оглавление канала, часть 1-я
Почти всю ночь они провели в дороге. И только уже перед самым рассветом остановились на привал. В пути почти не разговаривали. Каждый думал о своем. Даже Ёшка, всегдашний балагур и болтун, был каким-то притихшим и задумчивым. Глеб про себя усмехнулся. Да, на бывалого охотника произвело впечатление, как баба Феша отправила всех милиционеров по домам, словно послушных овечек. Но Глебу, почему-то казалось, что об этом Ёшка никому рассказывать не будет. Когда они уже по темноте покинули бабулину заимку, мужичок вздохнул с явным облегчением, что-то нечленораздельное бормоча себе под нос. Даже Шалый перестал бестолково путаться у всех под ногами, а рванул прямой дорогой в лес, беспрестанно оглядываясь, на идущих позади людей, радостно виляя своим колечком-хвостом.
Всю дорогу Глеба, почему-то не покидало тревожное чувство, что они куда-то опаздывают. Объяснить себе это волнение он никак не мог. Вроде бы, уже перебрал в голове все возможные варианты, доискиваясь до причины такого необоснованного беспокойства, но так и не сумел разобраться, в какой момент и когда возникло это саднящее чувство, словно на застарелый порез насыпали щепоть соли.
Перед самым рассветом они остановились на привал, немного перекусить и дать отдых уставшим ногам. Такие большие переходы для Глеба и Ёшки были вполне обычны. На охоту, бывало, уходили глубоко в тайгу на несколько дней, а вот Ивашов, чувствовалось, валился с ног от усталости. Последние километры он вообще, кажется, не замечал, где они идут. Просто тупо следовал за впереди идущим Глебом и ворчал себе под нос, что «некоторые совсем не лоси, и без остановки не привыкли бегать по всей ночи». Глеб только посмеивался, изредка оглядываясь на друга, и иногда его подначивал:
- Да… Никитич… Засиделся ты в своей конторе. Отвык от обычного мужского занятия. Скоро такими темпами совсем в колобка превратишься.
«Никитич» беззлобно посылал друга «к черту», и опять продолжал бурчать. На привале, он, не дожидаясь пока Глеб нарубит немного лапника для подстилки, уселся прямо в ближайший сугроб, и угрожающе заявил:
- Пока не поем и не отдохну – с места не тронусь!
Ёшка только иронично хмыкнул, но под грозным взглядом майора, сделал вид что очень внимательно рассматривает шишки на сосновых ветках, нависших над самыми головами, а затем, бочком, бочком, и смылся. Вскоре послышалось его веселое уханье, с которым он принялся рубить сухарник для костра. Не прошло и часа, а они уже сидели у огня, и уплетали за обе щеки пироги, которые баба Феша сложила им с собой в дорогу. В маленьком котелке, подвешенном на большой суковатой палке, воткнутой наискосок на самой границе кострища, весело забулькал растопленный снег, и Ёшка бросил в него горсть чуть подмерзшего брусничника, который умудрился откопать из-под сугробов. Рассвет наползал медленной серой тенью, размывая ночную синеву сугробов. Деревья стали утрачивать очертания сказочных витязей. Где-то наверху в густой сосновой кроне зацвиркал клест. Сверху посыпалась шелуха от сосновых шишек. Тайга просыпалась медленно и неохотно, погруженная в полудремотное состояние, пытаясь успеть досмотреть свои ночные сны. И ей не было никакого дела до трех человек и собаки, расположившихся почти под самым стволом могучего дерева, казавшимся этой величавой барыне чем-то мелким и незначительным, не способным нарушить размеренное течение ее жизни.
