Димка ушёл на войну, когда Ромашка была крошечным щенком.
Щенка Димка нашёл недалеко от остановки шахтёрского автобуса.
Мужики выходят из автобуса с непременными подначками в адрес друг друга, и окрестность оглашается раскатами смеха.
Тогда возвращались с третьей, ночной, смены.
Димка отстал – прикурить. Отвернулся от ветра, ладонями прикрыл огонёк зажигалки.
Прислушался: щенок, что ли, – в придорожных зарослях лопухов?
Димка склонился, посветил зажигалкой: так и есть! Вот он, – величиной с ладошку.
Щенок тихонько, очень горько и уже совсем безнадёжно плакал. Димка подхватил его, бережно опустил под рабочую ветровку. Щенок недоверчиво притих, время от времени протяжно всхлипывал.
Полина встретила мужа во дворе. Димка достал щенка, улыбнулся:
-Смотри, кого я тебе принёс. В лопухах плакал. Сказал, что холодно и страшно… и вообще, – домой хочется.
В свете уличного фонаря Полюшка рассмотрела Димкину находку:
-Ой, Дим! Нам как раз такая собака нужна!
-Конечно, нужна. Я через пару дней – на позиции. А она будет тебя охранять.
На лбу у серо-чёрного щенка – беленькое пятнышко. На ромашку похожее. Полюшка обрадовалась:
-Ромашкой будем звать.
Димка сделал Ромашке просторную, добротную будку. Будка Ромашке понравилась. А ещё ей понравилось, что рядом с будкой стояла мисочка, а в мисочке – тёплое молочко с кусочками мягкого хлебушка…
Полюшка тоже собиралась на войну.
И теперь Димка надеялся, что Полинка останется дома: не бросишь же щенка одного…
А война приближалась к степному шахтёрскому посёлку.
Один за другим уходили на позиции мужики.
Дед Иван, старый горный мастер, провожал их до дороги. Слов не говорил, – молча обнимал каждого шахтёра…
Дедов сын, машинист горного комбайна Алексей Иванович, тоже на передовой. И внук, девятнадцатилетний Ванюшка, тоже ушёл к бате – помощником заряжающего артиллерийского расчёта.
А недавно от ракетных ударов остановилась шахта.
Старый горный мастер, не стесняясь притихших ребятишек, рукавом рубахи вытирал слёзы: шахта обесточена, а это значит – перестала работать водоотливная система.
Шахта глубокая – больше километра…
А без откачки воды шахту быстро затопило.
И вытирал слёзы горный мастер: там, в шахте,– угольные комбайны… подземные электровозы, конвейерные ленты…
Вечером к деду Ивану забежала Полинка:
- Дедуль! Вот, – поужинай: я тебе блинчиков принесла. Со сметанкой, с вареньем вишнёвым. – Метнулась к плите: – Сейчас чай заварю.
Полюшка забегала часто… но сердце у старого шахтёра вдруг похолодело. В неожиданной догадке строго взглянул на Полину:
-Чего удумала?
Полинка виновато присела за стол:
- Дедуль!.. Иван Андреевич! Ты присмотри за Ромашкой: не с кем оставить её… А я ухожу, дедуль. Санитаркой в полевой госпиталь.
Дед тяжело опустился рядом с Полюшкой, уронил голову на грудь.
Вот, значит, как…
А как, – война!..
Вот, значит, как: уходит на войну Полюшка. Санитаркой в полевой госпиталь.
А пушистые косички у Полюшки – совсем девчоночьи. Дед Иван помнит Полинку школьницей.
Сразу после одиннадцатого класса Полинка вышла замуж за своего Димку.
А женой побыть – толком и не успела.
Война.
И Полинка с Димкой выросли за эту войну.
Полюшку дед тоже проводил до степной дороги, что вела на войну.
На другом краю посёлка осталась Татьяна Михайловна, жена главного инженера шахты. Сергей Степанович погиб ещё в первую военную зиму. Сыновья, Ромка с Максимом, воюют. Когда начались обстрелы посёлка, Татьяна Михайловна уезжать отказалась: до войны она работала директором маленькой поселковой школы. И теперь говорила: куда ж я уеду. А вдруг отодвинется война… Школу откроют, а меня не будет?.. А за домом кто присмотрит, а Сергея Степановича кто проведает? Мальчишки наши на войне…
Хлеб Татьяна Михайловна сама пекла. Дед Иван посмеивался: прежде у директора школы ногти сияли розовым блеском – Сергей Степанович всю тяжёлую работу по дому сам делал, пока Танюша сидела над школьными планами и конспектами уроков… А нынче – словно всю жизнь в местной пекарне работала.
Татьяна Михайловна приносила деду хлеб, а в синеньком, в белый горошек, эмалированном бидончике – молоко. За молоком Татьяна Михайловна ходила в город, на рынок: отважные, привыкшие к войне хозяйки, случалось, успевали продать молоко, творог и сметану перед самым обстрелом…
Ромашка со своего опустевшего двора не ушла. Приходили дед Иван, наливал в Ромашкину мисочку молока, крошил туда хлебушек.
