-Ой, Полюшка, да в этом дому сколь себя помню, отродясь ни у кого ничего не росло. До вас Абрамовские жили, тоже всё покупали, и картошку, и моркошку. До Абрамовских бабка Ивахина с сыном жили, и тоже вместо картохи один горох урождался. Мы с дедом не знали, куда девать эту картошку, крупная, одна к одной, а у них горох горохом. Да много жильцов ваш домик на своём веку повидал, и все разные. Когда я ещё девчонкой была, тут бабка Климошениха жила. Вот с неё то видать всё и началось.
Вот веришь ли- вроде смотрит на тебя, улыбается, а в глазах такой холод стоит, аж мурашки по телу бегут. Мне тогда казалось, что она всегда старая была. Что девчонкой я босоногой бегала, что женихаться стала, а бабка Климошениха всё в одной поре.
Помню, как от мамки нагоняй получили мы с братом.
Мамка на работу убежала, а нам с Толиком наказала, мол как солнышко спрячется маленько, вы тыквы быстренько воткните в землю, в ночь дождь пойдёт, им аккурат хорошо прирасти даст, росточки не сгорят от жары.
Полина слушала соседку, и не понимала, где связь между отсутствием урожая и какой то бабкой Климошенихой.
- Баба Катя, да при чем тут бабка какая-то, которая сто лет назад тут жила? Нет, я всё понимаю, дом старый, со своей богатой историей, но ведь земля и до нас удобрена была, да мы с Димкой два года подряд чернозём сюда завозим, а толку нет. Аж руки опускаются, честное слово! Вон, соседи пару раз с тяпкой пробегут, да забывают про картошку, как копать, так сперва траву косят, кустов не видать, и картошка хорошая у них, одна к одной, а я всё лето живу на этом огороде, а урожай- курам на смех. Если и в этом году ничего не уродится, даже и сажать ничего больше не буду, смысла нет.
-Ох, молодежь, молодежь! Я же тебе рассказываю! Дом этот еще не то дед, не то отец Климошенихи построил. Это сейчас вы комнат- то наделали, у каждого своя, а в ту пору там как есть одна большая спальня и была, изба и изба, пол, потолок, да 4 угла. Ну, там давняя история, меня- то еще на свете не было, да и мать моя едва родилась, а Климошениха уж невестой была.
Что уж там у них было, я не знаю. То ли вдовая она осталась, то ли мужик от нее сбежал, а только недолго она замужем побыла, да домой к родителям и вернулась, не одна, с девчонкой маленькой. Люди говаривали, что мол не ее это девка, мужа покойного, да кто там разбирался? Люди всегда брехать горазды, когда языки без костей.
Климошениха как обрядилась в платье чёрное, да такой же чёрный платок на голову повязала, так и ходила по улицам, на палку горбатую опиралась. Батьку-то своего схоронила она вскорости, да с девчончишкой своей жить вдвоём стала.
Вот веришь ли, Полюшка, даже к совсем худым бабенкам свататься шли, и кривых, и горбатых замуж брали, а Климошениху стороной мужики обходили.
Говаривали люди, что делами нехорошими она занималась, с самим чёртом якшалась, вроде как Чёртова невеста. А может так всё и было, Полина, нам по чем знать?
Полина , опираясь на грабли, переминалась с ноги на ногу. Вот же угораздило её выйти в огород именно в тот момент, когда там была баба Катя! Ведь так просто не отцепиться теперь от неё. Пока не наговорится вдоволь, не отстанет. Ну да, ей- то что? Она на пенсии, целыми днями дома сидит, скучно ей, вот и ищет свободные уши. А у неё, Полинки, между прочим всего 2 выходных в неделю, и надо успеть и дома убраться, и постирать, и приготовить, и в огороде поработать, сезон огородный открывать пора. Вроде и уйти можно, не слушать эти разговоры, да неудобно как-то.
