Предыдущую главу 6.2 читайте здесь.
ВОЙНА В КАБИНЕТАХ, ВОЙНА НА МОРЯХ (сентябрь-октябрь 1915)
В окно заглянул лучик солнца, и кабинет сразу осветился веселым ярким светом. Солнечные блики побежали по стеклянному абажуру электрической лампы на столе, по рамочкам фотографий на стенах, по хрусталю чайного стакана на подносе. Светлее стало в кабинете, светлее стало и настроение, будто луч осеннего светила проник не только в служебное помещение, но и в душу.
Стрельцов встал из-за стола и подошел к окну, которое смотрело на тихую ревельскую улицу. В конце сентября солнышко на сером низком балтийском небе казалось диковинным подарком природы. Улыбаясь безо всяких мыслей, Илья Иванович постоял у окна, поднял вверх руки и исполнил несколько простых гимнастических упражнений. Усталость от долгой работы с документами немного отпустила. Несколько резких поворотов шеей – вот и прекрасная зарядка организма. «Хорошо!», – мелькнуло в голове полковника.
Он вернулся на место и мимоходом заметил, что дальний угол стола и поверхность тумбы для книг покрыты слоем пыли. «Вот и результат действия солнечных лучей: высветилось то, что серым днем скрывается от взгляда, – думал Стрельцов. – Недаром говорят «За ушко да на солнышко!» – на солнышке-то все видно. Надо распорядиться, чтобы в кабинете прибрали».
С этой мыслью он сел и вернулся к прежнему занятию – чтению боевых документов.
Он любил анализировать полученные из разных источников сведения. Уметь формулировать верные выводы из собранной массы фактов и гипотез, предсказать точный ход событий в будущем – это искусство профессионалов. И награда в нелегком труде может быть только одна – осознание того, что когда-то ты оказался прав. Иногда такая правота вдруг оказывалась горькой. Впрочем, Стрельцову в дни напряженной работы было некогда погружаться в сентенции. От разведчика всегда ждут дела и только дела, выражавшегося в конкретных боевых результатах.
Он взял в руки донесение агента «Фридрих», представившего полученный от знакомого германского полковника важный документ:
Ориентировка для командования штабов 8-й и 10-й армии Рейхсвера:
«2 сентября русские сдали Белосток и оставили Гродно. Таким образом, линия их обороны передвинулась на восток – по рекам Неман-Буг. Верховный Главнокомандующий русских войск великий князь Николай Николаевич в результате летних 1915 года поражений, по нашим данным, впал в подавленное состояние и в настоящее время не имеет четких планов по улучшению ситуации на Восточном фронте. Известно, что он отдал команду готовить новый рубеж русской обороны в районе глубоких тыловых городов Курск и Тула. Начатая по его инициативе компания переселения местных жителей из прифронтовых районов вглубь России продолжает сгонять тысячи людей с насиженных мест. Эта компания уже привела к катастрофическим последствиям: массы людей, в основном евреев, тотально подозреваемых в шпионаже в нашу пользу, необходимо обустроить на новых местах, обеспечить питанием и по медицинской части, что ложится дополнительной нагрузкой на системы государственного управления. Наши источники докладывают об опасности возникновения эпидемий холеры и тифа на тех же дорогах, по которым на театр военных действий продвигаются войска резерва и пополнений.
3 сентября Государственная Дума, все более и более переходящая в оппозицию государю, распущена на каникулы. 5 сентября русский царь принял на себя обязанности Главнокомандующего армией, а великий князь Николай Николаевич получил назначение на Кавказский фронт.
В политических кругах России, претендующих на большую политику, перемены в руководстве военными действиями были восприняты неоднозначно. Один из представителей этих кругов, министр землеустройства Александр Кривошеин в своем окружении высказался следующим образом: «Россия переживала и более тяжелые времена, но никогда не было времени, когда бы все возможное было бы сделано для усложнения уже невозможной ситуации... Мы сидим на бочке с порохом. Нужна единственная искра, чтобы все взлетело в воздух... Принятие императором командования армией – это не искра, а целая свеча, брошенная в пушечный арсенал». О нежелательности такого решения в руководящих государственных кругах России говорили давно, тем не менее, русский царь принял решение возглавить армию в минуты поражений и взяться за исправление дела, уже практически, по нашим оценкам, безнадёжного. Одним из первых распоряжений нового Главнокомандующего стал запрет на проведение принудительной эвакуации, начатой прежним главнокомандующим, что следует учесть при планировании операций в глубоком тылу русских войск, с целью нарушения функционирования тыловых коммуникаций и возбуждения паники в русском тылу
Направляю для оперативного использования.
