8865 подписчиков

Космические Волки: Вюрд Обречённых

16 апреля 202416 апр 2024

449

Скорбь Волка

В Битве за Просперо Шестой легион потерял 25 тысяч воинов, но не все из них погибли. Часть Тринадцатой великой роты под командованием Булвайфа последовала за колдунами Тысячи Сынов сквозь врата, которые только на первый взгляд казались типичными варп-порталами.

На самом деле, врата, разбросанные по всей Тизке, вели в некое измерение, по своим свойствам напоминавшее Паутину. Предположительно, это и был «закуток» в Паутине, который, кстати говоря, Магнус постепенно исследовал, никому не рассказывая о своих изысканиях, даже отцу. О судьбе Булвайфа мы ещё поговорим подробнее, сейчас достаточно сказать, что он со своими воинами снова вернётся в Империум, но лишь спустя 10 тысяч лет после Сожжения Просперо.

Что касается Волчьего флота, входившего в состав Обвинительного Воинства, то после кровавой бойни на родном мире Пятнадцатого легиона сыновьям Русса требовался отдых. Многие были ранены, арсеналы боевых кораблей почти опустели. Мы не знаем, куда Леман планировал направиться для перегруппировки, но это не имеет значения, потому что за ним уже давно наблюдал Альфа-легион, вскоре устроивший Волкам засаду.

Одновременно Двадцатый блокировал Джагатая в системе Чондакс, но нет данных о том, располагался ли там полноценный флот или же Альфарий в своей манере создал лишь видимость, чтобы отвлечь Белых Шрамов, которых, помимо прочего, скрывал совсем не случайный варп-шторм, так что они даже не видели Астрономикона.

Но Космические Волки ничего об этом не знали. Зато до них дошли шокирующие вести о братоубийстве в системе Исстван. В тот момент Великий Волк ещё не ведал о том, что приказы, которые он получил от Воителя, не исходили из уст Всеотца. Однако, учитывая содержание разговора между Леманом и Бьорном из «Волчьего Короля» Криса Райта, который я чуть позже приведу, Русс уже догадался, что Луперкаль солгал ему. Повелитель Фенриса с ужасом осознал, что Сожжение Просперо входило в планы Хоруса, благодаря которым один верный легион был уничтожен, а другой критически ослаблен.

Конечно, тут можно долго рассуждать о том, что фактически Магнус нарушил Никейскую клятву, а его прорыв в Императорский Дворец буквально погубил будущее Человечества. Однако он оставался предан Империуму, как и его легион. Вполне вероятно, Русс только теперь понял, почему Тысяча Сынов до последнего не вступала в бой. Почему до последнего в бой не вступал Алый Король. Циклоп не хотел подтверждать обвинения в свой адрес открытой конфронтацией, а потому решил принять мученическую гибель, чтобы очистить своё имя и искупить вину.

Нет сомнений, что это осознание сыграло свою роль, когда Космические Волки столкнулись с Альфа-легионом. Двадцатый тотально превосходил Шестой в численности и огневой мощи. Конечно, к Альфе можно относиться по-разному, но нельзя забывать, что это тоже Астартес, совершенные машины войны, и они жаждали волчьей крови.

Русс никогда не бежал от битвы, но лишь в том случае, если имел шансы на победу. Волчий Король не славился глупостью и умел правильно рассчитывать силы. Он не мог одолеть Альфа-легион в прямом пустотном столкновении, поэтому приказал отступать. В итоге, когда Космические Волки приблизились к Туманности Алаксес, это показалось единственно возможным выходом.

Туманность Алаксес, расположенная в Сегментуме Солар, была открыта Шестым легионом в 817.М30 и Волки хорошо знали, что их ждёт. Туманность представляла собой постоянно меняющийся лабиринт из крошева водородного льда, колоссальных пылевых облаков и высококоррозионных аммиачных течений. Регион был пронизан узкими переплетающимися ходами шириной всего в несколько сотен километров, так что пройти через Туманность мог лишь выдающийся флотоводец.

Судно, сбившееся с пути и попавшее в бурлящие газовые облака, тут же лишалось пустотных щитов, а его адамантиевый корпус стремительно разрушался. Крейсер, попавший в пылевые облака на внешних границах Алаксеса, погибал в течение часа, тогда как в ядре туманности самые мощные корабли могли просуществовать не более нескольких минут. При этом аномалия почти полностью ограничивала связь с внешним миром, а внутри лабиринта радары и вокс работали с перебоями.

