Глава 40
Алексей Петрович
Как мчался в больницу? Наверное, если бы в этот момент кто-то пытался засечь время, то я оказался бы каким-нибудь рекордсменом. Потому что нёсся, как сумасшедший, почти не разбирая дороги. Могу только представить, сколько питерских водителей проводили мой безумный бег самыми искренними выражениями. Но это ерунда. Для меня было главное поскорее попасть в больницу и проверить, что там случилось с Полиной. Весь остальной мир в эти минуты перестал для меня существовать.
Я даже лифтом не стал пользоваться, чтобы подняться поскорее. Пока мои шаги гулко отдавались эхом, подумал вдруг: «Ценность того, что имеешь, можно осознать только потеряв это». Подниматься высоко, и совсем уж неожиданно память возвращает меня в далёкое прошлое.
Мне семь лет. Солнечный весенний день. Возвращаюсь из школы, переполненный счастьем. Дома меня ждёт что-нибудь вкусненькое. Потом буду смотреть мультики и играть, – это же лучшее завершение дня!
Вставляю ключ в замочную скважину, поворачиваю. Вхожу в квартиру, снимаю обувь и рюкзак. Шлёпаю по тёплому, – он нагрелся от яркого солнца, бьющего в окна нашей многоэтажки, – полу. «Сынок, я тебя люблю!» – вижу стикер на перевёрнутой кастрюле. Она стоит на обеденном столе на кухне, а раз так, то внутри что-то вкусненькое. Меня переполняет предвкушение. Поднимаю её, а там… ням-ням! Обожаю тебя, мамочка! Рыбные котлетки! Хватаю первую же и целиком отправляю в рот, наслаждаясь вкусом. Из судака, мои любимые!
Тогда я ещё не осознавал, что посредственные вещи – это и есть та самая доступная нам ценность. Снова память перебрасывает меня на несколько месяцев. Мне уже восемь, мы в приёмном покое больницы, я тяну доктора за рукав белого халата, плачу и умоляю:
– Доктор, пожалуйста, осмотрите мою маму с папой! Мама, пожалуйста!
Вижу, как её тело приподнимается от удара током. Слышу странное слово «дефибриллятор». Там много проводов.
Я потерял их в мгновение ока, не в силах что-либо сделать. Слышу вскоре:
– Пациент Иван Верещагин, время смерти 01:15. Пациент Елизавета Верещагина, время смерти 01:15.
Реву, размазывая слёзы и кровь по лицу.
С тех самых пор, потеряв обоих родителей, я ненавижу всё, что вмешивается в мою повседневную жизнь. Но дольше рассуждать некогда. Прибегаю на этаж нейрохирургии. Переводя дыхание, лечу в палату, где должна быть Полина. Там лежит босс мафиозной группировки, которая маскируется под офисных работников. Потому и ходят все в одинаковых костюмах. Об этом узнал пару дней назад.
Влетаю в палату и вижу настоящее побоище. Но хуже всего то, что на полу, сморщившись от боли, стонет Полина. Рядом с ней растекается большая алая лужа. Неужели ранена? Не успеваю сообразить – быстрее меня оказывается Жильцов. Он вскакивает, кидается к девушке, помогает стащить с неё тело незнакомца в тёмно-зелёной ветровке.
– Вы в порядке? – спрашивает Полину коллега.
– Да, всё в порядке.
– Осмотритесь внимательней! – требует от неё Жильцов.
– Господи… – произношу, выдыхая.
Мужчина в ветровке, перевёрнутый на спину, с удивлённым лицом щупает свой живот. Там большое тёмное пятно.
– Боль чувствуют, а не видят! – резко отвечает Полина Жильцову. Она вскакивает, сбрасывает окровавленный халат, подбегает к шефу, который лежит на полу и мелко дёргается всем телом.
Сам не понимая, зачем это делаю, подхожу к Жильцову:
– Дмитрий Арсентьевич, вы что устроили? Почему довели ситуацию до такого?
– А я-то тут при чём? – удивляется он.
– Что? Да при том, что вы ничего не сделали!
– Ситуация сама зашла так далеко, – оправдывается Жильцов. – По-вашему, я тут стенку подпирал?
– И что? Считаете, что вам есть чем гордиться?
– Конечно, есть!
