Немного с опережением опубликую очередную серию хроники спасения челюскинцев по страницам газет 1934 года. Сегодня разбираю газетный номер 12 апреля. Пожалуй, сериал пора заканчивать. По двум причинам: первое - операция подходит к концу. А второе – уже пошло безудержное ликование и теперь оно будет только нарастать день ото дня. Количество материалов по теме становится огромным, превышающее все разумные пределы. Рассматривать статьи теперь можно только выборочно. 12 апреля 1934 года эвакуации робинзонов было выделена вся первая страница «Правды».
Прошлая моя статья была о том, что день первой массовой эвакуации, 10 апреля, когда со льда вывезли 24 человека, в прессе никак не отметили. Просто промолчали о событии. Вместо этого напустили драматизму о проблемах со здоровьем у Шмидта. Теперь отложенное празднование началось – принялись радоваться успеху сразу двух эвакуационных дней, и 11 апреля, и предыдущего, 10 апреля. Почему не стали ликовать днем ранее, зачем информацию о спасенных утаили в прошлом номере – это объяснять не стали. Даже с каким-то открытым цинизмом отметили, что вчера не публиковали подробные телеграммы Ушакова от 10 апреля, а решили сделать это сейчас. Ну а действительно, какая советскому народу разница, когда начинать отмечать спасение полярников, днем раньше или днем позже? Переживали за них два месяца, можно еще сутки помучиться.
Дать команду начинать веселье могла только Правительственная комиссия, и вот она выпустила свое Сообщение – Четырнадцатое. Приведу его с некоторыми сокращениями и точно опущу первый абзац, поскольку в нем повторяется уже известная информация.
Можно разве что насладиться над некоторыми формулировками, вроде: «В Ванкареме был также к этому времени уполномоченный правительственной комиссии тов. Ушаков, прилетевший с летчиком т. Леваневским, машина которого при посадке потерпела аварию».
Машина, вообще-то, упала от обледенения, назвать этот способ прекращения полета «посадкой» требует... литературного мастерства. Произошло событие не в Ванкареме, а за много километров от него. Восхищает также пассивный залог «машина претерпела аварию», словно это произошло само, а летчик оказался не причем. Но у нас серьезный разбор по существу, а не оценка стиля, поэтому перейдем все же ко второму абзацу, где описываются драматические обстоятельства, скрываемые в предыдущих номерах:
«… 7 апреля т. Ушаков со звеном самолетов тт. Слепнева, Каманина и Молокова направился в лагерь, откуда в первый же рейс тт. Каманин и Молоков доставили пять пассажиров. Самолет т. Слепнева при посадке повредил шасси (лопнула правая стяжка) и вынужден был задержаться в лагере».
– В принципе, вся информация из этого абзаца тоже уже известна, кроме способа, как именно Ушаков попал на льдину. Об сообщили впервые, в прошлом номере ограничились лаконичным «прибыл в лагерь». Дальше начинается абсолютно новая и интересная информация:
«В лагере 8 и 9 апреля была сильная передвижка льдов, и сжатием был разломан аэродром. Челюскинцам пришлось мобилизовать все силы, чтобы перетащить самолет т. Слепнева на другой аэродром и подготовить новые посадочные площадки.
Обстановка за 7-ое, 8-ое и 9-ое числа красочно описана т. Ушаковым. (См. помещаемую сегодня телеграмму от 10 апреля)».
Почему эта красочная телеграмма не была опубликована ранее - высокая комиссия до объяснений не снизошла. Далее следуют описания погоды, я их пропущу, перейду к успехам эвакуации:
«9 апреля… очень благоприятные летные условия, хотя и при больших морозах ( в лагере – минус 36°).
10 апреля пилот т. Каманин сделал один рейс и доставил из лагеря в Ванкарем трех человек. Тов. Слепнев, исправив повреждение, также 10 апреля вылетел из лагеря и доставил в Ванкарем шесть человек. Летчик тов. Молоков 10 апреля сделал три блестящих полета в лагерь и доставил на берег 13 человек».
