Слово "хорошая" в заголовке надо бы взять в кавычки, но Дзен вроде бы такое пессимизирует.
Недавно состоялся интересный разговор с руководством одной частной школы. От завуча я услышала такие размышления в ответ на мой вопрос: «Про что ваша школа? Для каких семей?»
«Нам пришлось ответить на запрос рынка, то есть родителей. Изначально мы себя позиционировали как школа, которая развивает в ребёнке его агентскую позицию, его субъектность. А для этого важно развивать самостоятельность, как навык: давать свободу выбора, учить принимать решение, формировать собственное мнение, нести ответственность за свой выбор и решение, сталкиваться с последствиями, набивать собственные шишки, рефлексировать. Только тогда ребёнок вырастет в ответственного взрослого, в автора собственной жизни. Но очень быстро мы столкнулись с тем, что родительскому сообществу это совсем не нужно, ну или нужно такому малому количеству семей, что наша финансовая модель на это не рассчитана. Родителям нужна нянька на целый день, лишь бы ребёнок не ошибся, лишь бы у него не было никакого сложного опыта, лишь бы было легко».
Я, кстати, через это тоже проходила, когда мы открывали «ИнноПарк» более 10 лет назад. Расскажу про свой опыт. Но сначала предыстория. Несмотря на то, что самый первый интерактивный музей науки был создан в России Яковом Перельманом, этот первый просуществовал недолго. По Перельману и всем его педагогическим идеям (как слишком свободным) прошлись катком репрессии, музей был закрыт. Зато через несколько десятилетий по опыту Перельмана открылся подобный в Америке («Эксплораториум» в Сан-Франциско открывался при участии Опенгеймера), а дальше интерактивные (hands-on) музеи науки уже быстрым темпом открывались по всем США, потом в Европе, в Азии. Обратно в Россию идею возвращали как раз мы в конце нулевых (мы – это создатели первых детских интерактивных музеев науки, на начало десятых нас, таких музеев насчитывалось несколько штук по всей стране, и мы все бегали бесконечно по крупным корпорациям и по чиновничьим кабинетам, убеждая влиятельных людей такие музеи открывать, потому что в мире они нигде не живут исключительно за счёт входных билетов, не та фин модель). Так вот, мысль моя в том, что хотя самый первый музей ровно в России и появился, через 100 лет эту идею приходилось буквально внедрять как некую инновацию и к ней относились, как к пришедшей с Запада. Сейчас удивитесь, но, когда я бегала выступать по всевозможным правительственным сборищам в начале десятых, чиновники из Министерства культуры и Министерства образования крутили у виска: «Что значит, музей, в котором можно трогать? Это кощунство!» Сегодня по прошествии декады эта идея никого не удивляет. Но это лишь предыстория.
А теперь сам рассказ про мой опыт, как я тоже подстроилась под родителей. Полностью все ценности интерактивных музеев нам в России внедрить не удалось (а если точнее, с учётом Перельмана не внедрить, а вернуть). Приведу пример. В концепции правильных интерактивных детских музеев в музее не должно быть как таковых экскурсоводов. Есть так называемые фасилитаторы познания, интерпретаторы, в общем, в зале всегда есть люди, готовые помочь, простимулировать процесс познания, ответить на вопросы. Но это не экскурсия как таковая, у которой есть план и чёткие блоки знаний, которые надо вложить детям в головы. Экскурсию можно заказать, как отдельную услугу, но даже в ней ребёнка скорее будут подводить к тому, чтобы он приобрёл некое знание. Не будут на него это знание вываливать, разжёвывать, вкладывать в рот. Вся суть именно в свободе познания. Ребёнок должен экспериментировать, строить гипотезы, в том числе ошибочные, проверять их, а взрослый лишь направлять. И вот наш «ИнноПарк» открылся в начале 10-х. Тогда же в Москве открылся «Экспериментаниум», а чуть раньше в Петербурге «Лабиринтум». Оба эти музея сразу ввели экскурсовода, прямо в таком традиционном понимании – того, кто берёт за руку и ведёт по музею, рассказывает про каждый экспонат, куда нажимать, что с ним делать, что он демонстрирует. Я на всё это посмотрела и сказала: «Да ни за что! Это же полностью ломает саму суть интерактивного детского музея. Так никто в мире не делает, Перельман так не делал!» Угу. Мы так просуществовали недолго. Уже через месяц у нас были экскурсоводы. Почему? Потому что посыпалась волна негативных отзывов от родителей. «Никто ничего не объясняет!» «Ужас, ребёнок должен всё делать сам!» «А если он ошибётся?» Я пыталась включить все свои навыки евангелиста, начала было об этом писать статьи, выступать на конференциях, рассказывать о концепции свободного познания приходящим к нам взрослым. Но тогда я так и не смогла пробить эту стену. «Нет, ребёнок не сможет сам ничего!», слышала я в ответ от родителей. И даже сейчас по прошествии более чем 10 лет мы полностью не отказались от экскурсоводов.
