Окна были заколочены досками, и калитка заперта изнутри, а в палисаднике - бурьян еще с прошлого года. Забор потемнел от времени, крыша, местами с дырами, да и сам домик выглядел дряхлым, словно отслужил свой век и уже не надеялся, что вспомнят о нем.
Начало здесь:
Вот заскрипела калитка – это Степан помог открыть ее, и окна освободил от досок, продрав дорожку к ним, и выбросив бурьян за изгородь.
- Ну, вот, Люба, оставайтесь, хоть и света нет, отрезали… а завтра утречком навещу вас.
- Дядь Степан, спасибо, только я завтра сразу на работу, да и Люське в школу надо.
- Ну, тогда жди завтра вечером.
Уже по темноте Люба набрала воды, нашла тряпку под лавкой и стала протирать пыль в полупустых комнатах. Часть старой мебели вывезли родственники бывшей хозяйки, а сам домик так и не смогли продать.- Авось не выгонят, - подумала Люба, - да и родня живет в городе, пусть простят за вторжение.
Она с усилием протирала стол, пододвинув к нему скамейку, потому как стула было всего два. С таким же старанием помыла пол, смахнула пыль с окон, насколько было видно. Свечка, найденная в старом шкафу, как раз пригодилась.
- Миша, ты уже спать хочешь? – она заметила, что мальчик уже засыпает. – Ох, дети, будем сегодня без ужина, поздно уже, и магазин закрыт.
- Мам, там кровать, а на ней матрас, - сообщила Люся, - только чем застелить, не знаю.
- А я халатом своим застелю, а спать будем в одежде,- она присела на скамейку, - уж простите, дети, сегодня придется так.
Но вдруг послышались шаги и потом постучали в дверь.
- Кто там?
- Люба, открой, это я, Степан.
- Дядь Степан, ты же завтра обещал приехать.
Старик, кряхтя, прошел к столу и поставил сумку прямо на скамейку, а потом стал доставать еду. - Бабка моя, как узнала, что ты съехала от сестры, так погнала к тебе, говорит, вези, пусть детей покормит. – Он достал овощи и кастрюлю с пшенной кашей, а еще булку хлеба, чай, соль, спички, осторожно поставил на стол литровую банку домашней тушенки. – Это у нас еще с осени осталась тушенка, Нюра моя сама делала, в суп можно добавлять.
- Степан Сафронович, да мне стыдно, вы столько привезли!
- Вот ты лучше молчи, а то обижусь… стыдно ей… лучше ужинать садитесь, а я поеду, - он застегнул дождевик и надел фуражку. – Ну, закрывай за мной, до завтрева, как говорится. И кастрюльку с кашей не возвращай, пусть остается - Нюра так сказала. И полотенце тоже оставь. – Он вышел, а потом вернулся. – Тьфу ты, голова моя садовая, там же в телеге подушка да одеялко, совсем забыл, жди, принесу скоро.
Вместе с подушкой и одеялом была чистая простынь, наспех свернутая, видно жена Степана Сафроновича торопилась, когда укладывала. – Ну, вот теперича все, - сказал он и вышел.
Люба, ошеломленная, смотрела на стол, заполненный продуктами, подумала, что надо покормить детей, хотя самой есть не хотелось.
- Доча, садись, тут вот ложка, ешь кашу, кастрюльку освободим, а завтра суп сварю. Миша, сынок, иди сюда!
- Мам, а Мишка уже спит.
Люба подошла к кровати. Мальчишка уснул прямо в одежде, и уже посапывал. Она присела рядом, слезы текли по щекам, а она смотрела на сына, боясь разбудить.
- Люся, постели мою кофту на лавке, перенесу его, надо застелить, да подушку положить, что баба Нюра передала.
В детсаду, где Люба работала воспитателем, первой на глаза попалась Наташа, с которой они были дружны.
- Люб, ты вроде от сестры съехала?
- А как ты узнала? Я только вчера вечером переселилась.
