Есть у меня на канале текст о призраках из прошлого. Суть написанного сводится к тому, что иногда мы видим в окружающих не тех, кем они на самом деле являются, а совершенно других людей, тех, кто когда-то оставил в нашей психике существенный отпечаток, поэтому важно обращать внимание, где заканчиваются отношения с другими людьми и начинаются отношения с фантазиями об этих людях, с фантазиями, основанными на прошлом опыте, различать человека и маску, которую психика так и хочет на человека натянуть.
Но есть и другая часть истории про призраков из прошлого. Она о том, что призраком можно стать и самому.
***
Например, была у мальчика Пети мама. Мама то и дело угрожала мальчику тем, что бросит его, если тот не будет таким, как надо маме. Так и объясняла, что если мальчик Петя не будет справляться с тем, с этим, и ещё во-о-он с тем, то она, мама, от мальчика уйдёт. А может, и не уйдёт, может, это мальчик уйдёт, точнее, уедет в детский дом. Потому что такой ребёнок, который даже постараться как следует не желает, маме совершенно не нужен. И вообще, никому не нужен. Потому что умри, но сделай, иначе зачем ты, вообще, такой существуешь.
Конечно, для маленького Пети было невыносимо представить ситуацию, в которой он с чем-то не справляется. Ведь если не справиться, мама не будет любить, отвернётся, отвергнет, навсегда бросит. А если мама бросит, тогда пропадёшь.
Мальчик Петя вырос с убеждением, что самое страшное, что он может сделать — это не справиться, не смочь, оказаться недостаточно хорошим. Потому что оказаться недостаточно хорошим, другие непременно отвернутся, никто не будет любить.
Причём, головой Петя прекрасно понимал, что любят не только хороших, что идеальных не существует, что есть рядом люди, которые не требуют от него постоянно и непременно соответствовать каким-то стандартам. Головой понимал, но толку от этого было мало. Всё равно, всякий раз, когда ошибался, не мог, не справлялся, не успевал, не достигал, весь внутри сжимался, съёживался и хотел стать невидимым. Потому что страшно.
Взрослый Петя на себе усвоил, к чему ведут требования об идеальности, предъявляемые к другим людям. Он хорошо знал, как они, эти требования, могут ранить и даже калечить, как от них бывает невыносимо больно.
Больше всего на свете Петя боялся стать по отношению к другим людям таким, как его мама. Петя старался, вообще, ни от кого ничего никогда не ждать, не просить, не требовать. Чтобы не делать больно. Чтобы не быть, как мама. Петя любого готов был понять и принять и слабым, и не справляющимся, и неидеальным, и нарушающим обещания, и халатно относящимся к своим обязательствам. Загвоздка в том, что реальные живые люди, окружавшие Петю, были не такими, каким был когда-то маленький Петя. Они не зависели от Петиного отвержения так, как зависел мальчик Петя от маминого, они могли выбирать, что обещать, а что — нет, они не погибли бы без Петиного внимания. Иногда эти реальные живые люди переходили все возможные границы. Иногда Пете стоило бы держаться от этих людей подальше. Но Петя не мог.
Отвергать, ставить условия, жёстко обозначать границы — всё это было слишком про маму. При одном намёке на любое из этих действий появлялся признак мамы и заслонял собою реального Петю. Петя переставал видеть себя, он начинал видеть в себе только маму. Это было невыносимо.
***
А ещё была девочка Света. У Светы был папа, который ещё до того, как Свете исполнилось шесть, ушёл из семьи. Ушёл, но обещал дочке, что они будут общаться, что Света будет ездить с папой в отпуск к морю каждое лето и с ночёвкой дважды в неделю будет у папы оставаться. Папа обещал, но по каким-то причинам не сдержал свои обещания. И обещания не сдержал, и не объяснял ничего.
На протяжении десяти лет папа девочки Светы раз за разом с завидной регулярностью говорил что-то, вроде: «Да, Света, конечно, в эту пятницу в пять...» Но наступала пятница, потом суббота, и не было ни папы, ни ответа, ни привета, ничего. И объяснений никаких не было. Сначала девочка Света сама придумывала себе объяснения за папу, но спустя время поняла, что она просто папе не нужна. Ну, как «не нужна»? Нужна, конечно же, просто исключительно в виде приятной, красивой и не слишком обременительной игрушки.
Девочка Света выросла с убеждением, что самое страшное, что может сделать человек — это пообещать и не исполнить обещание. Она из своего опыта точно знала, что если человек кого-то любит, ценит, не считает пустым местом, тогда этот человек будет выполнять свои обещания, а если обещает, но не делает, значит, не любит, не уважает, не ценит, а считает пустым местом, не стоящим внимания.
Света очень боялась стать по отношению к другим людям таким, как её папа. Света изо всех сил старалась не стать такой, каким был её отец. Если уж Света что и обещала, то непременно выполняла. Даже если обстоятельства изменились, даже если ей говорили о том, что она не обязана непременно сделать, а может хоть делать, хоть нет, даже если болела, даже если не было ни сил, ни средств, даже в ущерб себе.
В любых ситуациях, когда есть вероятность по каким-то причинам не исполнить обещанное, Света перестаёт видеть себя. Она видит папу. Призрак папы заслоняет для Светы возможность видеть саму себя. Света не учитывает ни внешние обстоятельства, ни свои внутренние мотивы, ни готовность компенсировать ущерб и принести извинения, ни тот факт, что другие готовы её простить, что не требуют неукоснительного выполнения обещаний. Призрак папы затмевает всё.
***
Очень важно уметь отличать реальных людей из настоящего от призраков из прошлого. Так же важно уметь отличать настоящего себя от призраков прошлого. Как это делать? Искать отличия. Чем больше удастся найти отличий, тем лучше.
