Он сидел на самом краю крыши. Отсюда весь город был виден как на ладони. Уже зажигались вечерние фонари, по проспектам ехали потоки машин — люди спешили с работы домой, к своим семьям. На горизонте солнце садилось за длинный мост и река казалась оттого огненной. На душе было так по.га.но, как никогда.
Весь мир был к нему вр.аж.дебным. Ему было шестнадцать, но его уже всё достало. Да кому он вообще нужен в этом мире? Родители вечно заняты на работе, старший брат женат, у него своя семья, а недавно родился сын. Теперь родители проводят все выходные с любимым внуком, а он как от.ре.пье, ненужная вещь, которая вроде и не используется больше и выбросить жалко — бродит сам по себе. Когда кто-то из них в последний раз спросил как его дела? Или предложил прогуляться вместе и поболтать по душам? Нет, они заняты либо внуком, либо заработком денег. Но надо признать, деньги и правда нужны, их квартира оформлена в ипотеку, и родителям еще четыре года нужно выплачивать ежемесячные взносы. Да и брата учили в институте. Да и одеваться и питаться надо на что-то. Всё понятно. Но неужели нельзя иногда побыть вместе, мы же люди, а не бездушные машины по зарабатыванию денег!
А его девушка? Тоже оказалась та ещё пре.да.тель.ница. Они встречались уже почти год. Она казалась ему такой скромницей, непохожей на других, без этих рисованных бровей-сосисок и утиных губ. Она читала книги, настоящие, бумажные! Она любила посидеть не в шумном кафе, а где-нибудь на набережной, у самой воды и разговаривать о далёких городах, о других планетах, о бездомной собаке, живущей у её подъезда, которую она кормит, а мама никак не разрешает ей взять бездомыша домой. В первый раз он поцеловал свою девушку как раз на той набережной. Они дружили так долго, а в итоге вчера он за.стук.ал, как она — эта скромница — целовалась во дворе школы с де.б.и.ль.ным Костиком из 11 «Д», он ку.р.ил и пил п.и.во по вечерам с такими же дружками. Ну да, он ху.ли.ган, мечта девчонок, они же любят вот таких, а что я? Ст.р.ём.ный не.у.дач.ник. Я даже спортом не могу заниматься из-за своего се.р.д.ца, куда уж там ку.р.ить или пить ал.ко.го.ль.
Как же всё достало… Сейчас я просто шагну вниз и всё закончится. Навсегда. К чему такая ту.п.ая жизнь? Никогда ничего не изменится. Из года в год одно и то же. Лишь смена декораций. Он поднялся на ноги и посмотрел вниз, двадцать четыре этажа. Ветер растрепал его волосы и надул на спине рубашку, пронёсся по крыше и поднял вихрь из каких-то обрывков бумаги, валявшихся здесь. Они прошелестели, пролетели мимо, затем скрутились подобно с.м.е.р.ч.у в некую спираль, и завертелись по кругу, а потом вдруг так же внезапно остановились и опустились, кружась, на крышу. А на том месте возникла белая фигура, похожая по форме на свечу. Фигура подняла голову и оказалось, что это человек в плаще с высоким остроконечным капюшоном, скрывавшим лицо.
— Здравствуй, Павел! — произнёс приятный мужской голос.
— Откуда вы знаете моё имя? — вымолвил парень, — И кто вы такой?
— Я всё знаю о тебе, ведь я с тобой с самого рождения. Почти с самого. Тебя окрестили, когда тебе исполнилось три месяца. Я тот, кому поручено заботиться о тебе. Мы не показываемся людям, но сейчас особый случай. Второго может не быть. Что ты надумал, Павел?
— Я не хочу жить. Я никому не нужен.
— Ты нужен Богу.
— А что толку? Если я одинок!
— Ты не одинок, Павел. Но кое-кому выгодно, чтобы ты видел именно такую картину. Ведь если ты будешь в у.ны.нии, тебя легко будет толкнуть на то, что ты сейчас задумал. И тогда конец. Я не смогу помочь тебе.
