оглавление канала, часть 1-я
Говорить по телефону с майором он в палатке не захотел. Не ровен час, Лукьян подслушает, с него станется. Полковник раздумывал несколько минут. Что он может сказать Ивашову, а что нет? Все-таки, дало, ради которого он сюда пришел с командой было особой секретности, и за его разглашение его вряд ли начальство по головке погладит. Хорошо, если дело обернется строгим выговором, а то ведь и на «почетную» пенсию отправить могут. Сердюков поморщился. Ну и черт с ним! Не о том думать сейчас надо! В конце концов, дело может с Лукьяном обернуться совсем плохо, и засадный полк в лице Ивашова ему мог бы очень пригодиться. И речь здесь шла не только о секретности, здесь на карту была поставлена безопасность вверенных ему людей. А это будет покруче любого выговора!
Объяснению «специалиста» о причинах ночной паники, он не поверил ни на секунду. Мутит что-то Лукьян, и, явно, не договаривает всего. Нет, без союзника ему это бой не выиграть, слишком мало исходных данных. Полковник решительно поднялся и вышел из палатки. Бойцы уже начали сворачивать лагерь. Осмотрев хозяйским глазом за работой бойцов, удовлетворенно хмыкнул, и кивком подозвал Ивана. Тот подлетел к командиру с вопросом в глазах. Сердюков тихо проговорил:
- Вы тут собирайтесь, а я немного прогуляюсь. - Показал глазами на антенну телефона, торчащего из кармана камуфляжного бушлата.
Парень с сомнением посмотрел на полковника, и так же тихо спросил:
- Николай Сергеевич, а может одному не стоит? Я бы бойца дал…
Сердюков отрицательно покачал головой:
- Не нужно бойца. Разговор, как ты понимаешь, не для посторонних ушей. А у вас тут работы полно, каждый человек на счету. Я недалеко, только на берег речки отойду. А ты присмотри пока краем глаза за нашим «специалистом». Если сунется за мной – дай знать.
Капитан несколько недоуменно уставился на начальство. Полковник мысленно поморщился. Объяснять подчиненным о разногласиях, возникших между ним и «специалистом» ему не хотелось. Да, собственно, и разногласий, как таковых, вроде бы и не было. А то, что он себе надумывает или прислушивается к собственной интуиции – это дело только его, по крайней мере, пока. Капитан нерешительно произнес:
- … Так, товарищ полковник, он же, вроде как, с самого верха послан… - И парень выразительно поднял глаза к небу, словно намекая на самого Господа Бога, который и послал этого непонятного «специалиста» с ними в экспедицию.
Сердюков нахмурился. Объясняться с командиром группы ему сейчас не хотелось. Да и не мог он ему ничего сказать, кроме собственных эмоций и ощущений.
- Капитан, ты задачу понял?
Тот опять вытянулся в струну, и бодро гаркнул:
- Так точно!!
Полковник удовлетворенно оглядел крепкую фигуру командира, и отчеканил:
- Выполнять!
Иван кинул руку к шапке:
- Есть, выполнять!
И, развернувшись кругом уже собрался сорваться с места, но полковник его остановил. Тихим, доверительным голосом он проговорил:
- Погоди, Иван. Ситуацию всю, как есть, обрисовать тебе не могу. Сам мало что пока понимаю. Но то, что впереди нас ждет что-то…, - он замялся, подбирая подходящее слово, которое коротко, но доходчиво могло бы описать создавшееся положение дел. – Обстановка нестандартная, так что, будьте все время начеку, не расслабляйтесь. – Он вздохнул от облегчения, что сумел донести до подчиненного всю тревожность предстоящего похода, и при этом, так сказать, не «раскрыл карт». Хотя, какие на хрен «раскрытие карт», когда он и сам ничего не понимает! Только отработанным за годы службы чутьем, как дикий зверь, он всей кожей ощущал подступающую неведомую, и потому еще более страшную, опасность.
Капитан посмотрел на Сердюкова долгим, внимательным взглядом, а потом, совсем буднично, проговорил тихим голосом:
- Не волнуйтесь, Николай Сергеевич. Ребята все бывалые. Не впервой… - И со значением поглядев на полковника, умчался к своим товарищам.
Полковник, не сказать, что почувствовал уж такое большое облегчение, но сознание того, что ребята будят начеку, несколько успокаивало. Выискав взглядом Лукьяна, который возился возле какого-то тюка, и был полностью поглощен своим делом, он быстро спустился под горку к речушке. Встав над самой водой, он еще раз внимательно осмотрелся и набрал знакомый код. На другом конце ответили почти сразу, словно его звонка ожидали, сидя у телефона. Сердюков еще раз торопливо оглянулся, и проговорил:
- Ивашов? Слышишь меня? – Получив утвердительный ответ, спросил: - Как там у вас обстановка?
