Это древо прорастало вглубь земли. Его красные почки рождались в чёрной бездне, а корни торчали где-то на поверхности. Я снова слышала чьи-то жуткие слова, отдающие металлом: " Тот сосуд, что был пустым, пусть наполнится до края и прольётся через горло... "
Я пыталась выбраться из тьмы, цеплялась за ветки, карабкалась по стволу. Почки древа взрывались на моих глазах, кровоточили сине-бурой жижей и рождали алые листья, острые, как волчьи зубы. Когда дул ветер, смердящий аммиаком, листья задевали мою кожу. Царапали и резали меня, с булькающим звуком всасывая и глотая кровь.
Мне нужно было подняться к потолку, преодолеть бессилие. Но ствол казался бесконечным.
На несколько секунд я погрузилась в отчаяние: может быть, отсюда нет выхода. Отпустила ствол и стала разглядывать тьму вокруг, мять её в руках и упираться в неё ногами. Тьма напоминала влажную, стылую, рыхлую землю, которую где-нигде пронизывали тонкие и бледные травяные корешки. В них копашились жирные розовые черви, многоножки и жужалицы с блестящими длинными рожками.
На руку откуда-то упал слизень, и меня парализовало от отвращения. Не торопясь, он достиг шеи и попытался проникнуть в рот: бился в губы и пенился белёсой слизью. Я сжала их, подавляя рвотный позыв и задержала дыхание. Больше я не могла сделать ни одного вдоха. Тьма начала пожирать кислород.
Закрыв глаза, я из последних сил вскинула руку и подалась вверх, пронзив насквозь корку "чернозёма". В дырке виднелось всё то же февральское небо. Микродоза воздуха придала мне сил. Всего в несколько движений я разрыла тьму руками и выползла на пожухлую траву. Кислород резко опьянил.
Я вертела головой, пытаясь осознать происходящее, но она кружилась, а глаза не могли зафиксировать картинку. Тело болело, раны на нём слегка кровоточили. Сырая земля, в которой я была перемазана, начала быстро засыхать и неприятно стягивать зудящую кожу. Черными от грязи ногтями мне пришлось слегка ободрать свои щёки, чтобы вернуться в реальность. И это помогло.
Следовало отодвинуться от ямы, из которой доносился стон и скрип. У меня заложило уши. "Звуки апокалипсиса" - автоматически отреагировал мой мозг. Недавно я прочитала парочку статей на тему "гул земли" в интернете. Повезло, что успела. Теперь бы уже не смогла.
Зарождающийся мысленный поток прервал порыв морозного вихря. Деревья покачнулись и застыли. Несложно догадаться: я обнаружила, что нахожусь в лесу. В том самом месте, где уже была однажды - внутри "огненного треугольника" из упавших брёвен.
***
- Её не было два дня. Вашу дочку должны осмотреть медики.
- Именно! Её не было два дня. Мы молились о том, чтобы её оставили в живых. Рената сама никогда бы не ушла из дома. Мы думали о самом худшем: украдена, убита...
- Отлично! Вы умеете молиться! Но над ней могло быть совершено... Ммм... Насилие. Разного рода насилие. Её нужно осмотреть и задать ей парочку вопросов.
- Вы не поняли? Ей нужен покой. Хотя бы ещё на день. Ей нужны дом, родители, брат. Какие врачи? Она вернулась сама, она с нами говорила... Да, на теле есть синяки и порезы. Но мы сами с этим справимся. Мы искупали её и обработали раны. Она была в лесу, вот и всё. Слава Богу, что я позвонила вам утром. Иначе бы вы сразу потащили её на допрос!
- Позвольте мне остановить ваш монолог! Ребёнку необходима помощь. Как минимум, психолога. Если даже она просто блуждала в лесу и не могла найти выход. Два дня без воды и еды, в одиночку. Родственниками, миской супа и горячим чаем здесь не обойтись. Сейчас вы обе пойдёте со мной. Едем в больницу.
А я? Я сидела за кухонным столом, в одних трусах, с наброшенным на плечи пледом. И до красноты тёрла пальцем ключицу. Передо мной стоял суп с каплями застывшего жира. Не думалось ни о чём другом, кроме того, что у нас в семье отвратительно готовят.
Рядом со мной расположился безмятежный Герман, который, ухмыльнувшись, попытался напоследок запихнуть в меня ложку бульона:
- Наденешь колготки, юбку и майку. - прошептал он, наклоняясь к моему лицу. - Поедешь с полицейским, дурочка. Тебе в больнице сделают укол, и ты больше не проснёшься. А я останусь здесь. И мама вернётся счастливой. Ты хоть меня слышишь?
- Да, братик мой. Конечно, - последовал механический ответ. Мой кулак сам собой метнулся, угодив Герману в нос. Ложка с супом упала на пол, тоскливо и тонко звеня.