-Я ведь Полюшка сама видела, своими глазоньками, как к ней люди шли. Кому приворожить, кому пор@у сделать, всё к ней, к Климошенихе. А только ведь не только зло она делала, бабка- то. Видать находило на неё что, так к добру тянулась. То ли полнолуние какое, то ли господа нашего задобрить хотела.
Помню, одну зиму болела я шибко. Застудилась, из простуды не выходила. Кашель был, что лай собачий. Уж не знаю, сколько я так маялась, думали уж, что Богу душу отдам, насилу оклемалась. А тут новая напасть. Чирий на ноге вылез. Мамка моя хоть и не знахарка, а кой чего знала. Ячмень заговорить, чирий, да грыжу у дитя выгрызть умела.
- Сымай говорит, Катька, портки свои, садись, будем чирий заговаривать. А я что? Мамка сказала, надо выполнять. Мы ведь мамку с отцом слушались, уважали, не то, что сейчас. Вон внуки у меня, да правнуки, хоть говори, хоть насе@и.
По сучку поводила пальцем мама, да им же вокруг болячки моей, пошептала что-то, и так 3 раза. А потом то ли отвлек ее кто, то ли что, уж не помню теперь, только я как сидела на скамеечке у печки, так и сидела, ножку свою больную выставила, а брат, Толька-то, возьми да подойди ко мне. Поводил пальцем по сучку в полу, да следом мне по ноге вокруг чирия. Водит пальцем по ноге, да не так, как мамка, а в обратную сторону, сам хохочет, да приговаривает:
-Чирий, чирий, сядь пошире, а вокруг еще четыре!
Мамка-то как услыхала, ох и досталось Тольке! Огрела она его по хребтине, мол ты что делаешь, окаянный? А Тольке что? Сделал глаза виноватые, мол ты что, мамка! Шуткую я так, что дерешься?
И вот веришь ли, я утром встала, а у меня не то, что вокруг четыре, десятками полезли эти чирии! Ноги гнить стали заживо, чирьи эти как полезли кучей, да не по одному, а гнёздами ажно. Вот как мне братец заговорил чирик- то этот! Подсобил так подсобил!
Полина удивленно посмотрела на соседку. Вроде и не сказать, что совсем древняя старушка, чуть за 70, а в такую ерунду верит. Какие-то порчи, привороты, наговоры!
-Баба Катя! Так неудивительно, что у вас эти чирии кучей полезли! Вам же просто инфекцию занесли! Это же надо додуматься, пальцем по полу, а потом эту грязь в воспаленную, гно@ную ранку!
-Да много ли ты понимаешь, Полина! Это нынче вы по любому чиху в больницу бежите, а раньше кому мы нужны были? Даром ли старые люди в силу слова верили да травками лечились? И ведь поздоровее вашего были! Вот ведь придумала! грязь с полов-то! Да откуда бы ей там взяться? Мамка- то нас знаешь как за чистоту гоняла? Доски у нас не крашеные были, а до того чистые, желтенькие, словно только что с лесопилки! Метелку берешь, да скоблишь эти доски, покуда вода чистой не станет. Это уж потом полы- то выкрасили, так и уборка в радость стала, считай что отдых с таким мытьем. А тогдаааа...Как вспомню, сколь колючек в пальцы вопьется, аж до сих пор болят они, пальчики- то мои.
-Ну да, я помню, мне про эту метелку бабушка тоже рассказывала.
-Вот то -то же, а то заладила- грязь ей в дому, на полу-то! Ну так вот, мамка- то моя Тольке опять выволочку устроила, а разве есть прок от того? Ножкам моим от той выволочки легче не стало.
Дело уж к весне шло, а я все хворала. Один сходит чирик-то, а на его месте опять гнездо. Вышла я на улицу, на солнышке греюсь, а тут Климошениха идет. Меня увидала, остановилась, носом водит, что собака цепная. Смотрю, ко мне направилась старуха. Вот веришь ли, Поля, сижу я, ни жива, ни мертва, в три погибели от страха согнулась. Подошла она ко мне, да сурово так спрашивает:
-Кто наговаривал на ножки- то твои?
