"Правда, судьба над Леной всё же сжалилась, и она вдруг начала спать. Спать постоянно, как только голова её касалась подушки, она тут же оказывалась где-то далеко, в другом мире, где все были живы – и Саша, и бабушка с дедом Федосом, и отец! Все смеялись, кипятили самовар во дворе дома в Вишняках..."
* Начало здесь.
Глава 50.
Всё, что последовало за этим днём, расколовшим жизнь Лены на острые осколки, происходило словно в кино. Лена смотрела на это и не верила, что это происходит с нею. Хорошо, что Володя Сивоплясов взял на себя практически все вопросы… Лене оставалось только согласно кивать головой, когда он осторожно спрашивал что-то, или сообщал о том, что сделано.
- Лен… ты не думай, я всё узнаю! – сказал он, когда в промозглый осенний день они остались одни возле свежего холмика земли, - Я вытащу на свет Божий ту твapь, которая это сделала! Не сомневайся! А ты… ты держись, нельзя раскисать… он бы этого не хотел! И если тебе нужно будет что-то, звони… что угодно, любая мелочь! Я перед Сашкой в неоплатном долгу остался, а значит теперь перед тобой.
Милена Андреевна сына в последний путь не провожала. Она сама попала в больницу, в тот же день, когда не стало Саши. То, что в момент, когда ей стало нехорошо, она была в больнице, сыграло свою роль – меры приняли незамедлительно, но теперь она лежала в областном кардиологическом центре. Все её распоряжения выполнял Олег Борисович, и Лена подумала, хорошо, что Милена не одна… есть кому о ней позаботиться. А вот она сама теперь совершенно одна в этом мире…
Когда она нашла в себе силы и позвонила своей матери, чтобы сообщить о случившемся и назвать дату прощания с Сашей, Наталья сначала испуганно замолчала, а после стала что-то несвязно бормотать про свои проблемы со здоровьем и потому…
- Не сможем мы приехать, ты уж прости, - Наталья оправилась от новости очень быстро и уже входила в роль «больной», - Сама понимаешь, какое это испытание для нас… как бы самим выдержать!
- Перестань! – оборвала её Лена, не выдержав, - Не нужно вот этого! Не можешь или не хочешь приехать, так и скажи – не поеду, и всё! Не нужно ничего придумывать!
- Лен, ну ты чего! Мы Саше ничем не поможем… только себе навредим!
Мать ещё что-то говорила, но Лена не стала её слушать, просто положила трубку. Не было у неё матери в детстве, нет и сейчас. Так, есть женщина, которая чисто номинально ею является, но… Даже свекровь ей ближе, чем родная мать, так уж вышло.
- Олег Борисович, когда можно Милену Андреевну навестить? – спросила Лена мужчину, но тот вдруг как-то смутился и отвёл глаза.
- Не пускают к ней посетителей, - ответил он, - Нельзя, может лечению навредить. Так что вы, Елена, и не пытайтесь попасть туда, только хуже сделаете. Миленочке и так очень плохо сейчас.
Лена ничего не ответила, что ж, всё понятно – такое горе подкосило даже сильную Милену Андреевну, какие уж тут посещения. А сама Лена… она была просто опустошена, до самого донышка души она не ощущала себя живой, словно всё внутри неё умерло вместе с Сашей. Да, Володя прав, как правы Вера и Вика, и даже улыбчивая кудряшка-Ника, раскисать нельзя, надо дальше жить… только вот – зачем?
Что впереди, думала Лена. «Цветочница»? Даже она теперь потускнела так, что и цветов не различалось. Просто магазин, просто витрины и прилавки… Без Саши ничего этого ей не нужно. Словно по инерции шла Лена на работу, что-то там делала – мыла вазоны и витрины, меняла воду под цветы, заворачивала какие-то букеты, но, когда вечером она оказывалась дома, она не могла вспомнить ни минуты из прошедшего дня.
В один из дней в «Цветочницу» пришёл Натан Иович, сам. Опираясь на палочку, он шёл, чуть прихрамывая по чуть заиндевевшему тротуару, и если не знать, что он ходит на протезе, ни за что не различить этого!
- Здравствуйте, красавицы! – отворив дверь, сказал он Лене и Вике, - Ну, как вы тут поживаете?
Натан Иович посидел немного на табурете, рассказав какие-то новости, а потом сказал Лене:
- Идём прогуляемся, тут вот скверик недалеко… пока ещё снегу нет, хоть пройтись, а то зимой, когда скользко, я опасаюсь далеко на протезе ходить – нога устаёт.
Лена кивнула и послушно оделась. Ноябрьский день был довольно приятным – солнце, хоть и не горячее уже, но светило ярко, с ночи немного подморозило и иней живописно окаймлял ветви кустов. Они медленно шли по аллее, Натан Иович держал Лену под руку…
- Сегодня годовщина со дня смерти моего сына, - сказал Натан Иович, - Не возражаешь, если в часовенку зайдём? Поставлю свечу… Знаешь, Леночка, а ведь я всю жизнь атеистом был. Но потом… Сейчас думаю, что тебя мне послал Бог, не иначе! Я ведь умирал тогда, звал смерть, криком кричал. И только теперь понимаю, Бог оставил меня на жить потому, что я ещё не исполнил его замысел, я ещё нужен здесь и мой час не пробил. А всё… что нам свыше даётся, оно не просто так, понимаешь?