Начальник Отдела III-b Генерального Штаба полковник Николаи».
«Неладные дела творятся в родном отечестве, если германец так хорошо осведомлен о том, что происходит при Дворе, в Ставке, в правительстве и в оперативном тылу. – Прочитав сообщение своего надежного источника, думал опытный разведчик. – Это весьма печально. Но куда отправить полученные сведения? Кому? Министру двора Фридериксу? Старик не поймет, сочтет за вмешательство в святая святых! Генерал-квартирмейстеру Генерального штаба? Тоже вопрос, как там разделят сведения на придворные и оперативные? Не получилось бы, что всё положат под сукно, а это вполне возможно», – Стрельцов положил сообщение поверх других бумаг и решил, что скроет имя источника, информацию о неладной ситуации с эвакуацией направит в ставку, а сведения о положении в верхах просто похерит, в этих верхах и так обо всём знают.
Следующей в стопке документов лежала сводка штаба Западного фронта:
« 8 сентября войска германской Неманской армии форсировали реку Свента в районе города Оникшты и перешли в наступление на город Свенцяны в обход Вильно с севера. 9 сентября началась наступательная операция 10-й германской армии: кавалерийская группа генерала Гарнье в составе шести кавалерийских дивизий вошла в брешь во фронте русских войск и развернула наступление в направлении Свенцяны - Молодечно с задачей овладеть районом Вилейка, Молодечно, Сморгонь и выйти в тыл нашей 10-й армии генерала Радкевича».
В агентурном донесении штаба Западного фронта сообщалось:
«2 сентября. Германское командование начало перегруппировку и перебрасывает 10-й армейский, резервный и гвардейский корпуса со своего Восточного фронта в Бельгию для усиления войск, противостоящих атакам французов в Шампани».
Илья Иванович задумался. Три корпуса противника, о которых шла речь в донесении, в свое время были выведены из Западной Европы и воевали на Русском фронте почти полгода – с апреля. Он прекрасно помнил, что об этом докладывал в донесении агент «Учитель». Интересно, сможет ли источник теперь зафиксировать движение эшелонов с войсками в обратном направлении, с Востока на Запад?
Очевидно, что немцы тасуют самые боеспособные части, словно карты, перебрасывая их с одной стороны на другую, а затем обратно. В данном случае их разведка правильно оценила обстановку на Восточном фронте, где русская армия начала переходить к окопной войне и создавать трудно проходимые эшелонированные позиции. Видимо, в Берлине сочли, что русских контрударов не предвидится, если не брать во внимание небольшой приморский участок Северного фронта, на котором сплошная линия обороны еще только создается. В то же время во Франции союзники по Антанте пытаются атаковать германские войска на севере и выкурить «бошей» из окопов. Конечно, Берлинскому Генштабу там и пригодятся корпуса, выведенные из Прибалтики.
По всему выходит, что агентурным данным разведки Западного фронта можно доверять. А вот по донесению, полученному от своей агентуры, у полковника возникли сомнения. Семья контрабандистов, точнее – агентурная пара «Дружная», как она проходили по учетам Главного управления Генерального Штаба, после возвращения из тыла противника подготовила обстоятельный доклад. Согласно сведениям, собранным парой в немецкой военно-морской базе Либава, противник в ближайшем будущем намерен возобновить операцию по прорыву кораблей в Рижский залив.
