Наш маленький поселок, окруженный тайгой, являлся поистине чудесным местом. Дивные и прекрасные красоты природы завораживали, а люди, проживающие здесь, обладали чуткими сердцами. Жили дружно, в радости, а случись горе, приходили на выручку. Пока в одночасье не нарушило здешний уклад жуткое происшествие, о котором впоследствии слагали легенды, ломали умы и не находили объяснения.
Сейчас я тихо доживаю свой век, радуюсь подрастающим правнукам и мечтаю прожить ещё хотя бы один день. Время быстротечно. А история эта случилась более шестидесяти лет назад ...
— Степан пропал! — с криками ворвалась в избу соседка Шура.
В тот же миг вся семья окружила старую женщину, силясь понять, что случилось. Из всхлипов и причитаний сложили пазл. Рано утром отправился супруг в лес за голубикой. Уж солнце зашло, а старика всё нет.
— Беда, беда! Сердце не обманешь. Сгинул Стёпушка в лесу! — пуще прежнего зарыдала Шура. — Говорила я ему, дураку старому, негоже в твоём то возрасте по болотам шастать. Нет, не послушал!
Батя, наскоро одевшись, окликнул меня за собой:
— Сейчас мужиков соберём и на поиски отправимся!
Так и сделали. Вооружившись ружьями, отправились в лес. Шутка ли, дикий зверь в округе бродит, небезопасно. Мать и сестра остались утешать Шуру. Кроме них и некому. Жили старики одиноко. В молодости родила Шура сыночка. Только не прожил тот и пяти дней, а после ребятишек так и не народили.
Бродили по тайге до самого рассвета. Кликали дядьку Степана, да тщетно. А когда окончательно рассвело, обнаружили следы, прерывающиеся у болота, и брошенную корзину. Места глухие, пропащие. Утоп, значит, старик. С той печальной вестью и воротились домой.
Взывала Шура от горя, слушать и верить не хотела. За сердце хваталась, горюя о супруге. Так и прорыдала несчастная две недели, пока однажды не объявился на пороге утопший. И не мёртвый, а вполне живой.
Благая весть молниеносно пролетела по селу. И стали люди собираться у дома стариков, чтобы своими глазами на Степана поглядеть и доброго здоровья пожелать. Выглядел ещё недавно утопший бодро, разве лишь тень бледности кожи бросалась в глаза. Поведал старик, как угодил в болото, и затянула его зловонная трясина. А вот как выбрался, едва ли помнил. Был Степан немногословен, да и поскорее ворота прикрыл и скрылся в стенах избы. Пошептались люди, да и забыли.
Некоторое время спустя пожаловала к нам Шура.
— Налей молока, Наденька! — попросила она мою матушку.
— А что же твои буренки? — удивилась мать.
— Померли кормилицы! — устало отмахнулась соседка.
— Как так? Все разом? — обомлела от услышанного мама.
— Одна за другой. Не понимаю, что за хворь на них напала. Высохли, словно полынь на солнце, — опустив глаза, подытожила Шура.
— Что же ты молчала, соседушка? Горе какое! — воскликнула мать.
— Молока то дашь?— напомнила свою просьбу Шура.
Мать засуетилась. И старушка, взяв молоко, удалилась к себе. Это был последний раз, когда мы видели соседку живой. Вскорости Шура внезапно скончалась.
Все, кто приходил проститься с усопшей, взглянув на покойницу, отводили глаза. Доселе пышных форм старушка выглядела в гробу тростинкой. Сухая серая кожа обтягивала кости, глаза впали. Её лик имел выражение испуга, отчего рот подвязали к макушке головы мягкой тряпичной повязкой. Овдовевший Степан, потупив глаза, сидел в углу избы. Молчаливо выслушивал слова соболезнования и качал головой.
Нашлись те, кто, с любопытством поглядывая на старика, задавали вопросы о внезапно постигшей болезни Шуру. Вдовец смахивал слезу, причитая о слабом сердце покойной жены.
— Ну что, пристали с вопросами? Чай, Шурка не молодая девица была, считай, восьмой десяток разменяла! — восклицали другие.
Вечером мать, смахивая слёзы и поглядывая через тёмное окно на дом соседа, вздыхала: «Ох, какая любовь была. Столько лет вместе прожили. Как же теперь Степан без своей Шуры? Не протянет долго!
Всего спустя несколько дней я заметил старика сидящим на лавочке у двора. Скрутив папиросу, он прикурил и махнул рукой, подзывая подойти ближе.
— Здорово, дядька Степан! — протянув руку, поприветствовал я.
— Здорово, Иван! Как жизнь молодая? — и, не дожидаясь ответа, добавил: — Айда ко мне, помянем Шуру.
Я думал отказаться, но сосед не оставил мне такой возможности.
— Уважь старика. Тоскливо одному хоть волком вой! — печально произнес он.
Войдя во двор, заметил пустую будку.
— А где Трезорка? Не слыхать что-то его? — я спросил о старом псе, верно служившим хозяевам долгие годы.
— Убежал, зараза! — пояснил Степан.
Немного погодя, мы сидели на кухне. Старик нарезал огурцов и сало. Выставил на стол бутылку. Он был не многословен, да и я, признаться, не знал слов, которые могли бы утешить вдовца.
Так, в полной тишине мы осушили бутылку. Я уже засобирался домой, но Степан, ухватив за плечи, усадил обратно и выставил вторую. Накатил ещё пару стопок и голова поплыла. Одурманенный горькой, я отключился.
Проснулся глубокой ночью, сидя на том же месте. Оторвав голову от стола, огляделся. Вокруг темнота. Решив, что Степан спит, собрался по-тихому удалиться. Голова жутко болела, в горле пересохло. Ступая на ощупь упёрся в дверь. Дёрнул за ручку и открыл. Подумал, что оказался в сенях, сделал ещё несколько шагов и споткнулся. Пролетев вперёд, очутился на полу. Откуда-то сверху на мою голову обрушились кастрюли. Чертыхаясь и не понимая, где нахожусь, достал из кармана спички и зажёг. Слабенький огонек осветил помещение кладовки.
— Тьфу! — сплюнул я, поднялся и собрался сделать шаг, как заметил на полу то, обо что ранее споткнулся.
Увиденное заставило меня попятиться. Прикрыв рот ладонью, едва сдержал накатившую к горлу тошноту. На полу, растянувшись точно чучело, лежал Трезорка. Окоченевший мертвый пёс выглядел так, будто его высушили. Шкура, натянутая на кости, открытые стеклянные глаза, пасть, навсегда застывшая в оскале. Принял смерть, подобно тем коровам, о которые говорила Шура. Впрочем, она и сама после смерти напоминала выжженную на солнце полынь. Казалось, из тел некто высосал жизнь, превратив в скелеты.
«А что же Степан? — испугался я, — Жив, здоров и весьма бодр! Неужто сие его рук дело?»
Жуткая догадка взбрела в голову, как вдруг в избе раздались шаги. Я оцепенел. Вместе с этим шаги стихли всего в паре метров от меня. Дверь скрипнула и отворилась. В нос ударил удушающий запах гнили и трясины...
Читать вторую часть здесь