В трубке, прерываемый легким треском, послышался голос майора:
- Все спокойно, идем по маршруту… - Потом последовала короткая пауза и Ивашов, чуть виновато проговорил, отбросив всякую субординацию: - Николай Сергеевич, мы идем в вашем направлении, километрах в десяти от вас параллельным курсом. – И стал поспешно объяснять. – Тот маршрут, который для нас установили, уводил нас в противоположную сторону. Страгов, участковый, который у нас проводником, сказал, что этот маршрут «пустой». Я ему полностью доверяю. Он у меня разведчиком был, свой человек, и чутье у него – что у дикого зверя, не раз нас выводило из таких ситуаций… – И добавил тихо так, что полковник едва разобрал его слова: - Кто-то нарочно это сделал, то есть, я хотел сказать, что маршрут был составлен нарочно так, чтобы мы никого не нашли. Такое ощущение, что нас просто хотели держать подальше от вашей группы. Ну и мы, решили, что, если будете знать, что мы где-то поблизости, вам будет спокойнее. Но коли сочтете мое поведение самовольством, готов понести ответственность по всем законам! – Закончил он бодро деревянным казенным голосом.
Вздох облегчения вырвался из груди Сердюкова. Был бы майор сейчас рядом, полковник бы кинулся к нему с объятьями. А тут он просто проговорил:
- Какая, к черту, ответственность, Сергей Никитич!!! Правильное решение приняли!! Тут такая ситуация… У меня стойкое ощущение, что нас злонамеренно водят за нос. И еще… - Он на несколько секунд замолчал, раздумывая, как бы покороче и подоходчивее, безо всяких эмоций, сообщить Ивашову о случившимся этой ночью, а потом решительно проговорил: - Имей ввиду, здесь какие-то излучения, хотя я в эти байки не верю. Но то, что люди здесь впадают в паническое состояние и чувствуют необъяснимый страх – это точно. Этой ночью мы тут такое испытали… Помог только огонь костров. Поэтому, будьте осторожны. Мы сейчас поворачиваем вверх по течению реки, прямо к подножью гор, строго на север. Река у тебя обозначена на карте без названия, больше на ручей похожа. Все, говорить больше не могу. До связи… - И перед тем, как отключиться, неожиданно для себя, проговорил с чувством: - … и, спасибо, Сережа… - И нажал кнопку отбоя.
Он, вдруг, представил себе лицо Ивашова в этот момент с удивленно взметнувшимися бровями, и усмехнулся. Тут самому, ото всех этих дел, в пору, не то, что удивленно брови поднимать! Тут из состояния «охренеть» вообще можно не выходить!
Настроение после разговора с майором у него заметно улучшилось. Чувство, что он не один в этой глуши, словно окрылило его. Он даже решил немного пройтись по берегу. Снежный покров у самой воды был неглубокий. Вдоль реки ветер сдувал сугробы, будто в аэродинамической трубе. Идти было легко, и даже приятно. Насвистывая тихонько веселенький мотивчик, непонятно откуда залетевший в голову, направился вверх по течению. Неизвестно, почему он решил пойти именно туда, и вообще, непонятно, почему он вдруг решил вообще куда-то пойти! Что еще за прогулки в такое-то время?! Но ответов на данный вопрос у него не было, как, собственно, и самих вопросов. Его, как будто, что-то тянуло в том направлении, словно какой-то, неслышимый обычным ухом, зов манил его за собой, заставляя позабыть обо всем. Впрочем, отчета об этом состоянии он себе тоже не отдавал, не видя ничего удивительного, в том, что после разговора с Ивашовым, решил прогуляться. Только вот «прогуливался» он весьма своеобразно, все время увеличивая темп своих шагов. Складывалось ощущение, что он будто куда-то опаздывает.
Все еще не понимая, что он не просто гуляет, а идет по четко, указанному кем-то направлению, Сердюков, не чувствуя опасности, отдалялся от лагеря все дальше и дальше. И тут, внезапно, он наткнулся на след. И встал, как вкопанный. Это был не просто какой-то след, оставленный зверем или человеком. Это был след гигантской босой ноги. Кого? Человека? Но какой человек мог иметь такую огромную ступню, по размерам превышающую человеческую ногу в несколько раз?! Да еще к тому же и босую! Это при таких-то морозах! И, пожалуй, именно это и привело его слегка в себя. Он внезапно осознал, что отдалился от лагеря уже на несколько километров. С некоторым недоумением огляделся вокруг, словно не понимая, как вообще он здесь очутился. А затем, стал внимательно разглядывать этот отпечаток босой человеческой ноги громадных размеров, причем, совершенно свежий. Будто обладатель этой подошвы совсем недавно прошел здесь. Снег по краям даже не успел осыпаться. Нога была, как нога, если не считать размера. Пожалуй, только с небольшим плоскостопием и чуть разведенными в стороны пальцами, словно хозяин этого следа никогда не знал обуви. А еще, Сердюков почувствовал запах. Так разило этой ночью от его страха.