А потом у Ромашки появились щенки
Щенков было трое. Один – белый, лишь лапки, хвостик и ушки серые. А другой – чёрно-серый, только грудка белая. А третья – точь-в-точь сама Ромашка, с таким же белым пятнышком на лбу.
Дед обрадовался. Погладил Ромашку, долго возился со щенками, подстилал в будку сухого сенца.
Перед рассветом начался обстрел посёлка.
Непонятно, зачем стреляли по посёлку.
Били по давно пустующей школе, по зданию шахтоуправления, по домам, где остались пожилые женщины с малыми ребятами…
А ещё зачем-то стреляли по кладбищу.
Когда чуть приметно засинело небо, над посёлком будто бы утихло. Дед Иван вышел на улицу – сходить, Татьяну проведать… А по пути заглянуть к Ромашке.
По звуку дед определил: снаряд разорвался где-то у шахтной компрессорной станции.
Осколок снаряда догнал деда.
Боли дед Иван не почувствовал, – лишь успел удивиться какому-то мгновенью, что обожгло висок…
Похоронили деда на следующий день – рядом с его Ефросиньей Павловной.
Ромашка тоже проводила деда. Посидела рядом со свежим холмиком, что горько пах полынью…
Обстреливали посёлок почти каждый день. Бывало, – по несколько раз.
Горестно смотрели разбитыми окнами опустевшие дома без крыш…
И Татьяна Михайловна перестала приходить к Ромашке.
Ромашке постоянно хотелось молока… Или просто хлебушка. А больше всего хотелось воды.
Когда было тихо, Ромашка отправлялась на поиски дома Татьяны Михайловны – в надежде на то, что Татьяна Михайловна обязательно поставит перед нею мисочку с супом и кусочками хлебушка. И нальёт воды.
Но все дома стали одинаковыми – в своём безысходном горе…
Дом Татьяны Михайловны Ромашка не нашла. А когда возвращалась домой, – начался обстрел.
Иногда Ромашке приходилось падать под чьим-то забором. Она закрывала глаза, утыкалась мордой в лапы. А потом поднималась и снова бежала, – к щенкам.
Под крыльцом у неё лежал кусочек давно засохшего хлеба. И надо было съесть его: может, появится хоть немного молока, чтоб покормить щенков.
Во дворе Ромашка остановилась, прислушалась: обычно щенки встречали её жалобным плачем. А теперь было тихо.
На траве, среди жёлтых одуванчиков, в лужице крови лежал белый щенок с серыми лапками и ушками.
Белого щенка Ромашка отнесла под стенку сарая, где раньше жили куры. Куры любили грестись во дворе, и Ромашка спрятала щенка в неглубокую ямку.
Теперь надо найти под крыльцом кусочек хлебушка.
Добежать до крыльца Ромашка не успела: острый осколок ударил её в бок. Ромашка упала.
Вокруг грохотало, и ничего не видно было за чёрным дымом.
Ромашка поползла к крыльцу, и двое щенков побежали за нею.
Потом она лежала под крыльцом и вздрагивала.
Очень хотелось воды…
Ромашка долго зализывала глубокую рану на боку.
С рассветом поднялась. Постояла, – её сильно шатало…
И побежала к степной дороге, что вела на войну.
Бежала целый день и целую ночь. Часто оглядывалась. Серо-чёрный щенок с белой грудкой бежал рядом, а маленькая Ромашечка отставала и горестно плакала… и Ромашке пришлось взять её зубами за холку.
Так, со щенком в зубах, она и пришла к блиндажу.
Первым заметил Ромашку водитель артиллерийского расчёта – боец, похожий на светловолосого мальчишку. Присел рядом с Ромашкой и щенками.
Ромашка тяжело вздохнула, уткнулась мордой в Андрюхины ладони… Ладони бойца пахли порохом, сигаретным дымом и… хлебушком.
Потом боец по очереди брал на руки щенков, и Ромашка радовалась: такой ласковый был голос у бойца, похожего на мальчишку…Андрей погладил Ромашку по голове, а щенков унёс в блиндаж.
Ромашка проводила его глазами… И побежала в степь: там, среди кустов боярышника, она заметила уютную ложбинку…
Ромашка бежала к ложбинке. А на траве оставались капли крови.
По этим тёмно-алым каплям, похожим на бутоны степных маков, Андрей с командиром артиллерийского расчёта Саней Васютиным нашли Ромашку.
Она лежала в ложбинке.
Приподняла голову, когда услышала шаги.
Боец Андрей плакал, осторожно гладил Ромашку. Саня, командир, курил в затяжку и говорил:
- Андрюха!.. Андрюха! Послушай: мы сейчас заберём её…положим на мою куртку… Мы донесём её. И ты вылечишь её, ты обязательно вылечишь её, Андрюха! Помнишь, как ты вылечил воронёнку крыло? И её вылечишь! А после войны – хочешь, Андрюха? Я с майором Бессоновым поговорю… и он напишет тебе направление на ветеринарный факультет! А характеристику я тебе сам напишу, – как ты воронёнка вылечил… И собаку – видишь, Андрюха?.. У неё будто ромашка на лбу! – ты обязательно вылечишь!
Навигация по каналу «Полевые цветы» (2018-2024 год)