Последний исходящий сигнал Волчьего флота перед входом в Туманность предназначался Джагатай Хану. Русс знал, где находится его брат и попросил его о помощи. В коротком сообщении Великий Волк поведал Джагатаю, что Хорус предал Императора. Однако Хан не имел связи с Террой, зато до него дошло астропатическое послание от Луперкаля, в котором говорилось, что Волки взбесились и сожгли Просперо. Ястреб Чогориса сомневался и его можно понять. В итоге, когда появилась возможность, он принял решение выдвигаться к родному миру Магнуса, чтобы узнать правду.

Мне сложно утверждать, что Русс совершил ошибку, попытавшись оторваться от Альфа-легиона в Туманности Алаксес. Безусловно, он недооценил Альфария в его желании истребить Шестой легион. Однако же это поле битвы было гораздо выгоднее для Космических Волков, чем любое другое. В узких тоннелях между ядовитыми облаками Альфе было куда сложнее использовать численное преимущество. Тогда как у преследуемых Волков были отличные шансы подобрать оптимальное поле боя, чтобы если не победить, то хотя бы нанести врагу максимальный ущерб, которого они не смогли бы добиться в открытой пустоте.

Тем не менее, как я уже сказал, важную свою роль сыграло состояние Русса. Великий Волк думал, что убил своего брата. И в тот момент не имело значения, сохранил ли Магнус верность или был предателем и просто притворялся. Леман заперся в своих покоях на флагмане и отстранился от управления флотом. Эта ноша легла на плечи Гуннара Гунхильта, который занимал в Шестом положение, аналогичное Первому капитану в других легионах. Вот, как вожак стаи Бьорн описывает состояние Русса в тот момент:

Бьорн участвовал в том последнем бою, видел, как примарх разорвал, словно детскую игрушку, дредноут «Контемптор». Эта сила все ещё должна быть где-то там, запертая глубоко в его сердцах даже после бесконечной череды поражений. Но внешний огонь погас. Русс окружил себя рунами, прислушиваясь к холодным шёпотам беловласых жрецов и пытаясь разгадать предсказания, подобно древнему годи.

До Бьорна доходили слухи, что Волчий Король утратил вкус к битве. Говорили, что оказавшись вдали от главных боёв, он помешался, что смерть Магнуса не давала ему покоя, и что он не спал с тех пор, как Хан отказался придти на помощь. Бьорн не верил в эти глупые сплетни, но вынужден был признать: что-то в примархе изменилось. И лорд Гунн, и Хельмшрот знали это, как и жрецы, капитаны кораблей и ярлы легиона.

Помимо прочего из этих слов следует, что Космические Волки всё-таки бились с Альфой в пустоте и, похоже, кто-то кого-то брал на абордаж. Но каждый раз Шестому приходилось отступать, чтобы не погибнуть. «Череда поражений», о которой говорит Бьорн, может сломить кого угодно, но у Русса были другие причины. Магнус. Конечно, Магнус. Алый Король приходил к брату во снах, Леман видел кошмары, он давно не спал и пытался найти ответ, метая руны. Он снова и снова вспоминал последние слова Циклопа:

Ты – меч не в тех руках, брат. Ты перерезал невинное горло, и это будет мучить тебя вечно.

Даже истинные волки – Гери и Фреки – считали, что Леман зря тратит время. Однако в своём кратковременном помешательстве Русс вовсе не бездельничал. Вот, что Бьорну на этот счёт сказал рунный жрец Ква Тот-Кто-Разделён:

Он не прячется. Не сейчас. Он впервые слушает.

О чём же говорит Ква? Что слушает Русс? Своё сердце? Вряд ли это впервые, ведь мы знаем, что он переживал и в прошлый раз, когда казнил (вероятно) одного своего брата и пленил другого. Скорее всего, Ква имеет ввиду вюрд, судьбу, рок Лемана из Руссов. Рок, который позже проведёт его через Врата Суртура и едва не окончится на «Мстительном Духе». Собственно, это подтверждается позже, при описании Волчьего Короля, метающего руны:

Цель была близка. Примарх слышал слова, едва нашептываемые судьбой. Ещё несколько бросков. Всего несколько бросков в это неспокойное море.

