(С) Богачев А.В., 2019
Продолжаю рассказ о рутенах/ругах и их этнокультурном окружении, начатый в 1 части. Это адаптированный авторский пересказ разделов нашей монографии (Богачев А.В., Кузнецов А.В., Хохлов А.А. Рутены – руги – русь: века, дороги, судьбы» Самара, 2019. 336 с.). Информация о ее презентации и содержании книги есть в наших видео «Как кельты-рутены стали ругами» и «Кельты-лугии».
«Что это за лемовiи?» – этим вопросом 120 лет назад задавался известный русский исследователь гото-славянских отношений Ф. Браун (Браун, 1899. С. 36).
Лемовии – это лемовии. Примерно так, в изящной стилистике М.Б. Щукина – «бастарны были бастарнами» (Щукин, 1994. С. 118; 2005. С. 61) – хотелось бы ответить на этот вопрос и нам. Однако, уже начав заниматься проблемой происхождения ругов (Богачев, 2016б; 2017; Богачев и др., 2018; Богачев, Кузнецов, 2018; Богачев, Захарова, Кузнецов, Хохлов, 2018; Богачев, Кузнецов, Хохлов, 2018), авторы неизбежно столкнулись с вопросами идентификации их этнокультурного окружения.
И первыми в списке народов, соседствовавших с ругами, были лемовии. Именно в непосредственной географической близости эти два этноса были впервые в истории упомянуты Корнелием Тацитом в его труде «О происхождении германцев и местоположении Германии» – De origine et situ Germanorun (сокр. «Германия»), датированном 98 годом:
«За лугиями живут готоны, которыми правят цари, и уже несколько жестче, чем у других народов Германии, однако еще не вполне самовластно. Далее, у самого Океана, — ругии и лемовии; отличительная особенность всех этих племен — круглые щиты, короткие мечи и покорность царям» (Tac. Germ., 44).
Сразу же отметим, что, в отличие от ругиев (ульмеругов, ругов, рутиклиев, рогов), имя которых будет появляться в письменных источниках неоднократно на протяжении веков, лемовии (Lemovii) упомянуты лишь единожды.
Действительно: кто же такие лемовии, которые, согласно Тациту, и территориально, и по образу жизни фактически идентичны ругиям?
Нам представляется (и это подтверждают приведенные ниже материалы), что исторические корни и пути двух этих этносов были настолько близкими, что в определенный момент они слились в единый народ, идущий одной дорогой.
Если говорить о ругах, то литературные предшественники Тацита – Гай Юлий Цезарь (102 г. до н.э. – 44 г. до н.э.), Страбон (64/63 г. до н.э. – 23/24 г. н.э.) и Гай Плиний Секунд (24 г. н.э. – 79 г. н.э.) – несмотря на собственную очень серьезную этногеографическую осведомленность, в своих работах ничего об этом племени не сообщили.
Вместе с тем в трудах Цезаря, Страбона, Плиния и некоторых других античных авторов упоминается народ с достаточно созвучным названием – рутены (Ruteni).
Исследователи неоднократно обращали внимание на этот этноним и пытались обозначить его место на европейской этнополитической карте. В частности, А.Г. Кузьмин, принципиально соглашаясь с А. Альбенком, отмечал: «Название «Рутены» носило, как известно, одно из кельтских племен, обосновавшихся задолго до н.э. (и пришедшее откуда-то с севера или из центральной Европы) в южной Франции. Французский исследователь племени «рутенов из Руерга» (Rouergue – название провинции с римских времен) не сомневается в значении этнонима: в кельтском языке оно означало «красный», «рыжий»… Таким образом, все многообразие названий Ругии и ее обитателей является лишь воспроизведением в разных языках, и прежде всего в диалектах кельтских языков, одного и того же исходного качества» (Кузьмин, 2004. С. 594).
Однако новые материалы и новые идеи позволяют нам сегодня вернуться к проблеме соотнесения первых ругов и древнейших рутенов.
Итак, ругии Тацита обитали «у самого Океана» рядом с лемовиями (Tac. Germ., 44).
«Область рутенов» (Caes. BG., VII, 5) на юге Галлии «близко подходит к Нарбондиаде» (Strabo, IV, II, 2). Обладатели серебряных рудников (Strabo, IV, II, 2) рутены проживали рядом с арвернами, габалами, лемовиками, кадурками, нитиоброгами (Plin. N.H., IV, 19, 109), битургами, сантонами и другими племенами.
Важно, что написание этнонимов лемовии (Lemovii) у Тацита и лемовики (Lemovices) у Цезаря, Страбона и Плиния практически одинаковое.