-Мамка на сучок наговаривала...
-Нет, мамка твоя заговаривала, а вот наговаривал другой, малец неопытный, незлобливый, да словцо его крепкое было, шибко припечаталось к тебе.
Походила она вокруг меня, по телу похлопала, а потом палкой своей давай легонечко стукать по ногам. Я как увидала, что она палкой- то на меня замахнулась, сжалась вся, ну думаю, Катька, конец твой пришел, прибьет сейчас старуха полоумная! она палкой меня постукивает, а я жду, когда больно станет. А ведь не было боли-то, Полина! Хотя я кое-как на улицу выползла, да до лавки дошла!
Как в тумане я стояла, пока она хороводила вокруг меня с палкой своей, а как она корягу эту на землю бросила, так и подкосились мои ноженьки, да осела я на земельку. Сижу да чую, как чирьи эти прорываются. А старуха смотрит на меня, да говорит, мол что расселась, как барыня? Вставай давай, да в избу заходи, не время еще на сырой землице сидеть. А как домой зайдешь, так спать ложись, во сне болячки легче проходят, тело в силу входить начинает. Как выспишься вволю, всласть, так и ноженькам твоим легче станет, забудешь про хворобу свою.
Как чумная я в избу- то зашла, да на постель как есть, так и бухнулась. А как глаза открыла, мамка возле меня сидит, да плачет. Я ведь не час, не два спала, а почти двое суток, что только не делали, никак не могли разбудить меня.
-И что, прошли ваши чирьи?
-Прошли, Полюшка, прошли, словно и не бывало их. Даже оспин на память не осталось! Я ведь как проснулась, глаза вылупила, соскочила с постели- то, а мамка пуще прежнего ревет. А на ноги как глянули, так и обомлели. Те, что прорвались, уже и затянуться успели, а молодые уже спелые, налитые, один за одним прорываются, и затягиваются. И недели не прошло, как все до единого прорвались. и сколь живу на свете, больше отродясь не бывало у меня этой напасти.
Я мамочке рассказала, что Климошениха меня лечила, так она к ней побежала, в ноги кланялась, мол спасибо тебе, Аграфена Егоровна! Так она от мамы отмахнулась, мол иди уже, пока лоб не расшибла, неча мне тут челом бить.
-А про тыквы-то вы не рассказали! За что нагоняй от матери получили? Странное дело, Полине и самой стало интересно, что это за загадочная бабка такая- Климошениха?
-Про тыквы-то? Ну да, запамятовала. так я про что тебе толкую, что не проста была Климошениха-то, ох, непроста!
Послала нас значит мамка тыквы сажать, мол в ночь, как раз дождичком их сбрызнет. Ростки- то большие уж были, словно червяки сплелись меж собой. Мамка семена- то перед тем, как в землицу прятать в тряпочку заворачивала, в миску клала, да водицей поливала, мол так сразу видно, где всхожее семечко, а где пустое, да и всходы с проросшего-то быстрее появляются. То ли сухое семя у тебя в земле лежит, пока это оно набухнет, пока росток даст, да на свет пробьется! А мокрое да с ростком раз, и готово.