Они не успели еще закончить с едой, как у майора вдруг зазвонил телефон. Он, почему-то, испуганно посмотрел на Глеба, а потом, будто спохватившись, со стоном поднялся, вытащил трубку, и отошел на несколько метров от костра. Ёшка проводил его взглядом, и пробурчал:
- Ну вот… Ментовские штучки начинаются. От товарищей таиться – грех. А может, нам завтрева вместе под пули…
Глеб коротко хохотнул:
- Ёшка, не увлекайся… Под какие такие ты пули завтра собрался? А у Сереги своя работа. – И он перешел на нарочито таинственный шепот. – Ему трубу полковник дал, чтоб всегда быть на связи, мало ли что…
Охотник вытаращил глаза на говорившего, и, когда тот закончил, на выдохе произнес:
- Иди ты… - Потом сосредоточенно сморщил нос, и с любопытством спросил: - А мало ли что, это что?
Но ответить Глеб не успел, к костру вернулся Ивашов, до невозможности серьезный. Глеб, отбросив ироничный тон, спросил друга:
- Ну что там? Сдался начальству, что не по намеченному маршруту идем? Сильно полковник лютовал?
Сергей махнул рукой:
- Куда там…! Обрадовался, что мы параллельным курсом идем. У них там какие-то непонятные дела творятся. Какие-то волны паники. Если честно, то я ничего не понял. Что за паника такая? С чего вдруг?
И посмотрел вопросительно, и даже с намеком на возмущение на Глеба, словно это именно он и создавал группе полковника эту самую панику. Услышав от майора про «непонятное», Глеб насторожился и крепко призадумался. Ивашов сразу уловил перемену в настроении друга. И подступил к тому чуть не с упреком:
- Ты, того, Василич… Если чего знаешь, колись. А то идем, что называется, наобум Лазаря. А хотелось бы ясности. Так что, поделись с друзьями…, не томи.
Глеб тяжело вздохнул и кинул быстрый взгляд на Ёшку, который тоже уставился на Глеба, даже чуть вытянув шею вперед, что делало его похожим на перепуганного воробья. Видя заминку товарища, Ивашов сердито рубанул:
- Слышь, Глеб Василич! Сейчас не до тайн! В одной лодке, можно сказать… – Он несколько изменил тон, и со значением проговорил: - Да и Варна, как я понял нам всем доверяла… - Сделал он упор на слове «всем».
Глеб опять тяжело вздохнул, обвел друзей взглядом и с легкой усмешкой проговорил:
- Ну… если только, в одной лодке… - Потом, уже ни на кого не глядя, стал смотреть в огонь, вспоминая, что именно тогда говорила им с бабой Фешей Варна. Собравшись с мыслями, он начал: – Если коротко, то в давние, очень давние времена, жили великаны-волоты. Про них много есть в наших старинных сказаниях. – А потом, будто оправдываясь: - Я понимаю, как это дико звучит, но других объяснений у меня просто нет. Так вот, некоторые колдуны, владеющие темной магией, стали ставить на них всяческие опыты. Если говорить современным языком, производили генетические эксперименты, видоизменяя сущность, оставляя и усиливая их способности. А волоты умели отводить людям глаза, напускать морок. В общем, умели воздействовать на людей на уровне их подсознания. Кстати, байки о снежном человеке – это вот оно и есть. Эти самый Йети, не кто иные, как генетически измененные волоты. Так вот, - он посмотрел на Ёшку. Тот сидел, до неприличия широко открыв рот и смотрел во все глаза на Глеба. – Помнишь, ты мне палку притащил со следами огромных, вроде бы, человеческих зубов? Варна считала, что это и есть тот самый волот-великан, только уже в измененном виде. Именно они и умеют воздействовать на психику людей. Мне кажется, это как раз-таки о том, о чем тебе рассказал полковник. Думаю, один из этих, переделанных, по нашим лесам и ошивается.
Закончив говорить, Глеб тяжело вздохнул, и, почему-то, виновато посмотрел на своих спутников. Те все еще продолжали на него таращиться, словно это он, Глеб, был тем самым переделанным великаном-волотом. Поняв, что больше Глеб уже ничего не скажет, первым заговорил Ивашов:
- Ну, брат… Если бы не последние события, и еще, если бы я так хорошо тебя не знал, то подумал, что у тебя поехала крыша! А так… Даже и не знаю, что и сказать… - В его голосе было столько сожаления, словно, он и вправду, очень расстраивался по поводу, что ему нечего сказать.