Причем если лемовиев Тацит однозначно размещает «у самого Океана», то в одном из пассажей «Галльской войны» Цезаря лемовики также перечислены в череде береговых племен: «Скоро в союз с ним вступают сеноны, парисии, пиктоны, кадуркитуроны, аулерки, лемовики, анды и все прочие племена на берегу Океана» (Caes. BG., VII, 4).
Нам представляется, что все отмеченные выше совпадения не случайны и за ними вполне могут стоять реальные этнополитические и миграционные процессы, произошедшие в Европе за 150 лет – с 58-50 гг. до н.э. (дата завоевания Цезарем Галлии) до 98 г. н.э. (дата написания «Германии» Тацита).
М.Б. Щукин, говоря о миграциях варварских племен в ту эпоху, отмечал: «Не ясны остаются и причины их переселений. Скорее всего, толчком служили какие-то климатические изменения, совпавшие с определенными социальными и политическими переменами. В частности, замечено, что влажный и холодный период второй половины IIв. до н.э. сменился в первой половине Iв. до н.э. сухим и теплым, что должно было сказаться на плодородии легких песчанистых почв» (Щукин, 1994. С. 173).
Помимо объективных предпосылок переселений (природных, демографических факторов), были и субъективные. Таковыми, в частности, могли быть амбиции родовой знати.
Вот как, к примеру, Цезарь описывает мотивы, толкнувшие гельветов и ряд других племен к переселению: «У гельветов первое место по знатности и богатству занимал Оргеториг. Страстно стремясь к царской власти, он, в консульство М. Мессалы и М. Писона, вступил в тайное соглашение со знатью и убедил общину выселиться всем народом из своей земли <…> Склонить на это гельветов было для него тем легче, что по природным условиям своей страны они отовсюду стеснены <…> Они полагали, что при их многолюдстве, военной славе и храбрости им было слишком тесно на своей земле» (Caes. BG., I, 2,5).
Вероятнее всего, аналогичные процессы шли в тот период и за тысячи километров от Центральной Европы, в районах, не попавших в поле зрения античных авторов. Тем не менее, они фиксируются археологически (Гришаков, Зубов, 2009; Зубов, 2011).
Говоря об археологическом контексте Центральной Европы рубежа эр, М.Б. Щукин отметил, что «в наблюдаемых археологических явлениях улавливаются лишь некоторые общие тенденции, и пока невозможно определить конкретные археологические памятники маркоманнов, гарудов, трибоков и других племен, так же как и конкретные пункты исхода каждого из них» (Щукин, 1994.С.173).
Вместе с тем отдельные связи и соответствия археологического материала, найденного в различных отдаленных друг от друга районах Европы, увидеть можно.
Интересная подборка гривен типа Хавор (названных по находке в кладе Хавор на острове Готланд) и морфологически соответствующих им артефактов была опубликована в монографии «Готский путь»: «Нет особых сомнений, что форма гривен типа Хавор в конечном итоге восходит к кельтским прототипам, именно в их среде был широко распространен обычай носить разнообразные гривны с печатевидными и колбовидными окончаниями. Самый поздний, собственно кельтский, комплекс с золотой гривной, напоминающий тип Хавор, мы найдем в кладе из Тайяка на юге Франции с монетами 90 – 80 гг. до н.э.» (Щукин, 2005. С. 81. Рис. 21-23).
Представляется важным, что авторы публикации исследованных на юге Франции памятников эпохи раннего железного века (Negabous, Reixach, Bellevue, Peirefittaи др.) определенно указали на связь найденных там артефактов с Прибалтикой (Des vases, 2010. Fig. 31) (илл. 4 – 5). В комплексах этих могильников обнаружена гривна (Des vases, 2010. Fig. 29, 30), напоминающая тип Хавор, а также вазовидные сосуды формой и орнаментом в виде горизонтального меандра (Des vases, 2010. Fig. 22, 74, 139, 150), типологически очень близкие материалам из подборки М.Б. Щукина (Щукин, 2005. Рис. 21) (илл. 8).
Могильники Negabous, Reixach, Bellevue, Peirefittaи др. расположены во французской исторической провинции Roussillon между Пиренеями и Средиземным морем (илл. 6). Согласно картам из манускриптов «Географии» Птолемея (илл. 11), на юге Галлии жили и рутены (RVTAN, rutanj, Rutani). Эти же карты показывают, что область рутенов граничит с территорией, центром которой является поселение Лугдунум Колония (Lugdunum Colonia).