Стрельцов понимал, что именно такое мнение господствует в штабе Балтийского флота. Вице-адмиралу Канину и его ближайшему окружению кажется, что немцы вот-вот соберутся силами и вновь пойдут атаковать Ирбенский пролив, поэтому командование в Гельсингфорсе с удовлетворением восприняло бы доклад контрабандистов. Но Илья Иванович исходил из тех соображений, что германский Генштаб на сегодня явно удовлетворен итогами летней кампании на Восточном фронте, где в результате наступления германских и австро-венгерских войск русская армия оставила огромную территорию и отошла за линию Митава-Барановичи-Черновцы. Новых крупных наступлений германцами не планируется. Поэтому-то появилась возможность снять часть освободившихся сил с Восточного фронта и направить на Западный. В свете происходящих событий и флот противника на Балтийском море вряд ли в сентябре-октябре предпримет активные действия. Опытный разведчик доверял своему оперативному чутью, которое давало повод для сомнения в достоверности сведений, добытых агентурной парой «Дружная». Он решил, что потребуется их обязательная и срочная перепроверка через другие источники. В разведотделении Балтфлота стараниями его сотрудников такие возможности имелись. Решив действовать, Стрельцов вызвал к себе Ренгартена и Тихонова.
Оба офицера находились на рабочих местах и быстро появились в кабинете начальника. Илья Иванович редко видел сослуживцев вместе, и в этот раз мысленно улыбнулся, наблюдая их непохожесть. Перед ним стояли два антипода: высокий худой капитан 2 ранга Ренгартен с густой непослушной шевелюрой и крючковатым носом над длинными черными усами, как день от ночи, отличался от среднего роста плотного сложения мичмана Тихонова с короткими русыми волосами, гладко зачесанными на косой пробор. Да, и в возрасте у них разница была заметна: старший в этой паре вошел в возраст Христа, а младший едва отметил двадцать четвертый день рождения.
Стрельцов предложил подчиненным сесть и велел Ивану Ивановичу Ренгартену доложить данные радиоразведки по деятельности флота противника в Либаве и других пунктах базирования в Центральной Балтике. Ветерана радиоперехвата ночью можно было разбудить, и он тут же выложил бы полную картину по обстановке в зоне ответственности. Поэтому он с деталями рассказал, какие силы, где находятся, какие корабли, чем занимаются. По его докладу выходило, что ни один отряд немецких кораблей не собирался сниматься с якорей и выходить в море. Стало быть, размышления полковника, не выходившего из-за рабочего стола, получили подтверждение реальными разведывательными данными.
Он отпустил Ренгартена и спросил Тихонова:
– Владимир Константинович, в какой стадии находится подготовка завербованного вами агента «Норд» к переброске в тыл?
– Илья Иванович, «Норд» успешно выполнил проверочное задание в прифронтовой полосе Неманской армии, вернулся, а теперь изучает задачи перед выводом в тыл противника.
– Как он справляется со своим увечьем? У него ведь нет кисти левой руки? Из госпиталя-то его когда выписали?
– В апреле. За полгода волевой человек может привыкнуть. «Норд» как раз относится к людям с твердым характером, латыш, как ни как. Еще больше его жизненные силы подкрепил неожиданный поворот в судьбе, связанный с призывом к службе в военной разведке. Он офицер с фронтовым опытом, а латыши к немцам, пришедшим на их родину, относятся абсолютно враждебно. Агент на самом деле рвется в бой.
– А не станет ли ненависть к оккупантам помехой заданию, при выполнении которого ему придется долго находиться среди немцев и выражать лояльность своим видом и действиями?
– Илья Иванович, я уверен, «Норд» справится с заданием. Приглашаю вас проверить его готовность.
– Я вам доверяю, Владимир Константинович. Хорошо, что у вас подготовка находится в стадии завершения. Но задачи «Норду» придется изменить.
– Вы получили новые планы?
– Да, не то чтобы получил… Скорее, размышляю над ними. Решил обсудить с вами очень сложный, пожалуй, даже деликатный вопрос.
Мичман замолчал и внимательно посмотрел на начальника, но не произнес ни единого слова. «Молодец, хорошая выдержка», – подумал Стрельцов и после паузы продолжил доверительный разговор:
– Видите ли, Володя, у меня появились сомнения в благонадежности нашей пары «Дружная». Объясню, чем они вызваны. Вот вам текст их доклада после возвращения с задания, которое они выполняли, как обычно, в районе Либавы.
– Я помню их доклад, они сообщили, что корабли противника, базирующиеся в Либаве, имеют планы в ближайшем будущем возобновить операцию по прорыву в Рижский залив. Что здесь может вызвать сомнение?
