— Смотри, у него мордочка какая-то... — сын долго подбирал определение и выдал: — безвинная очень!
В тот день я пришёл с работы пораньше, пришел не один, а с Муркой — кошечкой красивого серого цвета с выразительными зелёными глазами, длинными вибриссами, как ресницами, и обладающей необыкновенной кошачьей грацией.
Как говорится — попал под раздачу. Раздавала котят знакомая, а я давно обещал сыну-третьеклашке принести котенка.
В этот же день, чуть пораньше, сын также принес кошачьего детеныша, но другой масти.
Зайдя в нашу двухкомнатную квартирку с живым подарком, я увидел на полу это рыжее чудо — одно ухо выше другого, крупная голова чуть набок. Смотрит на меня «безвинным» взглядом (точнее не скажешь).
— Кажется, у вас — двойня!
На двойню я как-то не рассчитывал.
Переглянулись с сыном. Предстоял тяжёлый выбор: кого оставить — пепельную Мурку, или этого рыжего несмышленыша?
Но выбирать не пришлось.
Красавица Мурка частенько любила сидеть на столбике забора вдоль стены дома со стороны улицы, показывая всем проходящим свою красоту. Я думаю, кто-то оценил её и прихватил с собой в свой дом.
Мурку было жалко, но мы не успели привязаться к ней, поэтому горевали недолго. Остался солнечный котенок, как посланник с нашей звезды.
Питался он отнюдь не солнечной энергией. Съедая по пол-минтая, он быстро рос.
В квартире ему стало тесно, он все больше времени проводил на улице. Садился у двери, ждал, когда выпустят, потом так же возвращался.
Подобно кусочку солнца, верхушкой, завихрением его протуберанца оказавшемуся на темнеющей земле, он освещал жизненное пространство вокруг себя, где бы он ни находился.
Его огненная шерстка была видна издалека, когда он возвращался домой со своей кошачьей прогулки, когда сидел в увитой виноградом беседке в нашем дворе, или, спрыгнув со скамейки в той же беседке, трусил своей неторопливой походочкой навстречу идущему домой человеку.
Он всегда здоровался с достоинством, не повышая голоса, старательно и чисто выговаривая приветствие на своем кошачьем языке.
Его розовый ротик с шершавым язычком грамотно обозначал каждую буковку в слове: «Мяу».
Рыжик — так записали бы его в домовой книге в нашем восьмиквартирном двухэтажном доме в поселке городского типа.
Он также отзывался на Баджо и общепринятое Кис-кис. Несмотря на происхождение из сельской глубинки, он рос интеллигентным котом. Видимо, по-кошачьи он получил неплохое образование. Где и как он выучился, посещал ли он какую-то спецшколу или программа была заложена свыше в его рыжей массивной черепушке между округлыми ушами, никто точно не знал.
Округлость ушей он приобрел после того, как отморозил себе их остроконечные кончики в ясную Крещенскую ночь, когда на поселок опустились 30-градусные морозы.
Утром он пришел с двумя пельменями вместо ушей, виновато мяукнул, когда его впустили в квартиру, зашёл на чистейших, розовых от свежего снега подушечках, запрыгнул на любимое кресло и просидел на нем три дня. В течении этого времени он спускался только в туалет и к своей миске. Кончики его ушей на четвертые сутки двумя сухими листочками опали с его головы, лишив всякой остроконечности округлые черты его плюшевой рыжей физиономии.
Плавные черты его мордочки соответствовали его покладистому миролюбивому характеру. Он любил играть с фантиком на ниточке, греть чьи-то колени, давал чесать себя за ушами. Дети частенько часами возились с ним.
Казалось, Рыжик станет любимцем дома.
Но в доме жил другой кот. Назовем его — Просто рыжий кот.
Просто рыжий кот тоже был рыжий. Но шерсть его отдавала тусклостью и как-то не тянула на солнечность. Глядел он зло и колко, усы жёстко торчали из неулыбчивых щек. Здоровался он неразборчиво шипящим звуком.