Родители не готовы к тому, чтобы ребёнок познавал жизнь сам, чтобы совершал свои ошибки и копил свой опыт. Далеко не в первый раз я слышу подобный отзыв от педагогического сообщества. И часто с комментарием, что это некая новая реальность. А я не думаю, что она такая уж новая.
В моём детстве я довольно отчётливо помню (и в детстве моих родителей и бабушек по их воспоминаниям было также), взрослым не нравились неудобные дети, те, что задают вопросы про смыслы, те, что сомневаются во взрослых авторитетах, имеют своё мнение. Я уже писала об этом не раз, у моих одноклассников всегда вызывало изумление то, как родители со мной разговаривали (некоторые завидовали, что вообще в принципе со мной разговаривали, а не только «есть будешь?» и «оценки какие?»), у меня спрашивали мнение, отвечали на любые мои вопросы, со мной советовались по моментам, касающимся всей семьи в целом (например, что делаем в выходные), и уж совсем мне сложно было представить, чтобы за меня решали, куда я буду поступать, какими дополнительными занятиями заниматься или с кем дружить. Воспитательные подходы моих родителей среди моих одноклассников и дворовых друзей считались чем-то нетипичным, дети говорили мне, что мне повезло, многочисленные родственники и другие взрослые говорили моим родителям, что в итоге они будут кусать локти. А родители не делали ничего сложного и особенного, вот ровно то, что описано в цитате завуча в начале статьи про развитие самостоятельности как навыка.
Сейчас по моим наблюдениям массово неудобные дети пока так и не в тренде. Да, небольшие подвижки есть, но в промышленных масштабах принятие неудобных детей не случилось. Об этом тоже довольно часто говорят руководители и учителя школ, нацеленных на развитие самостоятельно мыслящих, критически мыслящих, думающих детей. Вот, к примеру, именно об этом говорит мне в интервью директор известной на всю Россию 91-й школы, альма-матер системы Занкова и Давыдова. Так вот, я вижу, что неудобные (переформулируем: думающие, задающие вопросы дети) пока так и не в тренде, но при этом добавилось вот это наблюдение о возросшей родительской тревоге, когда семьям требуется нянька для ребёнка. Но я не уверена, что это какая-то совсем уж новая детско-родительская этика.
Мне кажется (я могу быть неправа, я не смогу это никак доказательно проиллюстрировать цифрами или исследованиями, это лишь мои размышления, с которыми кто-то не согласится), что из нового добавилась только тревога за безопасность детей. По многим причинам.
Сократилась рождаемость в целом, само государство обеспокоено этой темой, и приоритет сохранения каждого ребёнка очевидно пропитывает сейчас всё, от нарративов до регуляторики (про это пишутся книги, снимаются фильмы, законодательно это проявляется во многих решениях, от проектов законов по запрету абортов до регламентов у скорой помощи незамедлительно выезжать к младенцам и детям, но совсем не так спешить к старикам). Для нас сегодня действительно каждый ребёнок стал более ценен, чем ещё лет 50 назад.
Цифровизация и изменённая журналистская этика повлияли на информационный фон, мы стали быстрее и больше узнавать о случаях покушения на детскую безопасность, ведь маньяки и ДТП были и раньше, только узнавали мы позже, не всё и не в ярких красках с фото и видео.
