Инна забеременела в 28 лет. Беременность была первая, желанная. На скрининг она пришла в 12 недель. Когда заполняла согласие на медицинское вмешательство, в графе "кому доверяете сообщать сведения, составляющие медицинскую тайну", поставила прочерк. А потом рядом в скобках написала: "никому". Ну что ж, имеет право. Хотя обычно пишут мужей или мам.
УЗИ, к сожалению, выявило серьёзный порок развития центральной нервной системы - экзенцефалию. Это ситуация, когда головной мозг плода находится за пределами черепа - 100% показание к прерыванию. Приглашаем пациентку на перинатальный консилиум, для поддержки просим прийти на консилиум с мужем или ещё с кем-то из близких родственников для моральной поддержки.
Инна пришла с мамой. Села на предложенный стул, выслушала специалистов: акушера-гинеколога, генетика, нейрохирурга, специалиста УЗД.
Сидела молча, вопросов не задавала.
Председатель консилиума после всего сказанного спрашивает:
-Какие у вас мысли в отношении дальнейшей тактики вашей беременности? (Чисто формальный вопрос, потому что 2 минуты назад было сказано, что дети с такой патологией в абсолютном большинстве случаев погибают внутриутробно или же в первые минуты рождения.)
-Да никаких. Я продолжаю вынашивать свою беременность.
-Вы понимаете, что плод неизлечимо и серьёзно болен? Если вы сомневаетесь в диагнозе, мы рекомендуем вам съездить в федеральные центры. Но вы хотя бы фотографии таких детей в интернете посмотрите для понимания.
-Смотрела. Я никуда не поеду. Буду рожать.
-Ещё вопрос: это решение вы приняли вместе с супругом?
-Нет. Ему знать совершенно не обязательно. И вы не имеете право ему говорить, я не давала такого разрешения.
-Да мы и не собирались.
Написав информированный отказ от прерывания беременности по медицинским показаниям, Инна с родительницей ушли. Кстати, мама Инны ни слова не сказала за время консилиума кроме "здравствуйте" и "до свидания". Лишь смахнула пару слез, когда слушала речь генетика и нейрохирурга о перспективах ребенка.
Второй скрининг подтвердил порок. Повторно консилиум не собирали, потому что не было смысла. Мнение Инны не изменилось. А её муж, видимо, продолжал пребывать в счастливом неведении.
Спустя несколько месяцев в 10 часов вечера скорая привезла Инну в роддом. Срок тогда был 32 недели. Она отметила отсутствие шевелений плода в течение нескольких часов. Муж был в командировке. УЗИ подтвердило предварительный диагноз дежурного врача "антенатальная гибель плода". Инну госпитализировали, начали готовить к родам. Она очень хотела кесарево сечение. Увы, показаний не было. Всё, что мы могли предложить ей - это эпидуральная анестезия в родах и психолог утром.
Спустя некоторое время Инна родила. Смотреть на плод отказалась. После родов её перевели в послеродовое отделение, где она должна была пробыть трое суток.
За эти дни приехал муж. Узнал, что жена в роддоме. Примчался, начал в столе справок узнавать: кто, что, где? А сотрудников заранее предупредили: никаких данных не давать. Но учитывая, что родильница находится в отдельной палате (наша стандартная тактика в случае антенатальной гибели плода), супруга к Инне сопроводили.
В момент, когда муж зашёл в палату, у Инны находился врач. Рассказывал про антибактериальную терапию и, собственно, стал свидетелем семейного разговора.
Инна сказала мужу, что плод погиб внутриутробно, все также умолчав о причинах. Муж начал спрашивать у врача. А врач-то тоже предупреждён. И поэтому никакой конкретики не дал. Мол, так и так, будет заключение из морга... Отболтался и ушёл в ординаторскую.
Муж, явно неудовлетворенный ответом, направился к нашему начальству. И в разговоре изложил свою точку зрения и план дальнейших действий. Он хотел получить копию медицинской документации, чтобы обратиться в соответствующие органы. Потому что первая беременность его жены развивалась абсолютно нормально, все необходимые скрининги и обследования были пройдены.
-Мне нужно понимать, что случилось. Это была очень желанная беременность, мой первый сын. И если окажется, что здесь есть вина врачей, то мы обратимся в суд.
-Мы вас поняли. Свяжемся с вами, чтобы вы заполнили необходимые заявления.
Естественно, начмед тоже был в курсе всей ситуации с "врачебной тайной". И ничего не сказал супругу. Но пошёл к Инне.
-Мы очень сочувствуем вашей ситуации. Но вы же понимаете, что не сможете вечно скрывать от мужа истинные причины смерти плода? Ваш супруг - человек заинтересованный. Он обязательно докопается до истины. Не здесь, так в соответствующих органах. До суда дело, естественно, не дойдёт. Но мне кажется, что чем дольше вы молчите, тем сложнее будет потом. Именно вам - не нам.
Инна и тут ничего не ответила. Но сказала, что подумает.
Развязка произошла гораздо быстрее, чем мы предполагали. В тот же день муж Инны поехал в патанатомию. Предъявил свой паспорт, свидетельство о браке и справку о перинатальной смерти плода, которую он забрал у жены в палате. И ему выдали тело ребёнка. Он не побоялся, посмотрел. Ну и ясно, что не нужно иметь медицинского образования, чтобы понять: с головой ребёнка что-то не так. Ибо черты лица у таких детей очень специфические.
Как сложилась судьба этой пары в дальнейшем, неизвестно. Но забирала из роддома бедную женщину только мама, муж больше её не навещал.