Полина, пока мы выясняем, кто прав, кто виноват, нажимает кнопку вызова экстренной помощи. В палату вбегают двое медсестёр.
– Перевезите его в интенсивную! – быстро поручает им доктор Озерова, показывая на шефа. Потом зовёт Жильцова. – Дмитрий Арсентьевич!
– Чёрт! – рычит он, отворачиваясь от меня с гневным видом.
– Чёрт? – тычу в него пальцем. – Эй, эй, ты на кого там чертыхаешься?
– Просто мысли вслух, что уже и сказать нельзя? – дерзко бросает мне. – За мальчишку меня принимаете?
– Дмитрий! – зовёт его Полина.
Жильцов бросается к ней. Я понимаю, что перегнул палку.
– Алексей Петрович, – зовёт Полина. – Позвоните, пожалуйста, в гастроэнтерологию. – Судя по кровотечению, его ударили в печень.
Киваю, доставая телефон.
– Быстро, давайте! – в палату влетают коллеги с каталкой.
Двадцать минут спустя стоим с Полиной в коридоре. Раненого незнакомца увезли на операцию.
– Ну ты и паршивец! – ко мне подбегает, вытянув руки перед собой и изображая зомби, Веня. Хватает меня за шею и трясёт.
– Больно, не лезь, – хмуро отвечаю на его игривые движения.
– Простите, что пришлось вас вызвать, – говорит ему Полина.
– А знаете, это уже наша третья встреча. Если встретимся в четвёртый раз, станем парочкой, – говорит Веня Озеровой и подмигивает. Она делает удивлённое лицо. Мол, вот же нахал какой, подумать только!
– Даже не мечтай, иди себе, иди! – толкаю Веню прочь.
– Эй, ты! Смотри у меня! – лукаво грозит он мне указательным пальцем и скрывается за дверями.
– А он забавный, – комментирует Полина.
– Забавный? Почему он до сих пор пользуется теми же приёмами, что и в школе? Я бы не смог столько раз повторять одно и то же.
– Ага-а-а-а, – загадочно выдыхает Полина, глядя на меня с прищуром карих глаз.
– Чего так смотришь? – удивляюсь её реакции.
Она хмыкает с улыбкой, разворачивается.
– Куда идёшь? – спрашиваю, устремляясь за ней.
– Навестить босса в интенсивке.
– Пойдём вместе.
Полина вдруг останавливается, смотрит на меня. Потом говорит очень серьёзно:
– Я жива только благодаря тому, что нападавший споткнулся о ногу доктора Жильцова и промахнулся.
– Хочешь сказать, я был с ним слишком суров?
– Я никогда раньше не видела, чтобы вы злились.
– Я тоже удивился такой реакции.
– Езжайте домой и отдохните. Очень вас прошу.
– Ладно. Только сначала тебя провожу.
Полина улыбается и продолжает идти. Но мне слишком трудно просто шагать с ней рядом.
– Поля. То, что я сейчас собираюсь сделать, это просто проявление человечности.
– А что вы собираетесь делать? – улыбается она.
Я с серьёзным видом подхожу к ней. Медленно развожу руки в стороны и прижимаю девушку к себе. Мы так стоим несколько секунд, и ощущаю, что, к сожалению, руки Полины опущены. Но это не так уж важно.
– Спасибо, – говорю, не отпуская её.
– За что? – спрашивает она.
– Ты такая глупая, – произношу, вдыхая аромат её волос. Потом отстраняюсь. – Иди.
Полина кивает и шагает в отделение. «Господи, девочка! Ну ка же ты ничего не понимаешь? – думаю, глядя на её удаляющуюся фигурку. – Или понимаешь, но стараешься не подать виду?»
***
Полина
Захожу в палату интенсивной терапии. Возле койки шефа стоит ординатор Парфёнов и рассматривает карту пациенту. Увидев меня, докладывает:
– Доктор Жильцов сказал, что чрезмерной кровопотери не было. Сказал назначить препарат от почечно-печёночной недостаточности и отправить на КТ.
– Результаты готовы?
– Да, уже должны быть готовы. Минутку. Вот, – Костя спешит к компьютеру, открывает нужный файл, приглашает посмотреть.
– Кровотечение есть, но для операции недостаточно, – комментирую увиденное. – Переведите его обратно в палату, будем наблюдать.
– Хорошо. Да, слышал, доктор Жильцов вас спас? Это правда?