Более агрессивно стал вести себя маркетинг, который манипулирует самым святым. Игра на болевой точке «ты плохой родитель» действует безотказно для стимулирования взрослых людей к самым разным покупкам, в итоге про то, что мы плохие родители мы слышим теперь из каждого утюга.
Можно перечислять и разные другие причины, но в целом, надо признать, родитель стал более тревожен. Опасности для ребёнка он видит везде. Но это новшество всего лишь, на мой взгляд, легло на ранее имевшуюся благодатную почву неприятия неудобных (думающих) детей. Ребёнок, которому не стоило иметь своего мнения, своего выбора, своего голоса мог раньше хотя бы набивать собственные шишки просто потому, что гораздо больше был предоставлен сам себе. В нашем детстве была дворовая культура, мы лазили по стройкам, по деревьям в лесу, играли в казаки-разбойники на соседних улицах. Сейчас это осталось доступно гораздо меньшей прослойке не урбанизированных детей. Дети взаперти, в уроках, кружках и гаджетах. В итоге получается, что раньше свою самостоятельность можно было развивать в эти часы свободной игры и неконтролируемой жизни, и это компенсировало родительские воспитательные ошибки в стиле «не твоё дело», «много будешь знать, скоро состаришься», «не суй свой нос», «умный слишком», развитие более-менее самостоятельных личностей хоть как-то было сбалансировано. Теперь же компенсировать стало нечем. В новых реалиях, когда ребёнок лишён целого пласта свободной жизни, взрослому нужно применять специальные педагогические приёмы, чтобы эту самую самостоятельность и агентскую позицию сформировать. И вот мы приходим к тому, что теперь надо прицельно, как сказала завуч, «давать свободу выбора, учить принимать решение, формировать собственное мнение, нести ответственность за свой выбор и решение, сталкиваться с последствиями, набивать собственные шишки, рефлексировать». А многие ли взрослые умеют так воспитывать? Это уже никак не сочетается с «не суй свой нос», «мал ещё» и «ты берега попутал, такие вопросы мне задавать?» По наблюдениям вижу, что в этой части мы, взрослые, до сих пор не сильно продвинулись. Вот и получается, что растут инфантилы (часто их ещё называют, дети-снежинки), а родители ждут от «хороших» школ функцию няньки. «Хороших» в кавычках, потому что понятно, что действительно хорошая школа нянькой не будет, она будет учить думать, рефлексировать.
При этом в головах многих взрослых по причинам возросшего количества детей-снежинок полный салат. Часто слышу такое: «Вот в наше время за такое давно бы выпороли, и ребёнок неделю не мог бы сидеть!». Как будто бы есть только две крайности: детей можно либо бить, и тогда у них будут хоть какие-то рамки и хоть какой-то шанс вырасти людьми, либо попустительские дать им полную анархичную свободу и потерять для общества. То есть, взрослые напрямую связывают появление инфантилов с тем, что теперь насилие над детьми вне закона. А дело в не в этом. Дело в том, что раз мы взрослые, больше не можем выпускать детей на улицу, не можем дать им среду, где они не смотря на все наши родительские ошибки, смогут учиться реальной жизни, нам придётся освоить в какой-то степени профессию педагога, научиться развивать самостоятельность и субъектность как навык. А это целая наука и она осуществляется не ремнём.
PS Да, для тех, кто меня давно читает, я совершенно не про то, что детей можно оставить в школе в травле, в настоящей травме. Нет. Мы не про этот, совершенно не нужный для психики дискомфорт. Мы про то, что иногда для получения знаний нужно испачкаться, намокнуть, залезть в сугроб, написать с кучей ошибок, потом их разобрать, выдвинуть неверную гипотезу, расстроиться из-за этого, выдвинуть новую и тд. И отметка ниже «5» (при условии, что дети понимают критерии, а учитель умеет дать качественную обратную связь) - это не ужас и травма. Это всего лишь показатель того, что «я еще не…»
Неравнодушных педагогов и осознанных родителей я приглашаю в Телеграмм-канал «Учимся учить иначе» и в привязанную к каналу Группу.
Книгу «Травля: со взрослыми согласовано» можно заказать тут.