- Да чего удивляться, утром бабу Нюру встретила. – Она с сочувствием посмотрела на Любу. – Слушай, я тут дома собрала посуду кое-какую, забери вечерком, как с работы пойдешь.
Люба вздохнула. – Заберу, Наташа, отказываться не стану, посуда и, правда, нужна.
- И вот еще возьми, - она достала из кармана сложенные купюры, - мы вчера еще денег собрали… это тебе… чтобы было с чем в магазин идти, детей кормить надо, а и сама вон исхудала…
- Да вы что, девчонки, я же зарплату получаю, ну стыдно, правда, вы же от себя отрываете, у всех ведь семьи…
- Наши семьи под крышей, в своих домах, а тебе, пока жилья нет, помощь нужна.
- Ну, спасибо, я уже поняла, что не пропадем.
Вечером совершенно не ожидала, что заедет к ней директор совхоза Павел Семенович Романенко. УАЗик остановился с шумом и мотор заглушили. Директор по-хозяйски взглянул на дом, сказал водителю, чтобы ждал и вошел во двор.
- Любовь Николавна, ты уже дома?
- Ой, Павел Семенович, не ожидала, проходите, у нас тут еще не прибрано толком… вы, наверное, насчет того, что я чужой дом заняла… так это временно.
- Да никто тебя не выгоняет, не обидятся хозяева, если поживешь здесь, да они и сами сюда глаз не кажут. Тут дело в другом: не безопасно ли вам тут жить? У сестры все-таки надежнее.
Люба смутилась, не зная, что ответить. – Съехали мы, уж извините, так получилось…
- Да не извиняйся, твое дело, раз так решила. Я вот о чем: электричества-то нет, а без электричества худо конечно. В общем, позову завтра энергетиков с района, пусть в срочном порядке подсоединяют. Ну, а потом зайди в сельсовет, там плитка тебя ждет, готовить-то надо на чем-то.
- Так у нас печка… правда, дымит немного, но все равно… а за плитку спасибо, тоже надо.
- Ну, вот и хорошо. В общем, отпросись завтра с обеда, приедут к тебе. – Он остановился в дверях, вспоминая, что еще хотел сказать. – Да, и самое главное: дом, что по улице Энтузиастов, в первую очередь достраивать будем, может, к зиме переберешься. Правда, из бетонных плит, не деревянный, так сказать, но зато три комнаты, все как положено.
- Павел Семенович, да вы представляете, что мне сейчас сказали!? – Казалось, Любе дыхания не хватает от радости, настолько была счастливая новость.
А на его усталом лице появилась улыбка. – Представляю, Люба, представляю.
__________
Как и обещал, директор, бригада приехала после обеда, автовышка остановилась рядом с домом.
- Иваныч, к этой завалюхе подводим? А зачем? Кто тут жить будет?- весело спросил молодой, губастый электрик.
- Сергунин, так здесь уже живут. И вообще, слишком много вопросов, наше дело – обеспечить электричеством.
Люба вышла на шум. Тот, которого называли Иванычем, на вид был лет сорока, а может и того меньше. Рабочая одежда, каска – а Люба почему-то сравнила его с космонавтом. Как будто отправили его сюда и сказали: на этой планете должна быть жизнь, а какой она будет, зависит от тебя, ты тут самый главный.
- Здравствуйте, спасибо, что приехали!
- Вот и хозяйка, - обрадовался он. – Смелая, однако, заселилась в такой домишко, при свечах, поди, живешь?
- Живем. С детьми я.
- Сергунин, поторапливайся, вышку будем поднимать.
Мужики работали слаженно, и Люба уже приготовила лампочки, чтобы ввернуть, и поставила плитку, чтобы подключить.
- Хозяйка, глянь сюда! – Позвали ее.
Тот самый, что похож на космонавта, стоял возле бани, которая от времени «согнулась» и смотрела единственным окошком в землю, словно опустив свой взгляд. – В баню проводим? – спросил он.
- Да какая баня? Там все разворочено, туда и заходить страшно.