– Кто так сказал?
– Да он сам. Соврал? Я видел, как вы дрались в неотложке. 16 бандитов раскидали, – ординатор принимает «боевую» (так ему, по крайней мере, кажется) стойку, воображая себя бойцом смешанным единоборств. Выглядит довольно забавно.
– А как там твой доклад для конференции? – прерываю его «выступление».
Лицо Парфёнова становится озабоченным, он опускает руки.
– Пока ещё не собрал все нужные данные, – отвечает.
– Данные – краеугольный камень твоей работы. Не хочешь ли поработать усерднее? Успеешь к концу года написать?
Мордашка Парфёнова становится озабоченно-печальной.
– Извините, – говорит он.
– Тебе не хватает времени, потому что ты вечно отвлекаешься. На твоём месте я бы сфокусировалась на случаях из практики, – говорю ему строгим тоном и выхожу из палаты.
– Вот же ведьма! Набросилась на меня, – слышу глухое роптание за спиной. Но делаю вид, что не услышала. Пусть себе бухтит, лодырь.
***
Дмитрий
Иду по коридору, уставший настолько, словно участвовал в строительстве пирамиды Хеопса в качестве простого рабочего, вынужденного под плетью надсмотрщика и на страшной жаре таскать огромные камни. Эта схватка с чужаком далась мне с трудом. Я же не каратист какой-нибудь, а доктор. Это вон Полина знает всякие приёмчики.
Правда, в этом случае она ими воспользоваться почему-то не успела. Попала в заложницы. Если бы не моё своевременное появление там, кто знает, чем бы всё закончилось? Мне теперь кажется, что Озерова жизнью обязана известно кому. Выруливаю на лестницу, и… сталкиваюсь с ней лицом к лицу. Полина спускается.
– Доктор Жильцов! – говорит с улыбочкой.
Резко разворачиваюсь на 180 градусов и шагаю в обратном направлении. Вот же блин! Только этого мне не хватало! Я всего пять минут назад рассказал ординатору Парфёнову, как спас ей жизнь. Ну да, приукрасил немного. Почему нет? Ведь хотел, как лучше. Честно же схватил того типа за ногу, и он рухнул.
– Доктор Жильцов, подождите! – слышу за спиной. Ускоряю шаг. Почти бегу, а она не отстаёт! Вот же упрямая! Перехожу на бег трусцой, но… Полина оказывается впереди, перекрывает путь.
– Ай! – вскрикиваю от неожиданности. Напугала своей резвостью! Чуть не сбил. Останавливаюсь, переводя дыхание.
– Так зачем вы меня тогда искали? – спрашивает Полина, делая вид, что никакой погони не было.
– А это... уже не нужно.
– Спасибо, – говорит она, кажется, искренне.
– Вы надо мной смеётесь? – спрашиваю.
– С чего бы мне смеяться? – удивляется она.
– Ну, я вёл себя так неумело. Я должен был выбить у него нож, и я… должен был блокировать удар. Мне неловко.
Выговорившись, прохожу мимо Полины. Чёрт! Правда стало неудобно. Ужасно просто. Она догоняет.
– Доктор Жильцов! – и вдруг делает движения, которые заставляют меня выставить руки перед собой в страхе, что вот-вот ударят. Локоть Полины замирает в считанных сантиметрах от его лица. Замираю с вытаращенными глазами. Что это с ней?!
– Это двойка и удар локтем с разворота. А это… – она вдруг вскидывает ногу, и носок её туфли шевелит волосы на моей голове, не дотрагиваясь до них. – Хай-кик. Это приёмы из боевых искусств. Я профессиональный боец. Испугались?
Смотрю несколько секунд, прочищаю горло. Опускаю руки.
– Вы что, так меня утешаете? Раз вы профессионально дерётесь, мне не стоит расстраиваться, что мне надрали зад?
– Да, ваша сообразительность не уступает интеллекту. И ещё. Это утешение – моя благодарность за то, что вы сделали. Спасибо, если бы не вы…
– Хватит! Достаточно! – выставляю ладони перед собой. – Вы меня смущаете.
Полина широко улыбается.
– Тогда всего доброго. Мне нужно дождаться, когда босс очнётся. И ещё у меня дежурство.
Она спешит, откуда пришла. Я смотрю ей в след. Невероятная девушка!