Ёшка, тот воспринял слова Глеба, можно сказать, спокойно, или, почти, спокойно. Только сдвинул свою лохматую шапку на затылок, и с умным видом проговорил:
- Ну… Насчет там всяких колдунов – не скажу. Чего не знаю, того не знаю… А вот насчет волотов я слыхал. Когда пацаненком еще был, в нашей деревне дед один жил. Его за колдуна все почитали. Говорили, что он котом черным по ночам оборачивается, и по деревне шныряет… Мы с ребятней к нему за всякими байками ходили. Шибко он их много знал! – В глазах у мужичка появилась даже некоторая мечтательность, так его воспоминания детства увлекли.
Он уже, было, набрал в грудь воздуха, чтобы продолжить про этого деда, но Ивашов оборвал ему всю песню.
- Ты нам про детство свое потом расскажешь! Ты сейчас дело говори!
Ёшка обиженно надулся:
- Так, а я что?! Я дело и говорю! Ты-то вот, небось если бы с мое по тайге походил, еще бы и не в то поверил! Засиделся у себя там в начальственных кабинетах, вот всю поэзию этого мира и позабыл! – От такого художественного, можно сказать, оборота, которого никак не ожидали от Ёшки, оба, с некоторым обалдением уставились на охотника. А тот, видя, какой эффект произвели его «умные» слова, стал дальше разливаться соловьем. - А палку я Василичу сам притаранил. Все так! И зубы там огромные видать! Как же это я сразу-то недопер, а?! Ну ведь точь-в-точь, волотовы зубы, больше некому! – И он со всех сил хлопнул себя ладонями по коленям так, что даже Шалый испуганно шарахнулся от него в сторону.
Похлопав еще немного ресницами на Ёшку, Сергей, словно опомнившись, рассерженно обратился к Глебу:
- Ну и что…?! Что делать-то с этим вашим влотом или волтом?! Если он, вроде бы, человек, так его и убивать, выходит нельзя? А если он нам тут мороки заморочит, да сожрет под шумок? – Видя, как оба, Глеб и Ёшка, смотрят на него во все глаза, Ивашов рявкнул: - Ну чего молчите?! Говорите, чего делать-то? А то там ваш этот влот, ил как его там…
- Волот… - Дружным хором подсказали ему мужики.
Майор раздраженно махнул рукой:
- Да, бес с ним!! Пусть будет волот! Делать-то что?! Там ведь люди, - он махнул куда-то в сторону, но было понятно, о каких людях идет речь. И видя, что готового решения ему никто не торопиться выдать, в досаде опять махнул рукой. – Да что я вам объясняю, сами знаете!
Глеб, задумчиво глядя себе под ноги, будто увидел там что-то в высшей степени занимательное, тихо проговорил:
- Ты чего орешь, Сережа…? Я знаю ненамного больше твоего. Надо Варну искать. Она должна много чего знать про этих великанов.
Ивашов обрадованно, словно решение всех проблем было уже найдено, вскочил с места.
- Так чего тогда сидим?! Давайте, вперед, искать Варну… - Потом, будто спотыкнувшись, растерянно спросил: - А где ж мы ее искать-то будем?
Глеб невесело усмехнулся:
- Если этот волот где-то рядом с группой полковника, то и Варна должна быть поблизости…
Он не успел договорить, как откуда-то издалека послышался не то рев, не то какой-то гул. Мужчины замерли, настороженно прислушиваясь. Звук повторился еще раз чуть громче, а следом раздался протяжный волчий вой. Шалый, вдруг, жалобно заскулив, прижался к хозяйским ногами. А Ёшка тихо проговорил, ни к кому не обращаясь:
- Ну вот… Кажись и искать не пришлось…