— Да кто ты такой?
— Твой Ангел-Хранитель, данный тебе Богом при крещении.
— Да ну? А чем докажешь?
— Хочешь, покажу тебе, что будет, если тебя не станет?
— Да, — неуверенно сказал Павел.
— Тогда смотри, — Ангел провёл рукой возле глаз Павла и тот словно перенёсся в будущее, кадры замелькали перед его глазами, подобно кинофильму.
Вот он падает с крыши, практически ничего не остаётся от него на асфальте, лишь бесформенная груда одежды с кашей, которая была некогда его те.л.ом. К.о.с.т.и переломаны, в.н.у.т.р.енн.ости разорваны, ч.е.р.еп ра.з.мо.з.жён. Вот его по.хо.ро.ны. В мо.ги.лу опускают г.р.о.б, а рядом с гр.о.б.ом вьётся чёрное смоляное существо, оно визгливо хохочет и протягивает руки ко гр.о.бу. Вот отец Павла, после см.е.рти сына он начинает пить и в п.ь.я.н.ом у.г.а.ре садится однажды за руль, попадает в ав.ар.ию, в которой помимо него по.ги.бает ещё целая семья из четверых, ни в чём неповинных людей. Вот его мать, после двух см.е.р.тей — мужа и сына, у неё происходит ин.с.ул.ьт и она уже не восстанавливается, её отправляют в ин.те.р.нат для ин.ва.ли.д.ов, где нянечка не смотрит за ней как следует и вскоре она у.ми.ра.ет от ос.ло.ж.нений и про.леж.ней, до последнего оставаясь «овощем». Вот его брат, он раз.во.дится с женой, потому что она то и дело называет тебя са.мо.у.б.ий.цей и ник.чём.но.с.тью, брату тяжело слышать это, они ссорятся каждый день и однажды он не выдерживает и уд.а.р.яет её. Та уезжает к маме, забрав с собой сына. А потом подаёт на р.а.з.вод. Брат остаётся одиноким до конца дней и тоже сп.и.ва.ется.
— А вот твоя девушка — продолжал Ангел — Она вовсе не из.ме.ни.ла тебе, тот парень на.си.ль.но целовал её, на спор со свой ша.й.ко.й, но ты же не поверил ей и бросил её. А она любит тебя по-настоящему. В будущем вы должны были пожениться и у вас было бы трое детей. Но ты сам всё испортил. А теперь смотри, кем бы стал ты сам.
Павел увидел перед собой мерцающие мониторы, услышал гудящий звук приборов, писк аппаратов. На оп.е.ра.ци.он.ном столе лежал мужчина с открытой бр.ю.ш.ной по.ло.стью. М.е.д.сестра подавала хи.р.ур.гу инструменты. Шла оп.ер.ация. Вот она закончена. Усталый хи.р.ург вытирает с лица пот, снимает маску и Павел поражённо узнаёт в нём себя.
— Да, Павел, этот в.р.ач ты. Ты должен был спасать множество жизней, ты бы стал талантливейшим хи.ру.р.гом, но вместо этого ты прервал свою собственную.
Ангел замолчал. Павел плакал, опустившись на на крышу и вытирая слёзы рукавом рубашки. Ангел не мешал ему плакать. Когда всхлипывания стали реже, Ангел спросил:
— Ты всё ещё хочешь по.к.он.чи.ть с собой, Павел?
— Я буду жить. Спасибо тебе, мой Ангел. Не бросай меня.
В ответ раздалось лишь тихое шуршание, ветер вновь взметнул ворох бумаг на крыше и поднял их в воздух. Они взметнулись в тёмное небо и среди них Павел увидел два больших белых крыла.
Павел вытер лицо и достал из кармана телефон, набрав номер он произнёс в трубку:
— Мам, я так вас с папой люблю.
****************
Из книги автора "Качели Ангела"
Художница Alena Aenami.