Он рывком открыл дверь, заглянул в полумрак, увидел вывороченный котел, разобранную печь. – Да-аа, полная разруха. – Он посмотрел на Любу. – Мужские руки здесь нужны, чтобы восстановить.
- Нет мужских рук.
Он еще раз окинул ее взглядом, улыбнулся. – А чего так? Молода, хороша, только позови… могу помочь, - он подмигнул.
Любу, словно ледяной водой окатили, еще свежи в памяти приставания Василия, а тут этот «космонавт», о котором она сначала хорошо подумала, а теперь хотелось гнать его.
- Спасибо за работу, - сухо сказала она и пошла в дом.
- Эй, хозяйка, ты чего? Обиделась что ли? – Он пошел следом. – Ну, надо же какая обидчивая, слова не скажи…
- Вот и не говори! – Ответила Люба так же сухо.
- Тогда ладно, поехали мы.
Вскоре послышался гул автовышки, и медленно развернувшись, машина уехала. Люба позвала с улицы детей, включила плитку, включила свет в комнатке и улыбнулась – ощущение, будто ожило все, настолько стало светло. – Может зря обидела этого «космонавта», - подумала она, - не надо было так резко. Мужикам ведь что… шутку бросил и дальше пошел, слова иногда впереди мыслей бегут.
Поужинав и убрав посуду, постелила детям постель, и в это время стукнула калитка. Люба вспомнила, что не закрыла и вышла из дома, а ей навстречу Алевтина. Она не шла, она бежала.
- Где он? – крикнула она, не поздоровавшись.
- Кто «он»?
- Чего прикидываешься, сразу ведь поняла, про кого речь. Василий мой где?
- Дома у себя посмотри, - ответила Люба. Появление сестры не обрадовало, а наоборот, огорчило.
- А ты не дерзи, был бы дома, я бы к тебе не прибежала.
Люба усмехнулась. – Ну, тогда ищи, в сараюшке посмотри, или в подполье загляни, может там прячется.
- Любка, не доводи меня! Знаю же, рвется он к тебе…
- Ага, рвется, как Полкан на цепи, землю носом роет. А нет его здесь, и не было! Эх, ты, не веришь мне… ты же сестра моя родная…
- Да какая «родная»?! – В отчаянии крикнула Алевтина. – Родила и бросила тебя малолетняя, а родители забрали из роддома…
- Врешь! Врешь ведь, Алька, совсем свихнулась из-за своего Васи… придумала же все.
- Ничего не придумала! Бабки вокруг говорили, что мамка мальчика родит. Она и родила, да не выжил он, а в роддоме как раз отказница появилась, ну мои и забрали тебя. Так никто и не узнал, все думали, девочку родила. А я подросла, услышала, как мамка с папкой про тебя говорили, пришлось и мне рассказать. А потом мамка слово с меня взяла, что молчать буду… родной тебя всю жизнь считали…
- Не верю я тебе!
- Не верь… посмотри на себя и на меня хотя бы, разные мы, неужели не замечала…
- Уходи! – Люба взяла метлу и замахнулась, Алевтина отошла, и, оглядываясь, вышла за калитку.
А люба села на завалинку и расплакалась. Не верить Алевтине – резона не было. Было какое-то предчувствие, но не понимала, что это. А ведь они, и в самом деле, с Алей не похожи. Совсем не похожи. А тут еще такое признание. И как с этим жить? Дома нет, сестра к мужу приревновала, да еще оказалось, что вовсе не сестра.
Но Люба вспоминала, как любили ее родители, не было никакой разницы между ней и Алевтиной. Да и сама Алевтина опекала ее, пока замуж не вышла.
Не верилось Любе, хотелось ущипнуть себя, чтобы проснуться, чтобы все было, как раньше: она дома и дети рядом. - А может Алька из злости так сказала? – думала Люба. Хотя, куда уж злее… нет, похоже, так и есть, просто молчала, а тут не выдержала.
Проплакавшись, Люба вернулась в дом и легла рядом с детьми.
