— Ну, молодец! — рычит Лера. — Он уже нас поженил!
— Плохо, что ли? — усаживаясь на место, спрашиваю я и не даю ей съязвить в ответ, прижимаясь к ее губам.
"Вынужден влюбиться"
Часть 51. Холодный
— И что теперь будешь с ним делать? — со смешком спрашивает Бур, косясь на мои руки.
Я обмахиваюсь дипломом с бордовой твердой обложкой, как веером, улыбаюсь и пожимаю плечами.
— Под ножку стола подсуну, чтоб не качался. Что еще с ними делают?
— Не, не, — встревает Берт. — Как подстаканник для пива используй! У меня такой же, я знаю, о чем говорю!
Еще некоторое время мы втроем, стоя под козырьком крыльца школы, шутим на тему моего красного диплома и громко смеемся. Экзамены остались в прошлом, и мы с Буром чувствуем свободу и предвкушаем начало новой жизни. Берту же для веселья повод не нужен, всегда таким был. Наш настрой не портит даже моросящий с самого утра дождик и мрачные черные тучи, скользящие по небу, как корабли.
— Выпускной, — вздыхает Альберт. — Как же давно это было! Птички покидают гнездо.
— Как же ты придурок! — с чувством говорю я. — Давно было… Год назад ты выпустился, умник.
— Целую жизнь назад, — Берт поднимает палец вверх.
Бур утыкается в телефон и громко печатает сообщение, игнорируя нашу перепалку. Мы с Альбертом, не сговариваясь, заглядываем ему через плечо.
— Уже соскучился? — поддразниваю я друга, глядя на имя той, с кем он так самозабвенно переписывается. — Ты же в школе пять минут назад ее видел!
— Ой, дураки вы, — машет Берт рукой, не давая возможности оторвавшемуся от смартфона Буру оправдаться. — В универе такие девочки, а вы кандалы на себя навешали.
— Лучших девочек мы уже встретили, — огрызаюсь я и перевожу взгляд на Бура. — Кстати, Витенька, я так и не понял, как так вышло, что ты поплыл от Лериной подружки? Помнится, стандарты у тебя были совсем другие.
— Пошел ты, — миролюбиво говорит Бур, убирая телефон в карман пиджака. — И не поплыл, а влюбился. Наташа, она удивительная, ни на кого не похожая. Кто бы мог подумать: я учился с ней в одном классе столько лет, а понял это только недавно. Столько времени фигней страдал, а оно было совсем близко.
— Оно? — хором переспрашиваем мы с Бертом и ржем.
— Счастье! Козлы, блин…
После вручения дипломов все одноклассники вместе с родителями и некоторыми учителями собираются на школьном дворе, чтобы вскоре отправиться в ресторан для банкета. Некоторые открывают зонты, но большинство наслаждается каждым мгновением этого дня и даже крохотными теплыми каплями летнего дождя.
Рядом со мной стоит Лера и о чем-то шушукается с улыбчивой Катенькой. На удивление, у меня не возникает желания растащить их друг от друга. Сегодня все воодушевлены, радостны и добры друг к другу. Я замечаю знакомое лицо и, чмокнув Леру в щеку и получив ее нежный взгляд, отхожу в сторону.
— Отлично выглядите.
Я нисколько не преувеличиваю. Инна Ивановна Палачева сегодня не похожа на саму себя. На ней коктейльное платье темно-зеленого цвета и туфли на высоком каблуке. Волосы ниспадают полукольцами на плечи и немного пушатся от влажности. Макияж неброский, но подчеркивающий скулы и глаза. Ее бы можно было принять за одну из выпускниц, если бы не традиционный строгий взгляд и сдержанная улыбка, которую она адресует мне.
— Благодарю, Холодный.
— Я хотел сказать… — я вдруг теряюсь и отвожу взгляд, вспоминая свой идиотский поступок в переулке. Что вообще было у меня в голове?!
— Что же? — насмешливо переспрашивает она.
Эта женщина могла бы уничтожить меня, если бы захотела. Могла бы предъявить обвинения в нападении, могла бы поставить крест на моем будущем. Но, по неизвестным мне причинам, она этого не сделала. Более того, когда видео просочилось в Интернет, она пыталась обелить меня: сказала, что это был всего лишь небольшой психологический эксперимент – ничего не значащая сценка, отыгранная мной и моим другом в лучшем виде. Вряд ли ей кто-то поверил. Скорее всего, посчитали, что мой отец ее «купил». Но сам факт того, что она это сделала, поверг меня в шок.
— Откуда в вас столько доброты? — снова всматриваясь в ее лицо, спрашиваю я.
Она улыбается уголками губ.
— Ты это хотел сказать? — впервые Палачева обращается ко мне на «ты», и почему-то меня это радует.
— Нет, я хотел сказать, что мне жаль, что я облажался, и что я благодарен вам, как никто другой. Но я что-то в последнее время слишком часто говорю подобное, так что...
— Раз часто говоришь, значит, случай не совсем запущенный, — мягко произносит она. — А что касается доброты… Я – учитель, Андрей. Мое дело – помогать тем, кто нуждается в помощи.
— Вы же – не врач.
— А ты и не больной.
