Я останавливаюсь, разворачиваю коляску и иду обратно к дому. Она едва поспевает за мной и, захлебываясь словами, выдыхает:
— Знаю, что не была тебе хорошей матерью. Вообще не была ею. Но я готова помогать тебе. Я искуплю вину. Я стану той, кем ты хочешь меня видеть.
"Вынужден влюбиться"
Часть 50. Лера
— Он кажется хорошим парнем.
Вздрагиваю и поворачиваю голову. Меня догоняет она. От ее внимательного глубокого взгляда почему-то все внутри сжимается. Ничего не отвечаю, продолжаю катить коляску с маленькой сестренкой перед собой.
Когда Антон высказал желание познакомиться с Холодным поближе, я немного смутилась и брякнула, что ход его мыслей мне нравится. Не знаю, чего я ожидала. Может, что мы втроем посидим в кафе, попивая молочные коктейли и отмачивая шутки. Почему-то мне и в голову не пришло, что и она тоже будет присутствовать. Мать. Стоило подумать об этом. Стоило вообще все отменить, когда Антон сообщил мне по телефону, что они нас ждут! Почему я этого не сделала?..
А этот ее тост о большой счастливой воссоединившийся семье! Что это вообще было такое? Кем она себя возомнила? И зачем потащилась за мной, когда мне так нужно было сбежать? О. Ну, конечно. Не доверяет мне своего нового ребенка, что же еще?
— Воспитанный, стильный и красивый, — продолжает болтать мама, будто не замечая моей холодности и отстраненности. — И явно при деньгах.
— А тебя только это волнует, да? — не сдерживаюсь я.
— Не только, — спокойно говорит она. — Но это важно. Почему ты злишься?
Может, потому что ты променяла меня на деньги? Или потому, что ты создала новую семью, забив на меня? А может, потому что за все это время, когда я приезжала сюда и общалась с Антоном и сестрой, ты ни разу не подошла и не спросила: “Как тебе жилось без меня, дочь? Как ты выжила в этом жестоком мире?”.
Но я говорю не это.
— Потому что не могу понять, как вообще возможно, что по нашим венам течет одна кровь?
Женщина, которая меня родила, удивленно моргает и открывает рот, пытаясь подобрать слова, но не находит их.
Я останавливаюсь, разворачиваю коляску и иду обратно к дому. Она едва поспевает за мной и, захлебываясь словами, выдыхает:
— Знаю, что не была тебе хорошей матерью. Вообще не была ею. Но я готова помогать тебе. Я искуплю вину. Я стану той, кем ты хочешь меня видеть. Позволь оплатить твою учебу! А знаешь, я куплю участок. Рядом с нашим. Построю тебе дом, будем жить рядом. И однажды ты простишь меня!
Какой я была глупой! Только сейчас, пока она все это говорит, я понимаю, зачем согласилась на приглашение Антона. Мне хотелось услышать всего одно слово от той, кого принято называть “мамой”. Она произносит много слов, слишком много, но самое главное - нет. И не потому, что ей не позволяет этого сделать гордость или страх или что-то еще. Просто она этого не чувствует.
— Мне ничего от тебя не нужно, — тихо произношу я, направляя коляску со спящей сестренкой на тропинку к дому.
Антон с Холодным все еще сидят на пледе и о чем-то тихо переговариваются. Я подхожу к Андрею и смотрю на него. Он понимает меня без слов и поднимается на ноги.
Пока мы молча идем по дороге, оставляя дом из красного кирпича позади, на меня обрушиваются все чувства разом: и злость, и обида, и разочарование, и еще что-то непонятное. Наверное, освобождение. Когда очень долго чего-то ждешь и твои ожидания не оправдываются, наступает покой. Поначалу непривычный и пугающий, но все же - покой.
Андрей не пытается вытирать мои мокрые щеки и не старается ободрить меня словами, просто идет рядом, и это лучшее, что он может для меня сделать в этот момент. Я благодарна, и, глядя на его задумчивое лицо, улыбаюсь ему сквозь слезы.
— Она чувствует вину, — успокоившись, произношу я, когда мы, уставшие от долгой ходьбы, устраиваемся на лавочке под козырьком автобусной остановки. — Не любовь.
— Не думай, что эти чувства нельзя испытывать одновременно, — с горькой усмешкой откликается Андрей.
Окидываю его грустным взглядом и укладываю голову ему на плечо, прямо как тогда под деревом, когда он читал стихи о любви ко мне.
— Я туда не вернусь, — шепчу я. — Но я постараюсь ее простить.
— Хорошо.
Андрей гладит меня по голове, как маленькую запутавшуюся девочку, и целует в макушку.
Если раньше я сомневалась, то сейчас вдруг ощущаю стойкую уверенность в том, что приняла правильное решение, оставив в своей жизни Андрея Холодного и ломая барьеры, мешающие его любить. Разве настоящие чувства не должны пройти целую полосу препятствий, чтобы в конечном счете выстоять и окрепнуть? Мы преодолели ненависть, предвзятость, недоверие, ревность, чужие пересуды, советы и нравоучения. И бог знает, сколько всего еще впереди. Но мы справимся.
Люди уходят. Это так. Но те, кто все же остаются... они достойны любви и вообще всего, что способно вместить мое глупое, но бесстрашное сердце.