда? – удивилась Елена.
- В Америку, Леночка. Знаете, может, вы слышали, есть такой меценат, как он себя называет, Сорос, так вот он собирает всех талантливых молодых людей, обещает им золотые горы и приглашает в Америку. Вот и мой сын туда собрался – его туда пригласили как талантливого инженера.
- А нам, значит, не нужны талантливые инженеры? – спросил резко Виктор.
Георгий Яковлевич вздохнул как-то виновато:
- Наверное, я что-то не так делал, не так воспитывал, что ли...
Елена положила руку на плечо несчастному отцу:
- Не расстраивайтесь, Георгий Яковлевич, вы делали все правильно, но он ведь уже совсем взрослый, понимает, что делает.
- Не знаю, понимает ли...
Когда он ушел, Елена уложила Вику, которая не совсем понимала, что происходит. Вернее, не могла принять своим маленьким сознанием, что бабушка больше никогда не появится в этой квартире. Но, видимо, значение слова «никогда» не всегда понимают и взрослые, произнося его часто, не вникая в его страшную суть.