- Нет, не понимаю, - покачала головой Лена, - Вы уж простите меня, Натан Иович, но я… наверное сейчас стала атеисткой, как вы когда-то. Я не верю… что смерть, безвременная, страшная, для чего-то благого даётся. Простите меня… я сейчас видимо становлюсь атеистом…
Но когда они вошли в маленькую часовенку, Лена замолчала. Говорить что-то перед ликами, смотрящими на неё с образов, она не могла, горло словно сжало что-то. Глаза смотрели на неё, не сердито или укоризненно, а будто даже жалостливо, и от этого ей захотелось плакать. Извинившись перед Натаном Иовичем, она сказала, что подождёт его снаружи, и выбежала на улицу.
Дышать было тяжко, Лена сняла шарф и перчатки, вдыхала холодный воздух, чтобы немного успокоить бешеный стук сердца. Осознание того, что ничего не изменить, душило её, пригибало к земле…
Когда Милену Андреевну выписали из больницы, а Лена узнала об этом от Антона, который приехал на своём «каблучке» и привёз в «Цветочницу» заказанные Верой коробки с цветами. Он всё так же подрабатывал на рынке и как раз в тот день увидел, как бледная и исхудавшая директор рынка поднимается по лестнице в свой кабинет.
Вечером, оказавшись дома, Лена долго сидела перед телефонным аппаратом, собирая остатки всех своих сил, чтобы набрать номер. В трубке долго гудели длинные гудки, потом в ней раздался голос Олега Борисовича.
- Олег Борисович, добрый вечер, это Лена. Скажите… можно с Миленой Андреевной поговорить?
- А, Елена…, - в голосе мужчины слышалось сомнение, и он сделал долгую паузу, а потом сказал, - Она уже легла отдыхать. Приняла лекарство, сама понимаешь… ей нельзя волноваться. Давай как-нибудь после.
Лена положила трубку, закрыла лицо руками и заплакала. Вот так кто-то, какой-то жестокий и страшный человек в один миг разрушил всю её жизнь, всю без остатка. Слёзы не приносили облегчения, утешения для неё не было ни в чём.
Следователь звонил на днях, сказал, что Сашину машину нашли в каком-то затопленном водой карьере, как раз неподалёку от того места, где и была та самая больница. Самого Сашу нашёл возле дороги какой-то прохожий, возвращавшийся не очень трезвым из гостей, он и дошёл до больницы, сообщив о пострадавшем. А сам Саша… при воспоминании об этом Лену снова затрясло! Доктор сказал, что шансов у него не было, и это чудо, что он продержался так долго, так страстно он цеплялся за жизнь! Но травмы были слишком серьёзны, настолько, что врачи не смогли транспортировать его в центральную больницу, и бригада оттуда была вызвана в район. Но даже местное светило-нейрохирург развёл руками и сказал, что повреждения фатальны… и это только вопрос времени, буквально нескольких дней, которые Саша провёл без сознания.
Голова Лены разрывалась от мыслей! Как Саша оказался в соседней области, зачем и к кому он туда поехал? Она считала, что была в курсе всех дел мужа, и он никогда не говорил ничего о том, что в той местности у него есть хоть какие-то дела… Столько загадок и ни одной зацепки!
Правда, судьба над Леной всё же сжалилась, и она вдруг начала спать. Спать постоянно, как только голова её касалась подушки, она тут же оказывалась где-то далеко, в другом мире, где все были живы – и Саша, и бабушка с дедом Федосом, и отец! Все смеялись, кипятили самовар во дворе дома в Вишняках, о чём-то разговаривали и спрашивали Лену, наливать ли ей чаю. Лена смеялась, убеждая себя, что это не сон, а именно это и есть явь! Сон – это всё остальное, то горькое, что осталось где-то далеко. И нет никакого хмурого ноября, есть тёплый вечер, и самовар кипит, а бабушка несёт из печи горячий пирог с ягодами… А Лена сидит на старой скамейке рядом с Сашей и слушает, как он разговаривает с дедом Федосом про пасеку и ульи…
Просыпалась Лена совершенно счастливой, вот только очень быстро приходило осознание того, что же есть явь… Но после этих снов что-то будто оживало внутри, и Лена хотя бы могла завтракать, собираться и идти в «Цветочницу».
Но, как говорила бабушка, одна беда никогда не приходит, всегда они с горем под руку идут. Последней каплей, от которой что-то надломилось в Лене, стал визит к ней Олега Борисовича.
- Елена, я понимаю, что вам сейчас тяжело, но… так уж вышло, что больше некому, кроме меня, передать вам слова Милены Андреевны. Она не может вас простить, и видеть вас не может. Поэтому просит вас по возможности поскорее освободить её квартиру. И в будущем не искать встречи с нею. Надеюсь, что вы поймёте и примите с уважением её решение! В противном случае…
- Не нужно! – резко ответила Лена, - Я всё поняла. Квартиру я освобожу в ближайшую субботу, за ключами можете заехать сюда, вам их отдадут.
… Декабрь гулял по улицам города, и прохожие удивлялись тому, что теперь на двери некогда такого необычного и приятного магазинчика цветов ветер трепал листок, на котором было написано, что магазин закрыт на неопределённое время.
Продолжение здесь.
От Автора:
Друзья, рассказ будет выходить ежедневно, по одной главе, в семь часов утра по времени города Екатеринбурга. Ссылки на продолжение, как вы знаете, я делаю вечером, поэтому новую главу вы можете всегда найти утром на Канале.
Все текстовые материалы канала "Счастливый Амулет" являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.