Специальный анализ показал, что европейские топонимы с корнем луг/луж маркируют территории, освоенные в раннем железном веке кельтским племенем лугов (Богачев, Кузнецов, Хохлов, 2018). Именно луги (вандалы) были одной из главных этнических составляющих пшеворской культуры (II в. до н.э. – IV в н.э.) на территории современной южной и центральной Польши. «Новое пшеворское сообщество унаследовало от кельтов не только формы вооружения, но и социально-военную организацию, а также особенности психологии и религию… Для кельтов было традиционным помещение в могилы сломанного и погнутого оружия… кремация им тоже была известна» (Щукин, 2010. С. 24). В пшеворских захоронениях-кремациях, исследованных, в частности, в Поднестровье, «урны сравнительно часто накрывались каменной плиткой… Типично пшеворским является обычай специальной порчи всех острых предметов и оружия перед помещением их в могилу. В негодность приводились мечи – они переломаны на две-три части или изогнуты вокруг урны» (Козак, 1993. С. 59).
И урновые (накрытые камнем) погребения-кремации (илл. 9), и погнутые мечи (илл. 10) характерны для обрядовой культуры населения, оставившие могильники эпохи раннего железного века на территории французской провинции Руссильон (Des vases, 2010. Fig. 38, 46, 47, 51 – 54, 89, 90, 97). Интересно то, что отдельные типы керамических сосудов, а также керамические «наборы» (горшок, миска, кружка) из руссильонских погребений сопоставимы с аналогичными артефактами и «наборами» из погребальных комплексов как пшеворской, так и соседней с ней зарубинецкой культуры (илл. 12). Здесь уместно вспомнить, что Тит Ливий считал племена бастарнов (носителей зарубинецкой культуры) родственными кельтам-скордискам: «Скордиски должны были легко пропустить бастарнов: они были близки друг другу языком и нравами» (Liv., XL, 57, 7).
Конечно же, с учетом хронологического хиатуса между материалами юга Франции и латенизироваными культурами Центральной и Восточной Европы, их связь могла быть не прямой, а опосредованной (и географически, и хронологически), скажем, через ясторфскую культуру. В.Е. Еременко отмечал, в частности, схожесть отдельных элементов ясторфской и зарубинецкой культур: «о чем свидетельствует не только сходство фибул, но и сходство погребального обряда, а также многочисленные формы керамики, сравнимые с ясторфскими. В материалах ясторфской культуры Северной Ютландии находят аналоги и типично зарубинецкие способы орнаментации керамики налепами с пальцевыми вдавлениями и защипами по венчику» (Еременко, 1997. С. 192). Такого рода опосредованная межкультурная коммуникация могла быть осуществлена и через Нижнее Подунавье, куда кельты продвинулись в IV – III вв. до н.э. и где позднее, согласно Страбону, «между Истром и Борисфеном» находилась «страна ургов» в «глубине» которой «обитают бастарны» (Strabo, VII, III, 17). И здесь нелишне будет заметить созвучие этнонимов урги и руги.
Так или иначе, но и в этнонимии, и в археологическом материале эпохи раннего железного века определенно фиксируются связи регионов Южной Франции (территория рутенов и их соседей) с районами южной Прибалтики (населенными в I в. н.э. ругиями, лемовиями и лугами).
В этой связи логично предположить, что в какой-то период часть кельтских племен из южных районов Галлии «отпочковалась» от оставшихся на родине сородичей и, пройдя достаточно извилистый (пока не вполне понятно – какой именно) путь, продвинулась к Балтийскому морю, где впоследствии их и зафиксировал Корнелий Тацит.
«Римские авторы имели некоторое (хотя и смутное) представление о Прибалтике. Ценно указание на то, что после завоевания Галлии римлянами, ряд галльских племен ушли – венеты из Бретани полностью, погрузившись на суда, видимо к своим дальним родственникам – венетам балтийским, рутены (ранее пришедшие с севера), видимо к местам прежнего обитания. В ходе массовых переселений связи юга и севера были нарушены, и после Великого переселения народов их приходилось как бы отлаживать заново» (Кузьмин, 2003. С. 194).
Другой римский автор Клавдий Птолемей был младшим современником Тацита и писал свое «Географическое руководство» всего-навсего спустя несколько десятилетий после «Германии». Однако ни о каких лемовиях Птолемей не упоминает.
Вместе с тем в различных списках его труда есть поселение Ругиум (Ρoύγιου, Rugium) и есть народ рутиклии (Ρoυτίχλειοι, Ruticlii, Ruticlij, Rutidij).