Полковник встал и подошел к висевшей на стене карте. Ткнул острием карандаша в Гельсингфорс и, повернув голову в сторону Тихонова, убедительно сказал:
– Я думаю, что в штабе флота высоко оценили бы такой доклад, потому что там искренне считают, что немцы вновь готовятся атаковать Ирбенский пролив. Однако этот доклад в Гельсингфорс не отправлен из-за сомнений в достоверности. Вы только что слышали от Ван-Ваныча, что радиоразведка не имеет сведений о подготовке флота противника к боевым операциям. Если бы готовились, какой-нибудь шум обязательно был бы. Но его нет. Это – первое. Я в свою очередь на основе анализа обстановки убедился, что немцы сокращают боевую активность на Восточном фронте и в Балтийском море. Это – второе. И, наконец, третье. Доклад обычных контрабандистов составлен в таком стиле, будто писан под диктовку офицера Генерального Штаба. Вчитайтесь еще раз в текст.
Тихонов снова взял документ в руки и внимательно перечитал его содержание, шевеля губами от напряжения.
А Стрельцов развивал мысль дальше:
– Посмотрите, насколько аккуратно изложены мысли по обстановке в военно-морской базе. Ни единого лишнего слова, ни убавить, ни прибавить! Каждое лыко в строку, как говорится. А выводы как веско звучат? Любого нашего адмирала убедят в истинности добытых сведений. Вот только, обязан вам сообщить, что не учил я этих агентов таким премудростям письма прошедшим летом, когда готовил к заданиям на загородной базе в Пирита. Их учебные и первые боевые доклады выглядели довольно-таки примитивно. А нынче, через три месяца работы – прямо асы агентурной разведки документ составляли, чтобы заставить читающих поверить его правдивости. Именно стиль доклада меня сразу и насторожил: а не торчат ли сзади ослиные уши разведки противника? Может мой германский знакомец полковник Вальтер Николаи и его подчиненные из разведцентра в Кенигсберге приложили руку к составлению такого шедевра? Не исключаю. И считаю, что следует как можно скорее заняться проверкой благонадежности агентурной пары «Дружная». Необходимо точно понимать, кто им помог так изящно отчитаться. Не с их способностями готовить такое блюдо. Оно действительно приготовлено хорошо, даже слишком. Ситуация мне кажется подозрительной.
Мичман развел руками, явно озадаченный оборотом событий.
– Как же мы можем быстро проверить пару «Дружная» на благонадежность? – спросил он.
– Излагаю вам свою задумку и прошу сохранить наш разговор в строжайшем секрете. Используем факт их пребывания в Ревеле на отдыхе после возвращения из-за линии фронта. Пара вознаграждена деньгами, наслаждается благами мирной жизни. Доклад, поданный источниками, воспринят нами благосклонно, так что ничто не омрачает их жизнь. Они уверовали в собственную значимость. Я поддержу их в этой вере, но потребую от них, как от самых надежных агентов, срочного выполнения нового задания. Контрабандистам на сей раз придется отвезти на лодке тяжелый груз взрывчатки, заложить его под железнодорожным мостом на подъезде к Виндаве и взорвать один пролет на деревянных сваях.
Молодой офицер повернулся к карте и впился глазами в тот ее кусочек, где синее море встречается с зеленью берега, где ровную местность рассекает черная полоса железной дороги со станциями и мостами, где по воле полковника Стрельцова вскоре разыграются важные события.
Илья Иванович не стал развивать тему дальше, видимо, решив, что вполне достаточно сообщил Тихонову о предстоящей операции. Он отнес все лежавшие на столе документы в сейф и подвел итог:
– Меня срочно вызывают в штаб флота для участия в подготовке операции по высадке нашего десанта на побережье Рижского залива в тылу противника. Встречусь с контр-адмиралом Непениным, изложу Адриану Ивановичу суть проблемы и постараюсь получить его «добро» на проведение проверочных мероприятий по агентурной паре «Дружная» на фоне общей подготовки и проведения десантной операции в тылу противника. Вам, Владимир Константинович, надлежит продолжить подготовку агента «Норд» к переброске в тыл германцам в районе Риги. Ему предстоит стать ключевым игроком в проверочном мероприятии, которое надо провести в самое ближайшее время.