Я в этом не совсем уверен и делюсь своими соображениями с учительницей. Мы обмениваемся еще несколькими шутливыми репликами и расстаемся на доброй ноте. Пусть будут шерстяные колготки. Пусть будут скрипучие велосипеды. Все это, оказывается, так незначительно!
Пока мы сидим в ресторане, мне кажется, что это граница: новая незнакомая самостоятельная жизнь еще не настала, а старая и беззаботная еще не закончена. А значит, самое время исправить те косяки, которые за мной остались.
Когда я с шумом отодвигаю стул и поднимаюсь на ноги, Лера что-то чувствует и хватает меня за рукав.
«Ты что делаешь?!» — говорят ее глаза.
— В туалет, — коротко объясняю я, и она, успокоившись, отпускает меня.
Надеюсь, это последнее, о чем я ей солгал.
Оказывается, выступать перед толпой людей и корчить из себя идиота проще без микрофона. А уж говорить серьезные вещи… вообще молчу.
Эта черная пластмассовая палка так и норовит выскользнуть из мигом вспотевшей ладони, еще и ведущий, у которого я этот микрофон отнял полминуты назад, недовольно пялится на меня, притворно улыбаясь. Никто не замечает, как я мнусь посередине зала, кроме нескольких персон, резко прекративших жевать и ожидающих моей речи. А Лера… как назло, встает и начинает двигаться в сторону женской уборной. Очень вовремя.
— Стой! — кричу я в микрофон.
Теперь на меня смотрят все. И учителя, и родители, и одноклассники. И чертов ведущий, чтоб его перевернуло. Лера застывает и медленно поворачивается. Наши взгляды встречаются, и ее серьезные глаза сужаются от напряжения.
— Извините. Добрый вечер. Поздравляю всех с выпуском!
Пережидаю скудные аплодисменты (все голодные, и некоторым слишком сложно выпустить из рук вилки и ложки), стараясь не выронить микрофон. По позвоночнику ползет раздражающая крупная капля пота.
— Однажды одна очень смелая девушка так же взяла в руки микрофон, — как она на это решилась вообще, меня уже и подташнивать начинает, — и при всех сказала мне кое-что очень важное. А я ее продинамил. По глупости поверил чужим сплетням. Теперь и я хочу сказать всем вам и тебе, Лера… Я люблю тебя. Я люблю жизнь, в которой есть ты. Чего бы мне этого не стоило, я буду рядом с тобой всегда. И однажды, если ты позволишь, я женюсь на тебе.
Вот после этого зал оживает. Аплодисменты, крики поддержки и громкие вопли умиления оглушают меня. Но я смотрю только на Леру. Она стоит в той же позе, и я вижу, как сияют ее глаза. Пожалуй, это самое прекрасное, что я когда-нибудь видел. Сначала медленно, а затем ускоряясь, она идет в мою сторону. Я сую микрофон ведущему и уже через какие-то пять секунд сжимаю Леру в объятиях. Хлопки в ладоши не стихают. А что самое забавное – громче всех аплодирует Мишка Царьков.
Когда зал наконец успокаивается, к нам подходит папа и протягивает мне бумажный конверт.
— Поздравляю, сын, — произносит он и хлопает меня по спине.
Не в силах расцепить наши с Лерой руки, с подозрением окидываю взглядом конверт.
— Это что?
— На первое время, — серьезно говорит отец. — В общаге, знаешь ли, жизнь – не сахар.
— Ты серьезно? — таращусь на отца, как на восьмое чудо света.
Он ни разу мне не давал даже закончить предложение о том, что я хочу поступить в местный универ и жить в общежитие. А тут такое…
— Я бы хотел подарить тебе квартиру, но ты хочешь так, поэтому…
— Спасибо, — не даю ему договорить, поднимаюсь на ноги и обнимаю отца.
Впервые он прислушался к моим желаниям, и от переизбытка эмоций у меня просто нет слов. Мама тоже стоит рядом, и она, как всегда, сдержанная, тепло улыбается, глядя на нас.
— Квартиру сам себе купишь, — отстраняясь, говорит отец. — И не однушку какую-нибудь. Жене нужно соответствовать.
Разинув рот, я слежу за тем, как он игриво подмигивает Лере и вальяжно удаляется к своему столику вместе с мамой.
— Ну, молодец! — рычит Лера. — Он уже нас поженил!
— Плохо, что ли? — усаживаясь на место, спрашиваю я и не даю ей съязвить в ответ, прижимаясь к ее губам.
— Вот не мог все внимание на себя не перетянуть, — когда я ненадолго выпускаю ее из своих рук, шепчет она.
— Не мог, — соглашаюсь я и тут же каюсь: — Вообще-то я там чуть не обос…
— Андрей! — шлепает Лера меня по руке, а я смеюсь.
Думаю, теперь у нас все будет хорошо. Пока она возмущается, зовет меня по имени, и ее глаза так сияют, просто не может быть по-другому.
Конец
P.S. Дорогие друзья, спасибо за то, что читали эту историю! Ваш интерес очень важен и ценен для меня. Чудесно, если эта история нашла отклик в Ваших сердцах. Всем мира, добра и любви! <3