Завидя его, Рыжик мяукал первый, но в ответ часто получал оплеуху худощавой когтистой лапой. Пока Рыжик был маленький, тумаки и тычки были обидными, но не опасными. Но, когда Рыжик стал взрослеть, то познал настоящую остроту клыков и когтей злого соседа на своей золотистой шерстке.
Как-то по весне Просто рыжий кот подошёл к Рыжику, сидевшему в беседке.
Подошёл, прижав уши, кося взглядом в сторону, наклонив голову и нервно крутя кончиком хвоста. В приоткрытой пасти клокотало вначале еле слышное, но вскоре ставшее напоминать вой сирены: «М...м-я-я-я -у-у-у-у!!!»
Что означало — Попался, сейчас я буду тебя бить и кусать!
— За что? — Рыжик хотел мяукнуть, но не успел. Солнечная яркая шерсть подвижным облаком повисла в воздухе. В центре облака мяучил солнечный котик, отбивающийся от жестокого врага.
Но Рыжик обрастал мускулами, и все чаще к клочкам оранжевой шерсти прибавлялись клочки тусклой жёлтой шерсти. Просто рыжий кот чувствовал, что его поражение не за горами. В его голове зрел коварный план.
Просто рыжий кот действовал как опытный политик.
Он начал с общественного мнения. Способ настроить общественность против набирающего вес политического соперника был найден.
В один обычный день жильцы не смогли зайти в подъезд своего дома, хотя дверь не была закрыта. Каждый, заходящий в подъезд, через несколько секунд выбегал назад, жадно хватая ртом воздух. Жильцы, постепенно возвращающиеся домой, столпились у входной двери: откуда такая омерзительная вонь?
Дело в том, что Просто рыжий кот пометил каждую входную дверь и коврики перед дверью своей чудно пахнущей мочой. Он специально не мочился сутки. После чего концентрированным гипернасыщенным раствором залил в подъезде всё, что мог. Дом буквально пропитался кошачьей мочой.
Расчет был верен. Когда во дворе жил один он, никто в подъезде не мочился! Появился Рыжик и вот результат.
Над солнечным котом нависла смертельная угроза. Кто-то из соседей вспомнил про крысиный яд: мол, хорошо помогает от вредных грызунов и не только. Кто-то предложил экстрадировать Рыжика из двора. Кошачий конфликт угрожал перерасти в человеческий.
Хорошо, хоть в этот момент Рыжика ни в беседке, ни в сарайчике, с прорезанным окошечком, нигде не было.
Я стоял рядом с соседями, перебирая варианты спасения члена семьи, и не находил их. Я чувствовал, что мне мешает собраться с мыслями холодный взгляд, немного косящий и оттого злобный, из глубины двора, где складывался в кучу очень нужный хлам. Взгляд жёлтых глаз хищника, сопровождаемый оскалом улыбки из-под жёстких белых усов.
Набравшись воздуха, и задержав дыхание, прыгая через две ступени, попадаю ключом в замочную скважину. Была надежда, что Рыжик дома.
Ору в пустоту квартиры — Кис-с-с!
Никого. Только замечаю, как тянется липкое дерьмо на подошве туфли — негодяй мстительно нагадил в коврик у двери.
Мысль материальна. Коты пропали. На третий день хозяин примыкающего к нашему двору частного дома принес что-то, завернутое в холщовый мешок.
Был выходной. Во дворе крутился в бытовых заботах дворовый контингент. Хозяин частного дома положил ношу на землю, развернул.
У меня ёкнуло что-то между сердцем и желудком — кусок рыжего бока, неподвижного, неживого — торчал из мешка.
— Кажется, ваш? — сосед освободил мешок.
Безжизненное тело Просто рыжего кота лежало на земле.
Рыжик пришёл на следующий день.
Он проживет с нами ещё тринадцать долгих лет. Сохранился набросок простым карандашом на клочке бумаги. Ничего особенного — черно-белый эскиз. Но, как только на него падает луч солнца, рисунок меняется.
Рыжая мордочка смотрит на меня невинным взглядом и спрашивает: «Как вы там, без меня?»
---
Автор: Александр Ярлыков