В два часа пополудни Илья Иванович уже сидел в офицерской каюте эсминца, который резво плясал на мелкой волне, раздуваемой осенним свежим ветром. Время перехода с южного берега Финского залива на северный он традиционно посвящал чтению обширной петроградской прессы, до которой в обычной обстановке не доходили руки. Читать приходилось очень быстро, но толстая пачка газет и журналов, взятая в Ревеле, при подходе к Гельсингфорсу как правило заканчивалась. Частенько приходилось ругаться втихомолку, взирая на патриотические бредни журналистов, которые в сторону фронта дальше Гатчины носа не высовывали. Зато главные имперские сплетни, которые порой требовались разведчику в работе, он черпал из этой пачки сполна. Прочитанные газеты Стрельцов не оставлял на борту корабля, потому что мог догадываться о нездоровом интересе к бесцензурному слову тыловых газет со стороны некоторых членов экипажей, особенно из числа молодого пополнения. Известно ему было и то, что в тылу зреет моральная мерзость, которая дает ростки в армии и на флоте. Травля царской семьи, близких и дальних родственников венценосца, приобретает невиданный размах. По стране миллионами экземпляров распространяются листовки, подленькие карикатуры, над которыми смеются даже в Ставке.
Гельсингфорс, флотская столица Балтики,
встретила чистенькими мостовыми и большим количеством военных патрулей, зорко вглядывавшихся в проходящих мимо матросов и офицеров. Илья Иванович уже получал из военной контрразведки сообщения о том, что матросы с линкоров, второй год без дела стоявших на якорях в базе, понемногу «бузят». «Вот уж, кому война, кому мать родна!», – думал он с горечью: матросы на миноносцах, крейсерах, тральщиках из боев героями выходят, кровь проливают, гибнут. А их товарищи с линкоров от безделья не знают, чем себя занять. Дошло до того, что при проверках в кубриках офицеры находят политическую литературу, занесенную на боевые корабли социалистами! Вот к чему приводит неразумная идея высочайшего начальства держать тяжелые корабли с огромными экипажами подальше от боев, чтобы сохранить их, как главный резерв. «Резервисты хреновы!», – раздраженно подумал Стрельцов.
Намахавшись правой рукой в ответ на козыряние патрульных, он прошел в широкие двери здания штаба. Дежурный офицер приветствовал его и сообщил, что все уже собрались на совещание у начальника штаба вице-адмирала Кербера. Илья Иванович решил поспешить.
Действительно он вошел, когда приглашенные офицеры и адмиралы находились на местах. Первым выступил Кербер:
– Господа! Прибыли все, начнем совещание. Получен приказ Ставки Верховного Главнокомандующего
следующего содержания:
«Государь Император повелел – Рижскую укрепленную позицию 12-я армия обязуется сохранить в наших руках.
Начальствующие лица 12-й армии (командующий генерал от инфантерии Горбатовский Владимир Николаевич) должны памятовать волю Его Величества, на их ответственности лежит сохранение Рижского укрепленного района, для чего в их распоряжении достаточно силы и заранее подготовленные позиции.
Кораблям Балтийского флота надлежит оказать всю возможную поддержку усилиям 12-й армии по сохранению Рижской укрепленной позиции путем минных постановок, артиллерийских обстрелов и десантных операций против германских войск».
– Во исполнение воли Верховного Главнокомандующего командующий Балтийским флотом вице-адмирал Канин отдал приказ о подготовке тактического морского десанта у мыса Доменес западнее Риги в тылу 8-й германской армии генерала Шольца. Цель десанта – внезапным ударом захватить плацдарм на побережье Рижского залива и удерживать его, нарушая коммуникации противника, оттягивая его силы ради создания условий войскам нашей 12-й армии занять лучшие позиции для обороны Рижского укрепленного района. Высадку десанта осуществить силами Минной дивизии под командованием капитана 1 ранга Колчака, планирование операции возлагается на флаг-капитана Оперативной части штаба капитана 1 ранга Черкасского и начальника разведывательного отделения полковника Генерального Штаба Стрельцова. Начало операции – 6 октября сего года…
Начальник штаба продолжал выступление, но суть предстоящего дела Илье Ивановичу стала абсолютна ясна. Он понимающе переглянулся с сидевшим напротив князем Черкасским: им уже не впервой готовить флотскую наступательную операцию. Правда, на сей раз появился нюанс: одновременно с ней начальник разведки должен провести другую операцию – свою, тайную – по проверке благонадежности двух агентов, составляющих пару «Дружная». Об этой секретной операции не имел право знать никто из штабистов, за исключением контр-адмирала Непенина. С ним Стрельцову нужно обязательно встретиться и обстоятельно поговорить после совещания у Кербера.