Толик поперед меня с лопаткой идет, копает ямки аккурат на кончик лопаты, а я след в след иду, да семечки в лунки эти бросаю. Толька новый ряд начинает, а старый закапывает. Тыков- то много раньше садили, коров да свиней ими кормили, а потому и засаживали по несколько соток. Ох, большие тыковки вырастали! Бывало, что в одиночку ее и не поднять, тогда катили до сарая, да с самой крупной старались семена выбрать, вроде как с такой великанши и урожай добрый будет. А сейчас что? Смех один. Тыквы, и те в магазине покупаем! Я вот тоже разленилась, Полюшка! Давеча за семенами ездила, дай думаю куплю, уж больно тыквы пареной захотелось. Печка- то русская стоит, печалится, хлеб не стряпаю нынче, каши не варю, щи не томлю. Купила пакетик семянышек, а там как есть 5 штучек, и то одна пополам сломана. Вот каво это- пять тыковок сажать? Людей смешить только. Хотя, одной- то мне и столь не надо. Дочка не берет, не едят они такое, говорит, мол если надо, то в магазине купят. А что там, в магазине-то, Полина? Это разве тыква, весом в килограмм? Мы бывало такие и за тыквы не считали, даже не рубили, свиньям в загон целиком кидали, так, на один зубок чушке.
-Так что там с тыквами- то, баба Катя?
-Вот ты чем слушаешь, Полюшка? Я тебе и рассказываю, как мы жили. да сколь тыков было у нас.
-Вы с Толиком тыквы сажали. А дальше что? За что вы нагоняй от матери получили?
-Тьфу ты! Вот видишь, что старость с людями делает! На ходу забываю. А еще интересно так, что вчера ела не вспомню, а то, что давным давно было, да быльем поросло слово в слово перескажу. Сажаем мы тыквы- то с Толькой, глядь, Климошениха стоит, об забор облокотилась, да смотрит на нас, внимаааательно так смотрит. Что мол, ребятишки, садите?
Я главное дело важная такая, мол да, баба Груша, садим.
-А что садите-то, Катерина?
-Мамка велела тыквы посадить как солнышко маленько схлынет. В ночь дождик будет, их прольет хорошЕнь, и будем мы с урожаем. А коли с урожаем, так и поросятки вырастут, стало быть к зиме с мясом будем, а значит и голод нам не страшен.
Климошениха глянула на нас, усмехнулась, мол ну-ну, сажайте. И то ли нечаянно, то ли нарочно палку свою уронила. Подняла ее, корягу эту, стукнула о землю, вроде как отряхнула от сора, да пошла, не оглядываясь.
Оооох, Полюшка! Как мамка рассердилась, когда узнала, что мы с бабкой-то беседы беседовали, да отвечали ей, что садим. Оказывается, нельзя о таких вещах никому говорить, а Климошенихе особенно, вроде как сглазит, и кроме травы сорной сроду ничего не вырастет в огородишке.
Так и у нас было. И с ростками семечки в земельку кидали, и дождем их пролило, и солнышком опосля обогрело, а хоть бы один росточек на свет вылез! Будто пустые лунки мы с Толькой закапывали. Это хорошо еще, что мамка узнала о том разговоре, да семечки тыквенные у нее про запас были. В ту же минуту она новые семена замочила, да хоть с урожаем были, а то худо было бы.
-Так а при чем тут ваша Климошениха, баба Катя? Может быть земля сильно горячая была, или семена глубоко закопали, или ростки поломали. Да мало ли что могло быть?
-От Фома-то ты неверующая! Ну да вы сейчас все такие, ни в Бога, ни в черта не верите, пока к одному месту туго не придется! А как прижмет, так глаза к небушку вскидываете, мол помоги, Боженька! Она это была виноватая, Климошениха. То ли только у нас? Идет по улице, а сама глазами зыркает по сторонам. Как увидит бабочку какую, что в огороде копошится, так бегом к ней, да все с разговорами, мол сажаешь? А что сажаешь? И ведь по разному пробовали отвечать, хитростью да недомолвками, мол да так, копошусь понемногу, а сажаю-то что? Да что вырастет, то и будет, мол сама не знаю. Все одно без толку. Как глянет старуха на бабу возле гряд, пиши пропало, не будет урожая. Потому и старались бабы уходить с огорода, едва Климошениху заметят.
=А почему у нас- то урожая нет? Она сама свой огород сглазила так. что все расти перестало?
