Первая часть беседы с молодой московской учительницей Машей тут, вторая, здесь. Сегодня публикуем продолжение.
А: Маша, здравствуй! В прошлый раз мы обсудили взаимоотношения с родителями. Расскажи теперь про иностранцев, про мигрантов. Это сейчас очень актуально.
М: Хорошо.
Сухие цифры: в том классе у меня было пятьдесят на пятьдесят. Даже с небольшим преобладанием мигрантов. И в этом классе пятьдесят на пятьдесят. И если в первом моем классе в этом плане с родителями вообще не было проблем, то в нынешнем всё иначе.
За полгода у нас не было ни одного конфликта. Родители-иностранцы часто идут мне навстречу. Например, когда они узнали, что у детей нет инвентаря для занятий физкультурой, они своими силами помогли его собрать.
А: А где хранится этот инвентарь?
М: Всё хранится в классе.
А: Маша, извини, но пока мы не подошли к мигрантам, опиши, пожалуйста, как в школе обстоят дела с продленкой?
М: В продленку берут детей только из первого-второго класса. Иногда, если остаются места, берут и из третьего-четвертого. Из каждого класса в продленку могут ходить только по два человека из каждого класса. Со всей школы продленку посещают чуть меньше сорока учащихся.
А: А подробнее?
М: Каждый кабинет в школе работает в две смены и поэтому единственный свободный вечером кабинет – мой. Так и получается, что набрать могут столько детей, сколько есть посадочных мест в моём кабинете.
А: А продленка бесплатная?
М: Да, полностью бесплатная.
А: Получается, бесплатная продленка есть, но не хватает мест?
М: Именно так, желающих заниматься в продлёнке очень много. Когда происходит набор в продленку, мне предлагают выбрать два человека из класса, в то время как желающих заниматься около десяти. Приходится тщательно взвешивать все за и против, чтобы в продленку могли попасть дети с самой сложной ситуацией в семье. Есть дети из многодетных семей, есть дети, у которых кто-то в семье тяжело болен, есть дети, которых родители чисто физически не могут забрать из школы до вечера. Приоритет отдается в первую очередь таким детям.
А: Хорошо, с продленкой разобрались, предлагаю вернуться к теме мигрантов.
М: Как я и говорила, родители детей-иностранцев с большим энтузиазмом откликаются на просьбы. Сравнивая мой опыт в этом вопросе с опытом других педагогов, могу сказать, что мне повезло с контингентом родителей. Большинство из родителей-мигрантов работают на хороших должностях, имеют хорошее образование. Но стоит отметить, это относится только к мужчинам.
А: Это весьма привычная ситуация.
М: Могу также отметить, что мигранты теперь едут огромными семьями. Раньше они привозили в страну только маленьких детей. Сейчас же они переезжают полностью. Например, с одной из моих первоклассниц, переехала её сестра, изучавшая вплоть до десятого класса только родной язык, и брат. У детей иностранцев возникают проблемы с чтением. На удивление, в моём классе есть только три человека, которые никак не могут научиться читать. Я понимаю, что я бессильна в этой ситуации, потому что у меня нет образования преподавателя русского языка как иностранного. По нашей азбуке иностранцы учиться не могут – их язык имеет совершенно другие особенности. Чтобы ученик начинал понимать русский язык, необходимо чтобы родители работали с ним дома, объясняя ему на родном языке различные тонкости. Я открыто сказала родителям, что этим должны заниматься они. Я не могу этого делать – попросту не хватает времени. Повторюсь, мне очень повезло с контингентом родителей. Зачастую родители-мигранты работают в сфере облуживания, имеют низкий уровень образования. В таких классах учителю очень трудно собрать с родителей деньги на какие-то базовые потребности вроде тетрадей. Это подрывает работоспособность всего класса.
А: А как происходит общение с детьми, которые плохо понимают русскую речь?
М: Благодаря тому, что их окружает социум, где всё общение происходит на русском, они приспосабливаются, постепенно овладевают речью. В нашей школе запрещено говорить на любом языке кроме русского. В противном случае ученику делают замечание. Это очень строгое правило: даже на переменах дети должны общаться только на русском языке.
А: Это очень здоровая политика, для таких детей действительно важно погружение в языковую среду. Но как это реализовано в школе?
М: Как только я пришла в коллектив, мне сразу сказали, что данное правило – инициатива директора. В этом смысле я не до конца понимаю директора: если приходится вводить такие жесткие правила, не легче ли не набирать в школу таких учеников?
А: Директор не может их не брать.
М: Тут есть и другая причина не набирать учеников – школа испытывает невероятное переполнение. Доходит до переделывания коридоров в учебные кабинеты, выстраивание перегородок в классах с целью увеличить количество учебных помещений (об этом рассказывала учитель из Москвы Ксения Гоженко – комментарий редакции). Особенно отчетливо эта проблема проявляется к пятому уроку. Первая смена уходит из школы, вторая приходит, места очень мало.
А: Наверняка ещё и турникеты на входе стоят. Не дай бог какое ЧП – давки будет не избежать.