К сожалению, в настоящее время на русский язык профессионально переведено лишь несколько пассажей из «Географии» Птолемея, которые касаются географии Европейской Сарматии и народов, ее населявших (Шелов-Коведяев, 1991).
В этой связи нам пришлось работать с оригиналами манускриптов XV – XVI вв., хранящихся в библиотечных фондах Европы и Америки, оцифрованных и выложенных для свободного доступа в сети Интернет, а также с известным изданием 1843 года (табл. 2).
Важно отметить, что абсолютно во всех этих манускриптах переписчики «Географии» Птолемея написали этноним «рутиклии» через латинскую букву «t» или через греческую букву «τ».
И несмотря на давно бытующее мнение о том, что «едва ли подлежит сомнѣнiю, что въ рукописном чтении ‘Ρoυτίχλειοι слѣдует видѣть описку вм. ‘Ρoυγίχλειοι» (Браун, 1899. С. 32), названный выше факт написания этнонима остается фактом.
Хотя в отношении «Географии» Птолемея бесспорно и то, что «худшие рукописи правились по бывшим или казавшимся лучшими, иногда несколько неадекватным спискам, лучшие, в свою очередь, исправлялись по худшим» (Шелов-Коведяев, 1991. С. 48).
Вместе с тем отдельные этнонимы писались практически без ошибок. Это объясняется тем, что какие-то народы продолжали оставаться на исторической арене (или просто были «на слуху») и во времена переписчиков «Географического руководства» в середине IIтыс. (например, саксы).
Этого, увы, нельзя сказать о ругах («рутиклиях» Птолемея). Начнем с того, что в шести изученных нами манускриптах, написанных на латыни, можно встретить четыре версии написания этого этнонима (именительный падеж, множественное число): Rutidij, Ruticlij, RHVTICLII, Ruticlii.
Судя по манускриптам 1482 и 1460-77 гг., принципиальный сбой произошел в тот момент, когда кто-то из предшественников переписчиков две близко расположенные буквы «с» и «l» ошибочно воспринял как букву «d» и воспроизвел ее соответствующим образом.
Почему же ругии (Rugii) Тацита менее чем за полстолетия «превратились» у Птолемея в рутиклиев (Ruticlii)? И это при том, что название поселения во всех упомянутых латинских манускриптах «Географии» однозначно именуется Rugium.
Это возможно объяснить, если вспомнить рутенов (Ruteni) Цезаря, Страбона и Плиния и их ближайших соседей лемовиков (Lemovices), проживавших в Галлии на рубеже эр. В свою очередь, как было отмечено выше, рядом с ругиями Тацита у Океана жили лемовии: «Protinus deinde ab Oceano Rugii et Lemovii; omni umque harim gentium insigne rotunda scuta, breves gladii et erga reges obsequium» (Tac. Germ., 44).
Мы не исключаем возможности того, что в ранних, не дошедших до нас списках «Географии» Птолемея два эти этнонима также находились рядом и в результате очередного копирования текста слились в одно слово с утратой некоторых букв. Примеры тому есть в наших манускриптах: LVGIDIDVNI (манускрипт XVI в.), Lugididuni (манускрипт 1460-77 гг.) lugididuni (манускрипт 1411 г.), Λούγ(ι)οι οί Δοϋνοι (ή Λογγιδιδοϋνοι) (издание 1843 г.) и др. (табл. 2).
Словообразовательная схема слияния двух этнонимов может выглядеть следующим образом: Rugii + et+ lemovii → Ruticlii.
Любопытно, что более века назад были исследователи, рассуждавшие примерно так же: «Holz ищет исхода въ предположении, что ‘Ρoυτίχλειοι испорчено изъ Rugii : : Le : : : ii» (Браун, 1899. С. 36).
Отмеченные Тацитом общность материальной культуры (круглые щиты, короткие мечи), обычаев (повинуются королям), а также вероятная общность происхождения ругиев и лемовиев позволяют допустить, что со временем эти племена слились в единый народ. По мнению М.Б. Щукина, лемовиев и ругиев «Иордан объединил, возможно, в ульмеругов. Тогда они могут быть носителями вельбаркской культуры «стреф» А и В, а может быть, и густовской группы западного Поморья, побережья Грайфсвальдерского залива и острова Рюген» (Щукин, 1994. С. 248). Примерно также рассуждает и В. Новаковский: «Относительно этих племен (лемовиев и ругиев – авт.) трудно указать какую-либо точную локализацию, можно лишь попытаться соотнести этноним «ругии» с названием балтийского острова Рюген. Принятие такой ассоциации в свою очередь позволило бы соотнести ругиев с носителями небольшой густовской группы, выделенной в качестве переходной зоны между германскими древностями бассейна Эльбы и вельбаркской культурой» (Новаковский, 2010. С. 35).
