Книги, которые вы могли пропустить

Собрала небольшую подборку книг, которые вы могли случайно пропустить, но они точно привлекут ваше внимание :)

*нажав на название книги, вы сможете прочитать ознакомительную часть, а также узнать мнение читателей о той или иной книге :)

Площадь Борьбы

Одиннадцатилетнему Мишке Соловьеву начавшаяся война была по душе. На улицах города стало шумно, весело и бестолково. Страшное – а оно нарастало вместе с праздничным – еще не осознавалось Мишкой вполне. Впрочем, так можно было сказать не только о детях. Многие взрослые как бы колебались между ощущением ужаса и праздника в те дни». В центре нового романа Бориса Минаева – образ военной Москвы, судьбы ее взрослых и юных жителей, переплетение личной истории с историей России XX века. Для героев романа Вторая мировая война – не подвиг, не героизм, а обычная повседневная жизнь. Дни и ночи военной и послевоенной Москвы, браки и рождения, болезни и потери, тепло человеческих отношений и холод близкой смерти…

Как-то раз она шла по Покровке – снег был еще робкий, осенний, и все-таки он валил густо и уже начал скрипеть под ногами, – и вдруг обратила внимание на то, что дома вокруг очень быстро затихают, замерзают, облепленные снегом, – внутри них почти не было тепла, она посмотрела на клубы пара, вылетающие при дыхании у нее изо рта, пар, зимний дым на фоне какого-то зловеще-красного неба поднимался вверх над крышами как признак надвигающегося холода, и город вдруг заблестел нестерпимо ярко от лучей последнего солнца.

Был громадный рынок на Сенной (ныне Смоленской), громадные рынки на Арбате, на Сухаревской площади, на Сущевке. А чтобы было на что сходить в рюмочную или коммерческий ресторан, купить полкило колбасы в коммерческом отделе, москвичи шли на рынок, надеясь обменять и продать какие-то свои вещи. И получить деньги. Милиция могла, таким образом, спокойно ловить на рынках скупщиков краденого (с квартирными малинами она жестко боролась) и контролировать весь процесс «спекуляции» с помощью небольшого количества шпиков и постовых милиционеров.

Жизнь спустилась вниз, под землю, и это тоже было похоже на сон – библиотеки теперь работали под землей, Историчка была на «Белорусской», Ленинка – на «Маяковской», они работали в ночные часы, раздавая книги, обслуживая читателей, пережидавших бомбежку ночи напролет, под ярким светом люстр.

Ева. Я знаю, кто тебя убил

Трехлетняя девочка похищена в московском цирке. Киднепперу не нужен выкуп, им движет жажда мести. Главный герой заставит родителей девочки страдать так, как страдает сам, лишившись единственного близкого человека. Они так и не узнают, кто их наказал. Чтобы понять, за что он мстит, нужно отправиться в прошлое…

– Не понимаю, почему люди мирятся с жизнью, – заявила Ева. – Варят варенье, запасают грибы. По три часа стоят в очереди за тухлой курицей. Моют полы и начищают зеркала. И еще убеждают себя и друг друга, что это и есть главное. А зачем есть каши и мыть голову, если то единственное, что нужно тебе, невозможно?

Ее не должно было быть. Если мир основан на справедливости, если у мира есть Бог, ее не должно было быть. Но она – есть. Ручки, ножки, платьице в горошек, розовые сандалики. Здорова и жизнерадостна. Бежит за мячиком. Мяч величиной с кулак весело катится по пыльной дорожке, подкатывает к тяжелым ботинкам Германа. Герман останавливает добычу ногой, надавливает, крепко прижимает к земле.

От Евы не осталось ничего. Только воспоминания. Лишь их он и мог взять с собой в тюрьму. Но тюрьма теперь отменялась.
Гроза уходит. Герман опускает пистолет, и тот глухо падает на пол. Голоса птиц вместе со стуком капель разносятся по обновленному чистому воздуху.

Фейри-убийца

Я – Кассандра Лидделл, специальный агент ФБР и пикси, то есть наполовину фейри. Едва завершив последнее задание, я пытаюсь разобраться в своем таинственном прошлом. И тут по всему Лондону начинают взрываться бомбы. Темные фейри напали на город – и погрузили его в хаос… НО ЭТО ТОЛЬКО НАЧАЛО. Одновременно похищают мою лучшую подругу Скарлетт, агента ЦРУ. А ее похититель – мастер магии отражений – играет со мной в извращенную игру, посылая рифмованные загадки и давая невыполнимые задания. Роан, соблазнительный воин-фейри, готов помочь мне… но у его помощи есть цена, которую я пока не готова заплатить. Я ПОПАЛА В ЗАПАДНЮ. Одновременно преследуемая темными фейри и агентами спецслужб, я мчусь наперегонки со временем, чтобы спасти подругу и не дать Лондону сгореть дотла. Но в глубине моей души пылает ярость – и скоро она вырвется наружу магией. И ТОГДА Я РАЗОЖГУ СВОЙ СОБСТВЕННЫЙ ОГОНЬ…

Одинокий черный ворон летел над Темзой, лениво взмахивая крыльями. Несколько секунд я следила за его полетом. Передо мной со всех сторон расстилался серый Лондон, и все же именно ворон привлек внимание: он двигался так спокойно и безмятежно… Мне нравилось находиться здесь, наверху, на свежем воздухе.