Начальник штаба обращался поочередно ко всем адмиралам и офицерам, чье участие в операции было определено, выслушивал мнения, задавал вопросы и требовал подробных ответов. Наконец, часа через полтора он отпустил собравшихся. Сидевший ближе всех к выходу Стрельцов, первым вышел из помещения и, дождавшись Непенина, доложил о необходимости личного доклада по вопросам агентурной разведки. Адриан Иванович пригласил полковника пройти к нему. Уже на ходу разведчик заметил, что князь Черкасский машет ему рукой, показывая, что ждет у себя. Илья Иванович кивнул и жестом извинился, мол, занят пока с контр-адмиралом.
– Здравствуйте, здравствуйте, милостивый государь Илья Иванович! С чем на сей раз пожаловали? Неужто, вы готовы внедрить агента в штаб германской военно-морской базы? Прошу доложить мне подробно о выполнении всех планов разведывательной работы в прошедшем месяце.
– Адриан Иванович, мы продолжаем подбор кандидата для внедрения в германский штаб, но по этому вопросу мне пока доложить нечего. По разведывательной сети: в Германии агенты «Учитель», «Фридрих» и «Браун» продолжают выполнять наши задачи и представляют доклады установленным порядком. Недавно привлеченный в разведывательную сеть агент «Норд» успешно прошел проверочное испытание в прифронтовой полосе Неманской армии и готовится в Ревеле к заброске в район Митава-Виндава-Либава. Агентурная пара «Дружная» прибыла с задания из Либавы, представила доклад и находится на отдыхе перед следующей заброской. Однако именно по «Дружной» у меня появились сомнения в благонадежности. Требуется проведение активного проверочного мероприятия, о сути которого я хотел бы вам доложить и испросить разрешение на проведение.
– Вы что, задумались, не являются ли ваши агенты из пары «Дружная» двойниками? Возникло подозрение, что они работают на германца? Докладывайте, это крайне важно!
По виду Непенина было заметно, что сообщение Стрельцова его озадачило или, скорее, даже расстроило. Они сидели за широким столом друг напротив друга, и адмирал въедливо выспрашивал детали тех сомнений, которые возникли у полковника в отношении благонадежности агентов. Илья Иванович раз за разом подробно излагал причины, вызвавшие недоверие. Наконец, Адриан Иванович тихо произнес:
– Все, убедили. Что полагаете делать дальше?
– Следует осуществить проверочную операцию, – ответил Стрельцов и, развернув на столе карту, бесстрастно продолжил:
– Двойные агенты – не редкость в разведке. У меня на памяти бывали подобные случаи. Тут уж никуда не денешься, мы хотим обмануть противника, а он пытается объегорить нас. В отношении пары «Дружная» необходимо провести активные мероприятия по проверке благонадежности быстро и незаметно, чтобы в кратчайшее время получить точную информацию, на кого они работают. И ни в коем случае не вызвать подозрение с их стороны, если они окажутся честными людьми.
– Илья Иванович, все это мне ясно. Давайте говорить по существу активного проверочного мероприятия, как вы его называете.
– Я предлагаю поручить нашей паре произвести диверсию на важном для германцев транспортном объекте – железнодорожном мосту на подъезде к Виндаве. Если они выполнят задание, мы снимем с них подозрение. Если они связаны с разведкой противника, немцы помогут им произвести взрыв так, чтобы мост не был разрушен. Но мы направляем в район Виндавы агента «Норд», которому поставим задачу следить за тем, где и каким образом прогремит взрыв. Имеется еще один тонкий момент: если противник ведет с нами игру, перевербовав пару «Дружная», то германские офицеры-разведчики не должны догадываться, что мы проверяем наших агентов, вдруг направив их взорвать мост. В этом случае нам очень поможет факт реальной подготовки Балтийского флота к проведению десанта у мыса Доменес. Пусть подчиненные полковника Николаи думают, что мы доверили паре «Дружная» важное задание для облегчения действий своих десантных групп.