Однако он не успел совершить последний бросок, его прервал Бьорн Однорукий, получивший своё прозвище на Просперо, когда ему пришлось отсечь руку, поражённую порчей. Русс всегда выделял Бьорна, хотя никто не знал, почему. Дальше я приведу довольно объёмную цитату из «Великого Волка» Криса Райта, потому что этот момент критически важен для сегодняшнего разговора:

– Как думаешь, почему ты здесь? – спросил Русс, поднимаясь с пола.

Бьорн имел с дюжину ответов. Безопаснее было признаться в неведении, но он знал, что его не за тем спрашивали.

– Потому что мы проигрываем, – предположил воин. – И у вас нет ответов?

Русс подошёл к истинным волкам, наклонился к Гери и потрепал густую шкуру на загривке.

– Аха, Гунн так же думает. И мои эйнхерии. Теперь ты.

– Вы ожидали другого ответа?

– Не знаю. Я провёл целую жизнь за изучением душ фенрисийцев и преуспел в этом. А потом появился ты, и я понял, насколько всё ещё слеп.

Он взглянул на Бьорна и его синие глаза – такие нефенрисийские – сверкнули.

– Продолжай.

Бьорн почувствовал опасность. Фреки слегка зарычал, обнажив жёлтые клыки длиной с руку воина.

– Просперо ранил нас, – сказал Бьорн, выбрав правду. – Вас больше всех. Теперь за нами следует неудача. Поэтому вы остаётесь здесь, в то время как флот разрывается на части. И вы не знаете, что делать. Вы боитесь, что мы умрём в кровавом колодце Алаксеса, никогда не выбравшись отсюда и не приняв участие в грядущей битве.

– Боюсь, – задумчиво пробормотал Русс. – Ты и в самом деле думаешь, что я боюсь.

– Есть много видов страха, – заметил Бьорн.

Русс издал долгий, скрипучий вздох. Бьорн вдруг осознал, что был наполовину прав, хотя и не попал в точку. Он не превосходил в проницательности прочих воинов легиона и на всё смотрел сквозь призму охотника и добычи, как в схватке, так и в бегстве. И поэтому потерпел неудачу.

– Не думай, что я горюю по Магнусу, – проворчал Русс. В голосе всё ещё слышалась неприязнь. – Не совершай такой ошибки. Нам приказали его казнить, что мы и сделали.

Он с силой почесал загривок Гери.

– Магнус был ублюдком. Лжецом. Он мог смотреть тебе в глаза и читать нравоучения, одновременно скитаясь по имматериуму, как свирепый конунгур. Хель, да мы всегда знали больше него – что трогать, а что нет. Наши костетрясы знали больше него. Есть разум, а есть спесь. Я ни секунды не жалею Магнуса. И сделал бы это снова.

На секунду вспыхнул старый гнев, прежний Русс мог в мгновение ока дать волю ярости, сияющей словно кровавое солнце из-за густых туч. И Бьорн поверил каждому слову, сказанному повелителем.

– Может и так, – отозвался воин, продолжая осторожно. – Но Магнус не был врагом.

Русс поднял глаза.

– В самом деле? Скажи, почему.

– Вальдор знал о демонах на Просперо и знал, что это значило. От кого поступил приказ? Кто сказал нам не наказывать Магнуса, но полностью уничтожить его мир?

Синие глаза не дрогнули.

– Приказ пришёл от Всеотца.

– Вы знаете, что это не так.

– Мы сделали то, что от нас требовалось.

– Нас обманули.

– Мы следовали приказу! – взревел Русс, сделав шаг к Бьорну. Пара волков поднялась, и комната вдруг наполнилась жаждой убийства.

Бьорн не уступал.

– А кому ещё могли поручить такое задание? Кто бы его выполнил в точности, даже если бы это означало уничтожение легиона?

Он глубоко вздохнул.

– Нас одурачили, повелитель. Мы стали добровольными инструментами Хоруса.

Конечно, Русс это знал. И его слова насчёт Магнуса – не более, чем бравада, наивная попытка спрятать осколки, в которые превратилось его сердце. Иначе, если бы ему действительно было плевать, он не находился бы в таком положении и не отстранился от своих воинов. Кроме того, в «Волчьей Погибели» Гая Хэйли мы увидим, что Русс перекрасил свои светлые волосы в рыжий цвет. Зачем? Ответ очевиден – он скорбел по брату.