По меткому замечанию Вольфрама, основателями новых этносов были «не целые народы, а носители тех традиций, которым сопутствовал успех» (Вольфрам, 2003. С. 66). Вероятно, руги в этом плане были успешнее лемовиев, так же, как, скажем, пятьсот лет спустя болгары оказались успешнее своих собратьев и союзников утигуров, кутригуров и савиров (Багаутдинов, Богачев, Зубов, 1998).
Если говорить об этносе ругиев, лемовиев и, соответственно, рутиклиев, то, как было отмечено выше, есть определенные основания считать их выходцами из кельтского мира. Материальные свидетельства, оставленные ими, а также лугиями (вандалами), бастарнами и другими племенами Центральной и Восточной Европы рубежа эр маркируют существование «единой зоны археологической непрерывности, дугой тянущейся с севера вокруг центральноевропейских кельтских земель и соединяющей все латенизированные культуры» (Еременко, Щукин, 1992, С. 105). О том, что мир германцев и мир кельтов в это время проникали друг в друга, исследователи высказывались неоднократно (Седов, 1994. С. 149-165; Щукин, 2005. С. 57). Степень же «германизации» или «кельтизации» различных археологических материалов на этой пограничной территории в каждом конкретном случае потребует специального анализа. И далеко не факт, что его результаты будут однозначными, поскольку германцы «по телосложению, нравам и образу жизни <…> таковы, как я описал кельтов» (Strabo,VII, I, 2).
Однако история эта, начавшаяся в середине Iтыс. до н.э. у подножия Пиренейских гор, не заканчивается в Прибалтике и в Прикарпатье. Во второй четверти Iтыс. до н.э. на Средней Волге и в Прикамье появляются пришлые с запада племена, сформировавшие именьковскую и азелинскую культуры. Согласно Г.И. Матвеевой, «основные черты именьковской культуры свидетельствуют об участии в ее формировании племен зарубинецкой и пшеворской культур» (Матвеева, 1986. С. 168). О «неожиданном сходстве» зарубинецкой культуры с именьковской говорили М.Б. Щукин и К.В. Каспарова: «Сопоставления Г.И. Матвеевой выглядят весьма убедительно, беглое знакомство с материалом у специалистов по зарубинецкой культуре тоже вызывает впечатление сходства» (Шукин, 1994. С. 237), «притом прослеживается близость именно с зарубинецкой культурой, полесским вариантом особенно» (Каспарова, 1986. С. 17).
Что касается азелинско-суворовских памятников Волго-Вятского междуречья, то на наш взгляд (Богачев, 2016б; 2017), толчком к их формированию (модернизации, обновлению) послужил приход в регион из Центральной Европы племен ругов/рогов, которых Иордан назвал в череде «воинственных северных племен», покоренных Германарихом в IVв. н.э. (Iord. Get., 116).
Возвращаясь к лемовиям, приходится констатировать, что кроме единственного упоминания о них Тацита, История ничего не сохранила. Вместе с тем, в Поморском воеводстве Польши есть Лебское озеро, река Леба, а также не менее шести населенных пунктов (табл. 3), названия которых созвучны этнониму лемовии[1]. Причем, топонимы эти находятся именно там (илл. 13 – 14), где лемовиев размещают современные исследователи (Щукин, 1986. Рис. 1; Седов, 1994. Рис. 55) (илл. 15), и где их размещал Тацит – «у самого Океана» (Tac. Germ., 44).
Продолжение следует.
Ссылку на монографию и рецензию можно найти в Википедии (см. скрин). Обязательные экземпляры книги имеются в 16 крупнейших библиотеках страны, остатки тиража распродает сеть самарских книжных магазинов «Чакона».
Литература и ссылки см.: Богачев А.В., Кузнецов А.В., Хохлов А.А. Рутены – руги – русь: века, дороги, судьбы» Самара, 2019. 336 с.
[1] На Карельском перешейке имеется группа (не менее трех) топонимов (Лембовское/Лембагальское озеро и др. См. табл. 3 № 9–11, рис. 9), которые могут восходить к этнониму лемовии. Если это так, то исчезновение этого этноса в Померании может быть связано с переселением народа или какой-то его части (на кораблях по Балтийскому морю) на территории между Финским заливом и Ладожским озером. Интересно, в этой связи, и то, что в ономастическом наследии эстонцев (обитателей побережья Финского залива) есть имя Лембит, которое возможно является родовым, восходящим к этнониму лемовии.