-Да прям! У ей знаешь какой урожай был всегда? Вроде и с тяпкой не видать, а картошка чистая. На карачках перед морквой не стоит, а морковь- по локоть. Она уже совсем старая была, старуха-то. Девчонка ее выросла, да замуж вышла, тут же, в городе жила, в квартире. Климошениха уж болеть стала, чай не девочка. Да иуправляться одной тяжело стало, вот девка ее к себе и увезла, мол хватит, мама, спину гнуть. а коли надо тебе, так у нас есть клок земли, копайся на здоровье.
Дом быстро продали. Как раз моего возраста семья и заехала в его. Я- то обрадовалась, думала, будем дружить по соседски, да прям там! Зойка злымская была, скандальная, палец в рот не клади. Но что работящая, то работящая, слова не скажу. Огород засадила, чистота и порядок кругом. А тут Климошениха заявилась, мол Зоенька, пусти, погляжу на свою землицу, полюбуюсь, хоть рукой прикоснусь. Ну Зойка ее пустила. Раз, да другой, так все летишко Климошениха и ходила к ней, как к себе домой, на землицу полюбоваться.
Зойка, когда урожай снимала, нарадоваться не могла. И не сказать, что перетруждала себя, а урожай всем на зависть.
На второе лето опять Климошениха идёт, мол Зоинька, истосковалась по землице, пусти хоть погляжу. И опять всё летишко ходила бабка к Зойке. И урожай- то лучше прежнего. Зойка хвалится, мол вон я какая хозяйка, не то, что вы. Живете в своих огородах, а я так, вышла, взглядом окинула, у меня всё и пышет.
Люди посмеивались над хвастливой бабой, мол как же, прямо твоя там заслуга! Кабы не Климошениха, не видать бы тебе урожая, как своих ушей.
На третий год опять всё повторилось. Едва снежок сошёл, ковыляет Климошениха, еле ноги переставляет, опирается на свою корягу, мол опять я к тебе, Зоя. Пусти в огород, землицу поглядеть.
То ли Зойка не в духе была, то ли бабам решила доказать, что не при чем тут колдовство старухино, а только и в ограду не пустила она бабку, мол нечего тут шастать, продала и забудь, моя эта замля теперь, нет тут ничего твоего.
Ничего ей Климошениха не сказала, молчком глянула на неё, сплюнула, да сказала:
- Коль моего тут нет, так и твоего не будет. Ходи, гляди на землицу - то, любуйся да бахвалься. Как ушей ты своих без зеркала не видишь, так и урожая без меня тебе не видать. Кабы пустила меня на третье лето в огород, бед бы не знала, а так- что ты пустая баба, ничем тебя не задобрить, и земля у тебя такая же будет, сколь ни задобряй её, пустое это.
Развернулась, да назад поковыляла, на минуту только и остановилась у забора, поглядела на огород, палку бросила, нагнулась, подняла её, да оземь стукнула.
Вот с тех пор и не видела Зойка урожая, как своих ушей. Она потом ходила к Климошенихе, да опоздала. Дочка сказала, что по зиме померла она.
Сколь-нибудь помаялась с пустой землёй, да плюнула, продала домишко, и уехала. Так и пошло, что хозяева меняются, один за другим, и у всех пустой огород, пустая земля. Видать крепкое словцо у Климошенихи было, раз так всё вышло.
Никто тут надолго не задерживается. Ты бы Полюшка осветила землю- то, или к знающим людям обратилась, а то жалко тебя. Пурхаешься тут, а всё без толку.
Полина, усмехнувшись про себя подумала: да, совсем баба Катя из ума выжила, если во всю эту чепуху верит.
- Ладно, баба Катя, пойду я, заболтали вы меня, ужин готовить пора.
- Беги, Полюшка, беги. Мужика- то кормить надо, кто спорит. А землицу- то освети, послушай бабку.