Позже оказывается, что Русс вызывал к себе Бьорна, потому что на него указали руны. Этот разговор был предопределён судьбой, но не для того, чтобы Однорукий открыл своему отцу глаза. Повторюсь, Леман всё знал и всё понимал. Но он не мог сбросить оковы скорби, не мог освободиться от чувства вины. Ему нужен был тот, кто нанесёт метафорическую пощёчину и вернёт к реальности. Бьорн сделал это.

Руны раз за разом давали примарху один и тот же расклад – Космические Волки погибнут в Туманности Алаксес. Лишь когда пришёл Бьорн, Русс понял, что хотя трактовка была верной, он неправильно истолковал посыл. Теперь он знал, что нужно делать:

Это не может продолжаться. Мой брат разорвал Империум ложью, и если мы не изменимся, тогда заслуживаем той же участи, что и уничтоженные нами колдуны. Я больше не буду палачом Императора. Я больше не хочу видеть моих сыновей искалеченными, лишившимися союзников, цепляющимися за старые мифы о превосходстве. Здесь наш путь. Здесь дорога через чащу, и мы найдём её.

Вскоре Гуннар Гуннхильт, фактически командовавший легионом в отсутствие Русса, принял решение о прорыве. Он отдал соответствующие приказы и Волчий флот уже готовился принять бой с кораблями Альфа-легиона, которые перекрывали выход из Туманности. Но внезапно на мостике «Храфнкеля» появился Леман Русс, который дал кораблям прямо противоположные указания – двигаться вглубь Алаксеса. Гуннар пришёл в ярость и его можно понять. Он даже бросил отцу открытый вызов, но тот не потянулся за оружием, а с улыбкой успокоил своего ярла.

Русс отдал Гуннару личный приказ, который никто не расслышал. Флот Шестого развернулся и направился к узкому тоннелю, ведущем в один из внутренних заливов Туманности Алаксес. Линкор Гуннхильта, «Рагнарёк», шёл в арьергарде, а потом остановился. В этот момент Бьорн понял, какой приказ ярл получил от примарха. Прошла всего пара мгновений и Однорукий осознал, что Гуннар всё равно остался бы прикрывать отступающий Волчий флот. Даже вопреки воле примарха.

Гунн принял окончательное решение. Ярл устал бегать. Он, как и его братья, был рождён для битвы. Русс пообещал ему триумф и дал сыну то, чего он больше всего хотел. Не думайте, что это решение далось Леману легко. Когда Бьорн спрашивает примарха, что делает Гуннар, Волчий Король отвечает: «То, что должен», и в этот момент у него играют желваки. Русс сжимает зубы, чтобы справиться с эмоциями.

Будучи Сыном Императора, Повелителем Зимы и Войны, безупречным убийцей, Леман из Руссов, помимо прочего, был ещё и отцом. Хорошим отцом. А Гуннар был хорошим сыном. Его последними словами в жизни стал боевой клич легиона: «За Русса и Всеотца!» Жертва Гуннхильта позволила Шестому отступить без полномасштабного боя.

К тому моменту жрец Ква уже раскрыл шпиона на «Храфнкеле», им оказался воин из Первого легиона по имени Орманд. Но времени на разговоры не осталось, потому что Волчий флот вошёл в тупиковый залив и Русс приказал готовиться к битве. Вскоре Шестой и Двадцатый сошлись в лобовом столкновении, где их ряды тут же смешались и никакая тактика уже не имела значения.

Едва завидев «Альфу», Леман приказал рулевому «Храфнкеля» двигаться к вражеской «Глориане». Та не изменила курса, принимая вызов. Вскоре примарх Двадцатого легиона и его Лернейцы телепортировались на мостик Волчьего Короля. Русс сумел определить примарха Двадцатого легиона, хотя внешне Альфарий не отличался от своих терминаторов. Интересно, что его смог почувствовать даже Бьорн. Но пока Леман двигался к брату с намереньем срубить голову гидры, в дело вступил Орманд, Тёмный Ангел.

Оказалось, что ещё один шпион Первого пробрался во флот Альфа-легиона. Его задача была такой же, как у Орманда – понять, какой из двух флотов верен Терре, а какой сражается на стороне Магистра Войны. Орманд связался с базой и передал:

Верные. Вне всякого сомнения.