__________
Прошло три дня. Ни Алю, ни Василия она в эти дни не дела. Вечером в пятницу подъехали на великах дети Сажиных – Лёшка и Юрка. Сняв с багажника два небольших самосшитых мешка, позвали хозяйку.
- Теть Люба, выйдете!
- А вы откуда тут? чего надо? – спросила она, не ожидая увидеть племянников.
- Вот, тут картошка, возьмите.
Она подумала, что передал Василий, и это ее разозлило.- Не надо нам ничего, везите обратно!
- Возьмите… это мамка передала, - сказал старший парнишка, - а мы с Юркой сами для вас набрали, и мамка сказала отвезти вам.
- Есть у нас!
Мальчишки положили мешочки на скамейку, что у калитки. Юрка подкатил велик к ветхим воротам и оставил его там. – Это для Люськи, она любит на велике кататься, - сказал мальчишка, - а нам и одного хватит.
- Ну, еще не хватало, - возмутилась она, - обвинят потом, что сами забрали.
- Правда, берите, честное слово, это для Люськи.
Юрка сел на багажник, и братья уехали.
- Что же это такое? Дети-то причем?! Надо было хоть спасибо сказать, - подумала она, - да и на Альку не похоже, с чего это вдруг раздобрилась, три дня назад чужой меня назвала, а тут распорядилась картошку передать.
__________
О тайне, которую открыла Алевтина, Люба молчала. Да и с кем обсуждать – родни-то всего лишь Алевтина осталась, да и та теперь не общается.
Но прошло еще два дня, и Аля вновь пришла к Любе. Было это в субботний день, ближе к обеду. Погода стояла теплая, с утра выглянуло солнышко, и Люба подумала, что солнце, как будто душу согревает, и почему-то хотелось услышать что-то хорошее в тот день. Вот как в тот раз, когда директор совхоза приезжал и сказал про новый дом.
Дети играли напротив возле соседского дома, а Люба, приготовив обед на маленькой плитке, расставляла посуду. Добрые люди за эти дни много чего принесли ей: от ложек до постельного и одежды. Даже домик преобразился, и уже не казался таким сиротливым как раньше.
Алевтина вошла тихо. Люба услышала, только когда дверь открылась.
- Нет его здесь! – Резко сказала Люба. – В другом месте поищи.
- Здравствуй, - устало поздоровалась Аля. – А я и не ищу, дома он.
- А чего тогда пришла? Думаешь, картошку передала, так можно на чай теперь запросто зайти?
- А ты что же, как узнала, что не родная мне, так теперь и знаться не хочешь? Видно не зря мамка просила не говорить тебе. Я ведь ей слово дала, что молчать буду. Да и сроднились мы так, что я не замечала, родная ты или нет, по мне так всегда родной была.
- А что же ты тогда на меня накинулась? Дом жалко было?
Аля была подавлена, на ее еще молодом лице появились заметные следы усталости. Не спрашивая разрешения, присела на лавку, что у печки. Устало опустив руки на колени, сказала: - И дом тоже жалко. Хотя скорей, не сам дом, а воспоминания. Счастливыми мы были в нем, и родители у нас хорошие были… а я вот… не сдержала слово, выдала тебе тайну… маюсь теперь, ругаю себя, зачем сказала.
- Если бы ты не в ссоре сказала, может я и поняла бы, а ты так сказала, что я вообще лишняя была…
- Да не лишняя ты! Заешь же, как родители тебя любили… и я тоже… - Аля горестно посмотрела на сестру: - Устала я, Любка, сил больше нет… надоело его караулить. За все эти годы только и знаю приглядывать: куда пошел, откуда пришел, я как надзиратель над ним. А еще дом на мне: все подсказываю, что сделать, где подремонтировать, что купить, как деньги отложить, за детьми присмотреть, чем накормить. А если кто на него посмотрит – уже врага вижу. Он ведь давно на тебя поглядывал, да видно не решался… а тут пожар и ты у него под боком.
