Татьяна бежала вниз по ступенькам, держа на руках плачущую четырёхлетнюю дочь Полину. За ней, оглядываясь назад на пожилую женщину в дверях с встревоженным взглядом, и прикладывая руку к груди в качестве извинения, спешил муж Алексей.
– Ноги моей здесь больше не будет! - крикнула в пустоту Таня. – Воспитатель чёртов! Ненавижу!
– Тань, тихо, тебя могут услышать. - шикнул муж.
–И пусть! Пусть все слышат! Я сюда не вернусь ни при каких условиях! Пусть хоть обзвонятся!
– Тань, может, не надо? Они же, всё-таки, бабушка с дедушкой и твои родители.
– И что?! - Татьяна встала у дверей автомобиля, пока муж обходил с другой стороны и садился за руль.
Усадив дочку в детское сиденье, она резко села на пассажирское место и пристегнулась, зло взглянув на окна родительской квартиры.
– И что? - снова повторила она. – Это не значит, что он может трогать моего ребёнка!
– Ну, он же не сильно, Тань... - муж нажал на газ и медленно выехал с парковки.
– Я не поняла, ты что, его оправдываешь?! - возмущённо взглянув на супруга, спросила Татьяна.
– Нет. Но он же не чужой Полинке человек, а дедушка, в конце концов.
– И теперь ему должно быть позволено всё, что угодно, что-ли?! - Татьяна разгоралась, как спичка, мгновенно.
В этот момент Полина захныкала и Татьяна протянула ей планшет с мультиками.
– Я не говорю, что всё позволено, Тань. Он же твой отец, а ты... Так нельзя. - муж покачал головой из стороны в сторону.
Жена отвернулась от него и глядя в окно на мелькающие вдоль дороги тополя, сказала дрожащим голосом:
– То, что он мой отец, ещё не значит, что он имеет право бить мою дочь!
– Нашу. - поправил её муж.
– Нашу дочь.
– Он не бил её, Тань, только шлёпнул пару раз.
– Это неважно, бил или шлёпнул, без разницы. Он не смел так делать!
– Не понимаю, чего ты так взорвалась?
– Не знаю, что-то в голове щёлкнуло, и я себя уже не контролировала.
– Да уж... Я такого никогда в жизни не видел. Чтобы дочь своему отцу в нос зарядила... - Алексей усмехнулся.
– А не надо ребёнка трогать! - вскрикнула Татьяна, осмотрев правую кисть, на которой красовался синяк. – Привыкли детей лупить, учителя хреновы.
– В смысле - привыкли? - муж покосился на жену.
– Потому что всё детство меня колошматили, то ремнём, то веником, то руками.
– Раньше всех лупили. Мне тоже доставалось. Правда, не от родителей, а от деда.
Татьяна выкатила глаза:
– Да?! А мама с папой в курсе были?
– Нет. Только радовались, что я шёлковый становился.
– Надолго?
– Ну, как тебе сказать? До первого косяка, потом отец мог пригрозить, что отвезёт в деревню к бабке с дедом.
– Вот и мне доставалось. Только от отца, в основном. Иной раз казалось, что он просто слов не мог найти, чтобы объяснить, в чём моя вина. А может, некогда было. Когда мне было четырнадцать, он отхлестал меня в последний раз. Я тогда закричала, что у меня месячные, и он отступился. - Татьяна подула на костяшки пальцев. – И больше не бил.
– А мои меня не трогали. Разок, вроде, мама шлёпнула по попе, когда я истерику в магазине закатил. Она тогда мне конструктор не купила. Но больше - никогда.
Зазвонил телефон и Татьяна вынула его из сумки.
– Да, мам. Нет, я не буду перед ним извиняться. Пусть сам извиняется. Нет, мне не стыдно. Можешь так и передать. - отключилась и бросила телефон на панель.
Алексей услышал протяжный вздох жены. Взгляд её был направлен в пустоту, пальцы обеих рук собраны в кулак, и непрерывно сжимались и разжимались.
– Мама звонила? - он с участием взглянул жене в глаза.
– Да. Хочет, чтобы я извинилась. Но я не буду!
– И что теперь?
– А ничего. Ни видеть, ни слышать его не хочу.
– Может, он хотел, как лучше? Ты же выросла нормальным человеком?
– Понимаешь, когда я была маленькой, я не знала, что есть родители, которые не бьют своих детей. Думала, что так у всех. Но когда выросла, поклялась, что никогда и ни за что не буду лупить своих детей. Они слишком маленькие и уязвимые, и не могут ответить. А многие взрослые этим пользуются. Думают, что это поможет. Но остаётся только страх и злость. Этим они выбивают любовь из сердец своих детей. Жаль только, что многие этого совсем не понимают.
– Наверное, ты права. Я тоже не представляю, как это - поднять руку на своего ребёнка? А про чужих вообще молчу. - Алексей повернул к дому.
– Вот поэтому я и взбесилась, Лёш. Это не его ребёнок! Да даже если бы и его, не надо бить! Подойди и спроси, что не так. Объясни. Всё, что нужно ребёнку - это безусловная любовь мамы и папы. И пусть он балуется, разбрасывает игрушки, ломает их или разбирает - так он познаёт мир, а то, что это достаёт некоторых родителей - проблема самих родителей. - она оглянулась на дочку.
Та мирно сопела, уронив голову набок, но крепко держала планшет и чему-то улыбалась во сне.
Когда принесли дочь домой, Татьяна потрогала её лоб - он был горячий.
– Так вот почему она капризничала весь день! И есть отказывалась! - Татьяна показала мужу термометр. – У неё температура! А отец решил, что мы её балуем и хотел применить собственные методы воспитания, чтобы не канючила...
– Мы с тобой тоже хороши, потащили больного ребёнка в гости. - Алексей тихонько положил спящую дочь на кроватку, а Татьяна начала аккуратно снимать курточку и туфельки.
– Я трогала её лобик с утра, он не был горячий. Сейчас поспит, лекарство дам.
– С отцом-то помиришься? - муж накрыл дочь одеялом и повернулся к жене.
– Нет, Лёш. Не могу. Не знаю, сколько должно пройти времени. Мне кажется, ударив его, я будто отомстила за все свои синяки на попе, за слёзы от боли, от обиды. Отомстила за дочь, которая никогда не знала, и дай Бог, чтобы не узнала, что такое тяжёлая мужская рука и что самый близкий человек может так обидеть. У меня словно помутилось всё в голове в этот момент. Одной частью своей я понимаю, что так нельзя, ведь это отец. А другая моя сторона, материнская, твердит, что я всё правильно сделала - защитила свою дочь...
– Ну что я могу тебе сказать? - муж обнял Татьяну. – Что сделано, то сделано. Время, как говорится, лечит. Может, отец поймёт ошибку и сам пойдёт навстречу, попросив прощения.
– Может. - она посмотрела в глаза мужу. – Только я ещё подумаю, прощать его или нет.
Прошло уже больше года, но ни Татьяна, ни её отец так и не начали общаться. Мать звонит, просит их помириться, но Татьяна стоит на своём.