Непенин поднял указательный палец и прервал подчиненного:
– А, вдруг агент «Норд» по каким-то обстоятельствам не сможет попасть в Виндаву в нужный момент и не сможет проследить за тем, где и каким образом произойдет взрыв? Вы предусмотрели этот случай?
– Так точно! В агентурной разведке всегда, кроме основного варианта, предусматривается запасной. В данном случае я намерен просить вашего разрешения на мой выход в район Ирбенского пролива на подводной лодке. Официальное задание – произвести рекогносцировку десантодоступного участка у мыса Доменес. Но, помимо этого, в назначенный день и час недалеко от берега я буду с лодки наблюдать за тем, когда и где произойдет взрыв. Уверен, выход на подводной лодке будет результативным. Только бы погода не подвела! Прошу не отказать мне в этой просьбе.
– Илья Иванович, на такое дело потребуется разрешение командующего флотом. Я-то лично не против. После вашего бесшабашного полета над Рижским заливом на утлой воздушной лодочке, поход на подводной лодке будет походить на прогулку на пассажирском лайнере. Попробую обратиться к Канину, может, не откажет разведке.
Стрельцов в хорошем настроении вышел от Непенина и довольный результатами беседы направился к флаг-капитану Черкасскому. Князь встретил его распростертыми объятиями как лучшего друга. Сдержанный разведчик с душой, застегнутой на все пуговицы, даже немного опешил от столь теплого приема, но тут же вспомнил о бесконечной доброжелательности своего товарища. Михаил Борисович без предисловий оседлал любимого конька и повел речь о перестановках на флоте:
– Эх, жалко я с вами, Илья Иванович, давеча пари не заключил на дюжину шампанского! Сейчас бы приз получил…
Понимая, куда клонит князь, Стрельцов все же с наигранным безразличием поинтересовался:
– О чем это вы, Михаил Борисович?
– Ведь я вам еще в мае доказывал, что новый командующий будет выводить Колчака в адмиралы через командование Минной дивизией. Сегодня на совещании все слышали: назначение официально состоялось. А как справится Александр Васильевич с десантной операцией в Рижском заливе, так сразу «муху» на золотой погон и получит. Что изволите молвить в ответ, Ваше превосходительство, скромному капитану первого ранга?
– Будет вам, князь, и в мыслях у меня не было спорить по такому вопросу с флагманском специалистом. Ведь вы дока в этих делах! Но я как офицер разведки, обязанный делать прогнозы, хочу предположить, что вас тоже можно поздравить. Штабную должность-то Колчак освободил. Вы давно для нее готовы, так что будете на своем месте. Скажу больше. Из Петрограда просочились слухи, что до конца нынешнего 15-го года начальника штаба вице-адмирала Кербера переведут с Балтийского флота. Заменить его сможете только вы. Стало быть, и вам, Михаил Борисович, адмиральские «мухи» на погоны прилетят!
– Хватит, хватит, хватит! Илья Иванович, не стоит забегать так далеко вперед – война идет, всякое может статься. Но ход вашей мысли мне нравится. А, может, и вы в штаб пойдете, ведь вы – оператор хоть куда. Недаром, Генерального Штаба!
– Меня, князь, разведка в операторы не отпустит. Будем считать, что сия ипостась не моя. А в штаб, на прикомандирование, для помощи вам при разработке операций – всегда, пожалуйста. Кстати, предлагаю взяться за дело, порученное начальником штаба. Работы много, а времени, как всегда, в обрез.
Офицеры развернули карты, лоции, справочники, разведывательные и метеорологические сводки. Закрывшись в кабинете, они трудились до тех пор, пока к ним не пришел Непенин. Контр-адмирал передал Стрельцову приказ командующего флотом возвратиться в Ревель и выйти по готовности в море на подводной лодке «Крокодил» для проведения разведки участка побережья Рижского залива, где намечается морская десантная операция. Черкасский только руками развел: вот вам и помощник!
Продолжение следует.
Илья Дроканов. Редактировал Bond Voyage.
Все главы романа читайте здесь.
======================================================
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк и написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание.
======================================================