Хоть и пожар у тебя случился, а все равно - баба ты видная, да еще характером мягче, не то что я… и что я должна думать? – Аля тяжело вздохнула.- По-хорошему – так его надо было гнать, а тебя удержать. Он уж сколь лет как порывается уйти, а я все удерживаю, верю, что все наладится… да и дети к нему тянутся, как отец-то он хороший…
- Аля, все, переехали мы, проживем как-нибудь, к твоей семье я не касаюсь.
- Поди, родителей настоящих теперь искать будешь? – с тоской в голосе спросила Алевтина.
- А у меня есть настоящие, кто вырастил, тот и настоящий! Хоть ты и сказала, что не родная я, для меня все равно мамка с папкой родные.
-Так и для меня ты родная! – крикнула Алевтина. – Ох, зачем я сказала? Ни одна душа ведь не знала в селе.
- Да правильно, что сказала! Надо про себя хоть что-то знать. А та, что меня оставила, вообще мне неинтересна. Вон у меня их двое, так я над ними трясусь, как наши с тобой родители над нами тряслись.
- Люба, я никому про нас с тобой не говорила, только ты знаешь.
- Так и я никому не говорила.
Алевтина открыла сумку, которая была при ней и вытащила трехлитровую банку молока. – Свари ребятишкам кашу, или блины испеки.
- Откуда молоко? Не держишь ведь корову.
- У соседей купила.
- Деньги возьми.
- Не возьму. А еще сама дам денег.
- Вот этого не надо. Посмотри, нам всего нанесли, и деньги у меня есть. И дом к зиме сдадут, переедем.
- Я там собрала для тебя: и продукты, и постельное, и одежду – не побрезгуй, попрошу соседей, привезем. – Она заплакала. – Тут на днях, гляжу, Лешка с Юркой картошку набирают, спрашиваю: зачем? Молчат. Потом Лешка признался, что тебе хотят отнести картошку. Я так и села, ничего ведь не говорили, а все видят… дети умнее нас оказались… и добрее. Так что не чужая ты мне…
Она поднялась и подошла к двери. Остановилась и прежде чем выйти, сказала: - А Василий пусть уходит, не стану больше держать. Устала я, нет той Али, что прежде была. А ты прости, сестренка.
****
Весна плавно переходила на летние денечки, огороды покрылись пробившейся зеленью, дарили надежду на добрый урожай. Люба с детьми освоилась во временном жилище, и на душе уже не было так тягостно, как первые дни.
Часто приходили Лешка с Юркой, точнее сказать приезжали на велосипеде, привозили гостинцы от Алевтины. Лешка хвастался, что нынешним летом будет подрабатывать и накопит на мопед.
А в самом начале июня вновь приехал тот самый Иваныч – обрыв где-то был, надо проверить. - сказал он.
Люба обрадовалась, ведь в прошлый раз сухо с ним попрощалась, а ведь люди большое дело сделали.
- Даже не спросила, как вас зовут.
- Илья Иванович. Да просто Илья. – Он заглянул в огород, где Люба обработала небольшой участок земли под посадку и где уже зеленели грядки. - А поливать как?
- Лейкой.
- Это не дело, руки надорвешь. Надо насос поставить.
- Ой, это я не смогу.
- Я смогу.
- У меня и насоса нет. Завтра будет. – на его загорелом лице появилась улыбка. – Все наладится, - сказал он как-то обнадеживающе.- Не знал я тогда о твоей беде, пошутил невпопад. Прости. Я ведь тоже вдовец. Правда, квартира у меня есть в райцентре. Так я ее сыну оставляю, а сам к вам намереваюсь переехать, мне ведь эти места знакомы.
- Ой, как хорошо! У нас тут речка, лес, красота кругом. А когда переедете?
– Да этой осенью, можно сказать, немного осталось.
- А мне к зиме обещали квартиру дать, ну, которые на земле квартиры строят.
- Вот как переезжать, зови меня, так и скажи в сельсовете: вызывайте Иваныча, меня там знают.