Вечером Полина передала эту байку мужу, и они вместе посмеялись над дремучими людьми, которые хоть и живут в современном мире, а верят в эти сказки. Посмеялись и забыли.
Ни в тот год, ни на следующий не получила Полина урожая со своего огорода. Димка уже ругался, мол хватит спину гнуть, проще купить эту картошку.
Может хотела сама себе Полина доказать, что сможет получить урожай с этой пустой земли, а может бабе Кате нос хотела утереть, но с завидным упорством продолжала сажать и картошку, и морковку, и прочие овощи, и каждую осень неизменно огорчалась, получив вместо отборного картофеля горошины, а вместо морковы с ладонь мышиные хвосты.
Вскоре молодая семья выставила дом на продажу, мол нашли домик ближе к центру, а то отсюда далеко добираться.
Не долго дом стоял без хозяев, и уже под зиму заселилась в него новая семья.
Зима есть зима, и словом с соседями не обмолвиться, не видать никого на дальней улице. Зато весной хорошо. И баба Катя вышла в огород, копается потихоньку, и новые соседи тоже, скребут, гребут, убирают прошлогодний сухостой, стаскивают его в большие кучи, жгут озорные костры да планируют, мол тут морковь будет, а тут свёкла. Там огурцы посадим, а в углу куст смородины, детям с куста есть полезно.
Слово за слово, признакомились, разговорились. Жалко бабе Кате молодых, что же понапрасну пурхаться будут? Земля- то пустая. Не выдержала, и им рассказала про бабку Климошениху да её крепкое словцо, будь что будет, пусть считают её старухой полоумной, а вдруг да прислушаются?
Соседка молодая молча выслушала, ни разу не перебила, только головой кивнула, мол спасибо, бабушка.
А на другой день глядь, а по огороду бабка ходит, седая косматая, нос крючком. На палку опирается, по сторонам смотрит, да шепчет что-то. Слов не разобрать, только видно, как губы бескровные шевелятся.
Баба Катя поглядела- поглядела, да пошла к себе в избу от греха подальше.
А по лету смотрит баба Катя, в огороде у соседей всё растёт да колосится. Соседка молодая с ведром ходит, огурцы собирает. И всё, как один. Ровненькие, зелёные, пупырчатые. Лучок зелёный дружными рядами растёт, глаз радует. Тут же и укроп, и петрушка, всё у неё в огороде есть, всё растёт, как на дрожжах.
Дальше больше. Помидоры прям на корню спеют в ту пору, когда у многих едва завязь пошла, да помидоры зелёные нарастают. И перцы у соседки есть, и кустик смородины зеленится, веселенький стоит.
А уж когда картошку копали, так во все глаза глядела баба Катя, как по мешкам ссыпали крупные картофелины.
Подошла потом соседка к старушке, мол спасибо вам, от всей души. Вовремя вы меня предупредили, от труда напрасного уберегли.
Баба Катя улыбается, мол я всех упреждала, да не все слушали. А кто мол эта бабушка была?
- Моя это бабушка. Даже не бабушка, а пра- прабабушка. Старенькая совсем, уже и видит плохо, а вот что надо сразу разглядела, да мне помогла. Уж очень мне домик этот нравится, прям прикипела к нему. Видите, и земля тут совсем не пустая, а очень даже рОдная.
Улыбнулась баба Катя, мол вижу, Машенька, вижу. А про себя подумала:
- Видать, у кого-то ещё крепче словцо бывает, чем у Климошенихи. Ну да Бог с ней, со старухой безумной.
Маша уже в калитке стояла, когда окликнула её баба Катя, мол ты, Машенька, послушай меня, старуху. Шибко- то каждому не докладывай что в огороде делаешь, а лучше вовсе уйди, коли кого любопытного увидишь, мало ли у кого какие слова да помыслы?
Спасибо за внимание. С вами как всегда, Язва Алтайская.
А тут ещё интересные рассказы, которые сейчас активно идут в ленту