На самом деле Молоков за «три блестящих рейса» перевез 14 человек, считая вместе с Ушаковым. Первый раз – четыре, взяв начальника в кабину, и потом еще два раза по пять пассажиров. Здесь мы видим начало долгой тяжбы между летчиком, с одной стороны, и правительственной комиссией и уполномоченным Ушаковым, с другой. Начальство пыталось сделать вид, что Ушаков переместился обратно в Ванкарем каким-то неопознанным способом, сам по себе. Выше про него написали, как он попал в лагерь, но далее молчали, как он оттуда вырвался. Но упрямый Молоков упорно заносил на свой личный счет всех пассажиров, считая неважным их должности, и про первый рейс 10 апреля неизменно повторял – на борт взял четыре человека! Не называя фамилий, но считая вместе с правительственным уполномоченным. В этой борьбе летчик победил. Его официальная финальная цифра в 39 спасенных включает и Ушакова. Правительство из ситуации выкрутилось тем, что не стали акцентироваться на количестве спасенных у других летчиков. Возврат на берег Ушакова стал событием умолчания и даже двоемыслия. Это не последняя арифметическая коллизия со спасением. Про вторую чуть ниже, а пока продолжим читать правительственный документ.
«Всего за 10 апреля было доставлено в Ванкарем 22 человека»
- на самом деле 23, как мы с Молоковым понимаем ))).
«Фамилии спасенных 10-го числа приведены в телеграмме тов. Ушакова».
– Список Ушаков привел, но себя из него вычеркнул.
«11 апреля полеты продолжались. По сообщению тт. Ушакова и Петрова, 11 апреля летчиками тт. Молоковым и Каманиным, сделавшим вместе 7 рейсов, в Ванкарем доставлено 35 человек, в том числе больной начальник экспедиции т. Шмидт О.Ю. в сопровождении врача т. Никитина К.А. (Фамилии спасенных помещены в печатаемой сегодня телеграмме тов. Ушакова от 11 апреля).
Правительственной комиссией получено донесение от т. Боброва, что им выполнена директива о принятии на себя руководства лагеря в виду отправки на берег больного Шмидта, температура у которого продолжает быть выше 39°.
Таким образом, начиная с 7 апреля, благодаря исключительному героизму летчиков вывезено 62 челюскинца (не считая Бабушкина и Валавина). На льду осталось 28 человек».
Тут мы подошли к очередной количественной коллизии. Шмидт ранее неоднократно передавал со льдины, что на лед высадился 101 человек. После эвакуации женщин в лагере осталось 89 человек, - эта цифра тоже им сообщалась в радиограммах. Сейчас же, если сложить все числа – 62+2+28+12 – то получаем 104. В каком соотношении находятся 101 и 104, и как от одного пришли к другому – никак никогда никем не объяснялось. Просто ранее считали так, а с 12 апреля начали по-другому.
Кто эти загадочные три человека? Какова их судьба? Но Правительственная комиссия идёт дальше, её несостыковка в людях не интересует:
«11 апреля к концу дня прилетел из Анадыря в Ванкарем полярный летчик т. Доронин, преодолевший Анадырский хребет. В тот же день сел у мыса Северного тов Водопьянов, тоже преодолев хребет».
Тут, наверное, у высокой Комиссии гештальт закрылся – о перелете горной цепи она с удовольствием сообщила аж два раза.
«Машина тов. Водопьянова на рассвете 12 апреля ожидается в Ванкареме с целью полета с вместе с остальными имеющимися в Ванкареме машинами в лагерь»
- Не могу удержаться от замечания, - Господи, что за кривая фраза! Кто им это пишет? Дальше все пошло в таком же косноязыком стиле:
«Самолет тов. Галышева вследствие неисправности мотора задержался в Анадыре. Тов. Слепнев 10 апреля был направлен в Уэллен для отвоза челюскинцев и для доставки из Уэллена для лагеря аккумуляторов и бензина для пополнения запасов в Ванкареме. 11 апреля бензин и аккумуляторы тов. Слепневым доставлены в Ванкарем.
Полеты тт. Молокова и Каманина 10 и 11 апреля являются непревзойденным образцом летной работы в мировой авиационной практике и в то же время свидетельствуют о высоком качестве наших аппаратов. Надо также отметить выдающийся перелет в трудных условиях из Анадыря через хребет тт. Доронина и Водопьянова.
- Про хребет сообщили в третий раз. Неудачные штурмы отряда Каманина, видно сильно травмировали нежную Комиссию.
