Только когда норушь чуть потянулась вперёд, Таня поняла, в чём дело – показалось до того тщедушное и худенькое тельце, что стало очевидно – это детёныш, да ещё истощенный.
Стоило Татьяне чуть шевельнуться, как несчастный норушонок дёрнулся и застыл на месте, явно собираясь с силами, чтобы нырнуть обратно в норку.
-Не бойся! Пожалуйста, не бойся меня! Я… я знаю, кто такие норуши – у меня любимая подруга – это норушка, которая когда-то мне очень помогла! Мы живём вместе! Я… я думаю, что ты хочешь есть, правда? Только не пугайся – я могу дать тебе сыр, или, если боишься, можешь сама взять, я отодвинусь подальше!
Норушонок замер, вслушиваясь в Танин голос, и только судорожно поднимающиеся и опускающиеся бока выдавали, что это не фигурка, не игрушка, а живое существо. Явно сначала норушь собирался изобразить из себя обычную мышь, но слова, сказанные Таней, видимо, были для него настолько важны, что, потоптавшись на месте, он решился:
-У тебя есть знакомая норушь? – голосок был слабый, и, к превеликому Таниному удивлению, явно девичий.
Почему-то сначала ей показалось, что малыш – мальчик. Наверное, из-за обтрёпанной шерстки – Шушана-то такого никогда не допускала.
-Да, есть, - Таня уверенно кивнула.
-А как… как её зовут? – видимо, вопрос был так важен, что это безусловно очень голодное создание даже от сыра отвлеклось.
-Шушана.
Норушинка внезапно обмякла, словно кто-то ослабил туго натянутую струну, держащую её в отчаянном напряжении. На секунду у неё даже глаза прикрылись.
-Да, у нас бывает такое имя! – едва слышно пискнула она. – Неужели же есть ещё люди, которые про нас знают, и… есть ещё другие норуши?
-Шушана говорила, что есть. Она про музей Васнецова в Москве упоминала, там большая семья.
-А она почему одна? Почему ты говоришь так, словно у неё семьи нет? – норушинка снова заволновалась, словно услышала какую-то фальшивую ноту в мелодии.
-Её родные ушли в исконные земли, а она не захотела бросать дом. Мы с ней в Москве живём в одном старом доме. Она волновалась за него, понимаешь?
-Да. Я понимаю! – маленькая норушь выбралась из норки уже целиком и неловко спотыкаясь на неровностях подтаявшего снега, начала пробираться поближе к бутерброду.
Начало этой книги ТУТ
Начало первой книги серии "По эту сторону" ТУТ
Начало второй книги серии "По эту сторону" ТУТ
Все остальные книги и книжные серии есть в Навигации по каналу. Ссылка ТУТ.
Короткие "односерийные" публикации можно найти в навигации по отдельным публикациям. Ссылка ТУТ
Ссылки на книги автора можно найти ТУТ
Все фото в публикациях на канале взяты в сети интернет для иллюстрации
Таня легко могла бы подставить ладонь и перенести её к цели, а ещё проще было бы переместить поближе кусочек сыра, но это явно не стоило делать – лучше пусть норушинка сама придёт, а то перепугается и умчится навсегда.
У рюкзака норушь притормозила.
-Тебе, может быть, помочь? Хочешь, я просто опущу для тебя сыр пониже? – не выдержала Таня.
-Сыр… - мечтательно вздохнула норушка. – Хочу… а он, он хороший? Почему ты его не ешь? – подозрительно прищурилась она.
-Я боюсь, что ты испугаешься и убежишь, - честно ответила Таня. – Если я буду двигаться медленно и спокойно, возьму кусочек сыра, разломлю его и часть съем сама, а часть отдам тебе, тебе не станет страшно?
-Ннне знаю, - довольно-таки дрожащим голоском ответила норушинка.
Видимо, для неё контакт с человеком был отчаянно пугающим. Но сыр пах упоительно, досыта она не ела уже давным-давно, так что голод пересилил страх. – Хорошо! Только ты совсем медленно, ладно? – решилась норушь.
Танина рука двигалась со скоростью усталой пожилой черепахи, пока не добралась до сыра. Ломтик был разломлен на кусочки, один Таня положила себе в рот, и отчётливо увидела, как голодный детёныш сглотнул слюну. А второй был опущен совсем недалеко от маленького создания.
Пока норушь подтягивала к себе сыр, у неё дрожали и лапки, и усы, и даже уши.
-Ты только не торопись. Если давно ничего такого не ела, не грызи очень много – живот заболит! – предупредила Таня, глядя, как норушь кусает краешек сырного ломтика.
-Откуфа ты фффнаефь? – выдохнула мелочь, потихонечку отступая назад.
-Я врач, - призналась Таня. – Лечу зверей и птиц.
Норушинка остановилась, крепко прижимая к себе сыр.
-Это правда? – она требовательно воззрилась Тане в лицо.
-Да.
-А норушей ты лечила?
-Если честно, нет. Шушана, к счастью, ещё ни разу ничем не болела, - Таня прямо-таки шкурой ощущала, что врать нельзя. – Я лечила грызунов. Хомяков, иглистых мышек, домашних крыс.
-Сиди тут, никуда не уходи! – вдруг потребовала норушь, с трудом волоча за собой сыр, - Я сейчас приду!
Про «сейчас» она, конечно, слегка преувеличила. Таня с волнением ждала её обратно минут пятнадцать, если не больше. На всякий случай достала ещё сыр, сушки, орехи и изюм. Даже сама бутерброд съела на нервной почве.
Наконец-то в отверстии, откуда появилась норушь, послышался какой-то шорох, и совсем детские голоса.
-А у неё есть шушки? Такие круглые, да, как на картинке? Шууушечку бы! Мама говорила, што они вкушшшные! А баба Валя их ела? А папа их ел? А ты их ела? А брат их ел? А што у неё ишчо ешть? – приставал с вопросами какой-то тоненький голосок.
-Да погоди ты с сушками! – командовала уже знакомая Тане норушинка, - Ты сыр съела? А ты съел?
-Да-да-дада! – два писклявых голосишки явно наводили на мысль, что уже знакомая Тане норушинка, видимо, подросточек – старшая сестра для двух малышей.
-А ишчо у неё што есть? Орешшки? Да? Ты говорила про орешки? Да шшто ты там всё грызешь? Она говорила про орешки? – звенел любопытствующий голосишко. – А какая она? А ты видела у неё шшушки?