М: Да, тут и говорить не о чем. Не понимаю как при этом может идти речь о какой-либо отработке плана эвакуации.
А: А что же, все-таки, с директорской инициативой?
М: Я считаю, что она [директор] имеет право обратиться в вышестоящие органы и заявить, что школа набрала предельное количество учащихся. Это достаточно обосновать нехваткой рабочих мест для детей. Недавно ко мне в класс пришла новая девочка, кажется из Таджикистана. Пришлось приносить в кабинет новые парты.
А: Уж скорее не новые, а старые.
М: Да, правильнее здесь будет сказать не «новые», а «дополнительные». Я примерно представляю себе как должен выглядеть класс по санитарным нормам. Ну уж как минимум стулья должны соответствовать партам. Никакие нормы, конечно же не соблюдаются. Директор на переполнение школы никак не реагирует. Возможно, ей просто «намекнули», что брать детей нужно до последнего. Ну, а запрет на использование иностранного языка в школе – это решение именно директора, а не что-то спущенное сверху.
А: Это, конечно, к чести директора.
М: Я её за это очень уважаю.
А: Маша, а что ты планируешь делать с детьми, которые отстают в изучении русского языка?
М: Я не из тех учителей что говорят: «мне заплатили за 30 часов и больше я работать не собираюсь». Я бы с радостью занималась проработкой этих проблем, но у меня нет возможности. Как только кончаются уроки, мне нужно сразу же ехать в университет. Я открыто говорю об этом с родителями.
Кроме того, я внимательно наблюдаю за ситуацией в классе. Некоторые дети, для которых родной язык – русский, очень остро реагируют на неграмотную речь иностранцев. К примеру, есть один мальчик, который негативно отвечает на обращения к себе в неправильном роде: «Поняла? «Сделала?». Изначально я делала этому ребёнку замечания, мол не стоит столь резко относится к этим ошибкам. Я поправляла мальчика, говорившего с ошибками, но это ни к чему не приводило – он продолжал раз за разом употреблять глаголы в неправильном роде. Так продолжалось до тех пор, пока я не решила однажды не делать русскоговорящему ребёнку замечание.
После того как он несколько раз поправил мальчика-иностранца, последний начал задумываться над выбором правильного рода перед тем, как произносить слово. В университете нас учили тому, что дети мигранты всегда становятся изгоями в классе и поэтому я прежде предостерегала русского ребёнка от лишних замечаний в сторону иностранца. Но практика показала, что к эффективному результату приводят обратные действия.
А: Думаю, ты смело можешь разрешать ребятам поправлять друг друга. Это становится неким режимом саморегуляции в классе.
М: Я решила так же, хотя поначалу думала, что это не принесёт плодов...
Сейчас я вижу, что дети, плохо справлявшиеся даже с чтением, уже понемногу учатся составлять слоги, слова. Тем не менее, вопрос об отставании этих детей от класса меня долгое время беспокоил. Я решила поинтересоваться у своей коллеги, другого учителя из моей же школы, что будет с учеником, если он так и не освоит чтение и базовую арифметику к концу первого класса. Ведь если перевести такого ребенка во второй класс, для него это будет большим стрессом. Можно ли оставить этого ученика на второй год?
Коллега ответила, что такое невозможно, разве что в исключительных случаях, когда в класс попал ребёнок с трудностями в развитии, да и то, оставить на второй год ученика можно только начиная со второго класса. Сейчас я стараюсь сделать так, чтобы дети избавились от трудностей с чтением. В этом есть определенный прогресс. В моем классе есть девочка, которая не умеет читать, но практически на уровне носителя языка говорит на русском.
А: Вероятно, это некоторая языковая склонность. Девочка наверняка слушала много чистой речи и усваивала это.
М: Мама девочки плохо говорит на русском, а отец говорит безупречно. Я даже несколько растерялась, когда узнала о таком противоречии. Эти люди ведь живут в одной семье, общаются друг с другом. Ну, а девочка очень сообразительная. Дети обычно приходят в школу умея складывать числа в пределах десяти. А она пришла в школу без навыков сложения, но быстро овладела умением складывать числа в пределах двадцати, когда я объяснила ей как это делается.
А: А как обстоит ситуация в других классах? Что делают другие учителя с этой проблемой?
М: Детей просто «дотаскивают» до средней школы и дальше передают в руки других преподавателей. На незнание закрывают глаза, ставят тройки. Когда в прошлом году я пришла в школу, мне попались второклассники с нулевыми знаниями. Когда пришла пора выставлять оценки, у детей даже близко не выходило троек. Мне просто сказали, что оценки ниже троек ставить нельзя.
А: Маша, расскажи про конфликты с детьми? Как ты контролируешь ситуацию в классе?
М: У меня есть некоторые трудности, которые я осознаю, но пока не знаю как преодолеть.
Продолжение следует...
Наш канал в Telegram.
Почта для вопросов, предложений и рекламы: komandasav@mail.ru
Поддержать Алексея Савватеева лично можно на Бусти.
Спасибо всем, кто уже поддерживает!!!