Но все же мне явно пора назад в Штаты. Мы закончили расследование дела Террориста-Потрошителя. Я лично убила преступника. В меня стреляли, я три дня лежала в больнице. Ранение, о котором я рассказала своему шефу, оказалось не пустяковым. Тем не менее врачи поразились, как быстро я выздоровела после того, как они извлекли пулю. Видимо, не привыкли иметь дело с пикси.

Я подумала о темном и печальном прошлом Лондона – городе теней, соединенном с нашим – и вспомнила о Роане. И это воспоминание зажгло во мне искорку гнева. Роан манипулировал мной, следил за мной годами, использовал как пешку в своих целях. С другой стороны, он спас мне жизнь. Но я не могу доверять ему – по крайней мере, пока не узнáю больше.

Северный лес

Роман Дэниела Мейсона, действие которого охватывает четыре столетия, – это повествование об одном доме, затерянном в лесах Западного Массачусетса, и о череде его обитателей. Влюбленные, бежавшие из пуританского поселения; молодая колонистка с ребенком, похищенная индейцами; бывший солдат, посвятивший себя выращиванию яблонь; сестры-близнецы, неразрывно связанные любовью и ревностью; художник, оберегающий тайну; заядлый охотник, чьей жене мерещатся голоса (или все-таки не мерещатся?), – и многие, многие другие. Когда одна история заканчивается, начинается другая, и эта преемственность перекликается с цикличностью природы, со сменой времен года и экосистем. Деревья и растения – полноправные персонажи романа, а переживания жука-короеда оказываются не менее важны, чем человеческие.

Быстро они бежали! От лугов и болот поднимался пар. Тернистые кусты рвали на них одежду, и она лохмотьями свисала с их плеч. Они продирались сквозь чащу, прятались в дуплах деревьев и медвежьих берлогах, палками проверяя, пусто ли внутри. Они убегали, словно это игра, словно они – похитители, скрывшиеся с добычей. Моей добычей, шептал он, касаясь ее губ.

Встретились они в церкви. Ей говорили о нем, ее предупреждали о нем, ходили слухи, будто в Англии он натворил бед, сел на корабль, только чтобы сбежать. Бежал из Плимута, бежал из Нью-Хейвена, поселился в хижине на окраине Спрингфилда. Говорили, что он безбожник, водится с дикарями, участвует в языческих обрядах в лесу.

7 июля среди ночи в деревню пришли дикари, и было их много. Я не спала, я кормила мое дитя, и вдруг загорелся частокол и раздались выстрелы и крики. Проснулся мой муж и велел, чтобы я спряталась вместе с малюткой. А сам – в ночной сорочке – быстро задвинул засов, но они выбили дверь, и повалили его наземь, и убили.

Книга белой смерти

Однажды утром Шана проснулась и обнаружила, что ее сестра Несси поражена странной болезнью. Широко распахнутые глаза девочки потеряли всякое выражение. Она будто спит, бодрствуя. Ни на что не реагирует, и при этом куда-то уверенно шагает. А попытки ее остановить вызывают жуткие судороги. Не просто судороги: она начинает… раскаляться. Буквально. И Несси не одна такая. Вскоре появляется целая толпа «лунатиков», бредущих к некой таинственной цели, преодолевающих любые препятствия без сна, еды и питья. Они – «стадо», сопровождаемое многочисленными «пастухами» – такими как Шана. «Стадо» вызывает панику по всей стране, а затем и коллапс общества. Теперь «лунатики» движутся, окруженные хаосом и насилием…

Она несколько раз позвала сестру. Если честно, после того как Несси этой ночью засиделась допоздна, глядя на комету в дерьмовый папин телескоп, Шана полагала, что девочка еще в кровати и храпит так, что трясутся стены. Она не знала, где еще, черт возьми, может быть Несси, – сама Шана вот уже час как встала, приготовила завтрак, закончила стирку, сложила мусор и вторсырье, чтобы завтра оттащить все к мусоровозу.

У Несси по-прежнему все было в порядке, она не превратилась в оборотня. Оставалась счастливой. Оставалась оптимисткой. Глаза блестят, как новенькие монетки. Несси завела тетрадку, в которую записывала все, чем ей хотелось заняться в жизни (плавать с аквалангом вместе с акулами, изучать летучих мышей, вязать домашние тапочки, как когда-то вязала мама), все те места, где ей хотелось побывать (Эдинбург, Тибет, Сан-Диего), всех тех людей, с которыми ей хотелось познакомиться (президент, астронавт, ее будущий муж).

– Господи, Несси, какого черта ты…
И только тут она увидела глаза Несси. Они были широко раскрыты. Взгляд сестры был устремлен в пустоту, словно она смотрела сквозь Шану или вокруг нее. Мертвые глаза, похожие на плоские шляпки больших гвоздей. Не осталось ни сияния любопытства, ни искорки.

Изображения взяты из открытого доступа Яндекс Картинки