Как раз в тот момент в фойе торопливо вошёл ещё один постоялец, с которым Герхардт впервые столкнулся пару дней назад за завтраком, где оба по-французски поприветствовали друг друга. Чисто французская, загадочно-нежная, журчащая интонация со своеобразным акцентом выдавало в соседе южанина. Должно быть, он из Ниццы или Марселя, куда до войны на несколько месяцев выезжал по рабочим делам отец Герхардта. В письмах, которые фрау Бройт читала вслух, собрав детей в кружок, не раз искрила насмешка над деревенским выговором французов-южан.
Французскому Герхардта учила сестра. Она объясняла братцу-бунтарю, что на этом языке говорят в Париже, а Париж – город любви, о которой мечтают все, и однажды о ней будет мечтать и её драгоценный брат...
«Ребекка, моя Ребекка», – невольно улыбнулся Герхардт – и едва не пыхнул яростью: на его ногу выпало что-то из сумки француза. Палка салями! Следом посыпались эклеры в прозрачной упаковке, несколько видов сыра, вино в высокой коробке и столько приятных вкусностей, будто щедрый торопыга готовил стол на десять придирчивых гурманов! Хотя было ясно, что это подарки его родне.
В три часа ночи Герхардт уверенно стукнул в дверь на другом конце коридора. Довольно быстро выглянул взлохмаченный южанин. Его сосед, который все дни ходил как в воду опущенный, стоял сейчас на пороге абсолютно одухотворённый и протягивал ему приличную кучу франков.
– Есть хочется, а в номере – ничего.
Француз коротко кивнул и скоро вышел с хлебом, салями, сыром и красиво нарезанной солёной красной рыбой в баночке.
– Я видел у вас вино.
Тот снова кивнул и вынес бутылку, эклеры и открывашку. Ах, южанин! Догадливый малый! Только Герхардт двинулся со своим скарбом, как сосед окликнул его:
– Прошу прощения, мсье...
– Да, что такое? Я сейчас принесу ещё деньги, простите...
– О нет, дело не в деньгах, вы дали с лихвой. Как бы это сказать... Я понимаю, что у вас сегодня важная встреча, дай бог нам всем такую же, мсье... Но не могли бы вы всё-таки плотнее закрывать дверь вашей комнаты?
Долго стоять с разинутым ртом было нельзя: ждала Наташа. Герхардт извинительно кивнул и удалился.
Постель была гладко застелена. Он испугался, пока не услышал плеск в душевой. И он понял, что за эти три минуты отсутствия ужасно соскучился по девчонке. У них толком не было прошлого, будущее тоже белело где-то в тумане. Когда человек получает что-то, он непременно хочет большего. Но Наташа не останется. Где бы она ни была, она возвращалась в Ленинград.
Так что у них было лишь настоящее, вечно несущееся галопом. Такой контраст со спокойными, тёплыми изгибами её тела... Герхардт вынес её из душевой на руках. Он никогда не делал этого – и всегда хотел сделать. Ещё чуть-чуть скользкая, девчонка в восторге оглядывала тусклую комнату с его рук. Она бы никому не позволила себя таскать, даже Эрвину.
– Дух захватывает! – сказала она.
– Правда? – довольно отвечал он. – Тогда что ты скажешь на это?
Он подошёл к столику, где стояла уйма вкуснятины.
– Ах, Герхардт! Где ты всё это достал? – она нетерпеливо заболтала ногами, и он усадил её за их маленький пир.
Они подняли чашки с вином – единственные ёмкости, которые нашлись в комнате. Наташа потянулась сдёрнуть покрывало с кровати, чтобы укрыться.
– Нет! – остановил он её. – Я хочу запомнить тебя.
– Ты же сам во сто шуб одет! Мне неловко!
Герхардт протянул ей странный коробок, перевязанный бантиком. И бантик, и коробок – всё прилично потёрлось от времени.
– Я не решился отдать тебе в Берлине. Это очень важно для меня.
Напомнило коробочку с орденом – до сих пор не самое приятное воспоминание. Наташа развязала бантик.
– Ему уже почти четверть века, и оно, вероятно, устарело, – комментировал он.
В коробочке на бархатной подушечке лежало обручальное кольцо.
Герхардт думал, она заплачет от умиления или, быть может, наоборот, зашвырнёт подарок в далёкий угол, потому что оба прекрасно знали: они не поженятся. Им никто не позволит. Прожить вместе хотя бы день – возможно ли вообще такое? И когда это станет возможно?..
Но Наташа молча рассматривала широкое элегантное кольцо, пока отчаянье путалось с тем светлым, щемящим чувством, которое толком ещё никто не смог описать. На внутренней стороне красовались вензелёчки: «Наташе от Герхардта».
– У тебя вообще есть ум? – вдруг вспыхнула она. – Ты мне, голой, это вручаешь! И хочешь, чтобы я поверила?
– Ты мне отказываешь? – отчаянье всё-таки выставило ногу из его сердца.
Наташа заметила. Улыбнулась. «Дурак!». И с гордостью надела кольцо на свой безымянный палец.
Друзья, если вам нравится мой роман, ставьте лайк и подписывайтесь на канал!
Продолжение читайте здесь: https://dzen.ru/a/Zhr3eXfJWD6-rRbP?share_to=link
А здесь - начало этой истории: https://dzen.ru/a/ZH-J488nY3oN7g4s?share_to=link