Потянулись дни и недели. Работы и заботы у Любы было много, но теперь она не плакала, а порой улыбалась – просто так. Особенно, когда вспомнит неунывающего Иваныча, который обещал помочь. Как-то забежала в сельсовет – там ей помощь выписали – наткнулась на директора совхоза Романенко Павла Семеновича.
- Лобанова, молодец что зашла. У меня новость для тебя хорошая – не к зиме, а в начале осени, наверняка переедешь.
-Ой, спасибо!
- Это не мне спасибо, строителей благодари… а еще Громову спасибо скажи.
- А это кто такой?
- Это наш новый энергетик Илья Иванович Громов. Как узнал, что ты дома лишилась - свою очередь уступил. Он ведь к нам переезжает, для него, как для специалиста дом строится... так вот теперь тебе уступил. Он-то один, а у тебя семья.
Романенко торопился, и уже спустился с крыльца, но остановился. – Но он все равно переедет, следующий дом – будет его. Я с него слово взял, что переедет к нам.
Слов у Любы в этот момент не было. Это была оглушающая новость, всё смешалось в ее мыслях: слова Романенко, поступок Ильи Ивановича и будущий переезд.
_________
В доме Сажиных было тихо. Аля молча готовила, так же молча ставила на стол, переговариваясь иногда с детьми. Василий, заметив перемену в жене, тоже пытался обижаться. Обычно уходил за ворота, садился на скамейку и долго сидел, ни с кем не разговаривая. В такие моменты Але казалось, что уйдет от нее навсегда, и она первой шла к нему, пытаясь подстроиться под его настроение.
- Дети, позовите отца, - сказала она, когда накрыла на стол.
Старший сын, уже давно все понимал, посмотрел на мать и в глазах застыл вопрос.- А если не пойдет? Может, ты сходишь?
- А если не пойдет… ну значит не пойдет.
Минут через пять Василий пришел вместе с сыновьями.
Также тихо сели и тихо обедали. После того, как Аля переговорила с сестрой, с мужем она старалась не разговаривать. Не о чем было. За эти годы она все сказала ему.
Когда дети вышли, также спокойно стала убирать посуду и тихо сказала. – Вася, я тебя не держу. Если хочешь, уходи.
Первый раз так сказала, и Василий не ожидал услышать ее слова, сказанные вот так просто, обыденно, будто он на прогулку собрался.
- Как это понимать?
- Вот как сказала, так и понимай, не держу я тебя. И караулить тебя не стану. Если что, проживем. Мальчишки, считай выросли, помогут. Вон Люба одна живет, не пропала же, и я не пропаду.
- Ну, ты это… чего вдруг, - забеспокоился Василий, - чего так сразу, не ругаемся вроде.
Аля подошла ближе. – Вася, живи, детям ты нужен, а мне… время покажет. А если ты еще раз между мной и моей сестрой Любой встанешь, еще раз нас рассоришь – тогда я сама тебя выгоню.
___________
- Мам, тут ягода растет… поливать?
- Люська, ну ведь ягодку ты любишь? Конечно поливай.
- А дядя Илья целое ведро клубники привезти обещал, - хвастается Люся.
- Не забывай, что ее перебирать надо будет.
- А мы полведра съедим, легче будет перебирать.
Люба смеется. Вот хитруля… ладно, разберемся.
Солнышко то прикроется облаками, то снова прольется теплым светом, и Люба улыбается. И от того, что погода хорошая, и от того что Илья все чаще на ум приходит. И то, что дети рядом, а в доме есть, что поставить на стол, и то, что осенью переезжают и что Мишка пойдет в первый класс, и то, что так много хороших людей – все, это радовало. И не могло не радовать, ведь жизнь налаживается.
Автор: Татьяна Викторова
Дорогие читатели, если вы заметили, что исчезла подписка на мой канал "Ясный день", подпишитесь, пожалуйста, еще раз. Автоматические отписки случаются, поэтому смело подписывайтесь снова.