"Находящиеся в Ванкареме самолеты обеспечивают, в случае хорошей погоды, окончание операции в течении 12 апреля. Однако нельзя преуменьшать трудности, которые имеются перед участниками спасательной экспедиции при вывозе оставшихся 28 челюскинцев. Возможны внезапное изменение погоды, неожиданная подвижка льдов, порча аэродромов, восстановление которых будет делом тем более трудным, чем меньше остается на льду людей. Поэтому требуется энергичная самоотверженная работа теного состава, находящегося в Ванкареме, и быстрейшее стягивание к месту спасательных операций всех резервов (машин т. Галышева, ремонт самолета т. Ляпидевского и т.д.)
Большой задачей в настоящий момент для всех участников спасательной экспедиции является отправка перевезенных на материк челюскинцев в бухту Провидения. Работа в этом направлении развертывается.
Председатель правительственной комиссии В. Куйбышев».
Насчет обещания закончить операцию за 12 апреля, Комиссия возможно позже пожалела, потому что в тот день опять начались коллизии. Суеверные могли быть сказать: «Сглазили». Впрочем, на фоне предшествующих проблем, неудачи 12 апреля были уже мелкими. А может Комиссия и не сокрушалась, и к тому времени ей стало все равно? Градус ликования с каждым номером и каждым днем так повышался, что было неважно, каков итог будет в финале, после 11 апреля эвакуацию в любом случае объявили бы успешной. Тем более, что начальника экспедиции уже вывезли. И не только со льдины. Когда этот газетный номер дошел до читателя, Шмидт с Ушаковым находились уже в Америке.
В комментариях к прошлой статье уважаемый Goiko Mitich высказал гипотезу насчет стремительной болезни Шмидта: «А не могло ли заболевание профессора было инсценировкой?». А ведь действительно, последовательность событий довольна нетривиальна.
7 апреля уполномоченный Москвы Ушаков совершает крайне странный визит на льдину. Где у него оказывается возможность переговорить с профессором с глазу на глаз, без посреднических ушей и пальцев многочисленных радистов. В тот же вечер Шмидт неожиданно заболевает, хотя до этого пребывал в совершенном здравии. При первой же возможности Ушаков перемещается на материк и 10 апреля отбивает телеграмму в Москву, насколько плох профессор, у которого, возможно, плеврит. Ай-яй-яй, прошло двое с половиной суток с начала болезни, и такое стремительное течение. 11-го вечером Шмидта эвакуируют с льдины, и 12 апреля утром он уже на Аляске. От заражения до помещения в госпиталь на другом континенте проходит четверо с половиной суток. А посланец Москвы Ушаков, посланный руководить эвакуацией челюскинцев, бросает свое руководство и отбывает вместе с больным профессором. Можно сказать, дезертирует с назначенного поста. Получается, Ушаков отметился несколькими крайне эксцентричными поступками: сначала слетал на льдину, потом вклинился без очереди в список на эвакуацию из лагеря, добился внепланового вывоза Шмидта, (который клялся, что покинет лёд последним), затем оставил назначенный пост и улетел с больным профессором в Штаты. И правительство все эти художества отмечает орденом, и тем самым полностью одобряет такие нестандартные действия.
Можно еще вспомнить, что сам товарищ Сталин 27 февраля обещал Шмидту приложить все усилия, чтобы его спасти. Телеграмму он слал именно на имя профессора, а всем остальным челюскинцам просил передать "горячий большевисткий привет". Поэтому живой и здоровый Шмидт - это воплощенное и выполненное обещание Сталина.
Предположение читателя Goiko Mitich об инсценировке болезни является, с одной стороны, совершенно конспирологическим, а вместе с тем, вполне логичным, непротиворечивым и вероятным. Доказать или опровергнуть эту гипотезу можно только публикацией соответствующих документов. Однако, если симуляция была проведена по приказу сверху, то такие сведения должны быть надежно спрятаны.
В результате своего неожиданного заболевания и последующего выздоровления Шмидт попал в Москву несколько раньше всех остальных челюскинцев, и при этом завершил путешествие, и в целом провел два месяца, в несравненно более комфортных условиях.
Про анонсированные правительственной комиссией телеграммы Ушакова от 10 и 11 апреля в следующий раз. А то объем уже слишком большой получается.
Предыдущая статья Следующая статья
Весь цикл "Легенды челюскинской эпопеи" можно посмотреть здесь...
Смежный мини-цикл "Как "Челюскин" провалил свою транспортную задачу".
А ниже ссылка на мою книгу "В тени первых Героев. Белые пятна челюскинской эпопеи", опубликованную в издательстве Паулсен.