Тем временем Русс добрался до Альфария и его брат не отступил. Потенциально это указывает на то, что Лернейцев тогда возглавлял вовсе не Альфарий и штурм мостика «Храфнкеля» служил не более чем отвлекающим манёвром. С другой стороны, нет причин не доверять чутью Русса, который, как мы знаем, кроме прочего, обладал сильными психическими способностями, пусть и применял их инстинктивно. Да и Бьорн, как я уже сказал, ощутил присутствие Двадцатого примарха.

Так или иначе, поединка не состоялось. Потому что в бой вступил ещё один флот, возглавляемый звёздным фортом класса «Рамилиес». Такие форты называли Убийцами Миров. Появление «Рамилиеса» мгновенно изменило расклад сил, ведь он выступил на стороне Космических Волков. Лернейцы тут же телепортировались с мостика «Храфнкеля». Перед уходом Альфарий деактивировал оружие и склонил голову, глядя брату в глаза.

Когда Русс прочёл название звёздного форта, всё встало на свои места. «Химера». Не зря в раскладе раз за разом выпадала руна многоголовой гидры, просто Леман неверно понял её вначале. Потом, благодаря Бьорну, он отринул путь, который казался предначертанным, и сам выбрал себе судьбу. И судьба сразу же ответила ему, хотя её ход готовился уже очень давно.

Тёмные Ангелы буквально спасли Космических Волков, нанеся Альфе колоссальный ущерб. Флот Двадцатого бежал из Туманности Алаксес, потеряв десятки кораблей и тысячи легионеров.

Тут Русс, наконец, признал, что сбился с пути. Он примирился со своим поражением на Просперо (а это всё же было именно поражение!). Примарх знал, что прошлого не вернуть, и он больше не собирался сгибаться под тяжестью своего вюрда. В каком-то смысле Волчий Король обрёл просветление.

Поэтому, когда командир «Химеры» приказал всем кораблям Шестого отключить орудия и опустить щиты, Леман безоговорочно подчинился. Затем командующий звёздного форта призвал к себе того, кто командовал Волками. Он не узнал «Храфнкель» и даже не предполагал, что на нём находится примарх.

Один из ярлов, Гримнир, был шокирован столь безапелляционным требованием и уже хотел вызывать командира «Химеры» на поединок чести, но Русс остановил его. Примарх справедливо отметил: «Не мы здесь победили», и отправился на звёздный форт.

Алфалос, кастелян форта, рассказал Леману, что Лютер, следуя приказу Льва, продолжал готовить новобранцев на Калибане. Помимо прочего Тёмные Ангелы уже долгое время создавали такие вот форты, комплектовали их легионерам и тайно отправляли в разные уголки галактики. Когда 59 лет назад «Химера» получила назначение в Туманность Алаксес, кроме неё было ещё пять таких фортов. Но, по словам Алфалоса, сейчас их должно быть больше.

Находясь в изоляции и ожидая приказов, Тёмные Ангелы многое пропустили. До них доходили лишь неоднозначные слухи из обрывков случайных астропатических сообщений, поэтому, когда здесь оказались флоты Альфы и Волков, Первый не знал, кому доверять. Орманд и другой шпион, направленный на корабль Двадцатого, должны были внести ясность. К счастью, всё обернулось в пользу Космических Волков. Теперь приведу небольшую цитату из разговора Русса и Алфалоса:

– Что со Львом?

Алфалос сухо посмотрел на него.

– Тишина.

– Ты ничего не слышал?

– Я надеялся, что у вас есть новости. Вы ведь братья.

– Это значит меньше, чем ты думаешь.

Он понятия не имел, где находился Лев. Экспедиционные флоты были сильно разбросаны, каждый следовал своим миссиям, создавая новые направления крестового похода. Лев был одним из самых гордых примархов, соперничая с Жиллиманом в скорости завоеваний. Русс после Просперо часто думал о нём, пытаясь отгадать, как и в случае со многими из своих братьев, каким путём тот пойдет. Возможно, Хорус получил ещё одного союзника, но в это было сложно поверить. Лев сам желал должности Воителя, и, несомненно, никогда не удовлетворится вторым местом после старого соперника.

Только посмотрите, насколько точно Русс вскрывает мотивы Эль’Джонсона! Волк отлично знает Льва. Он знает, что калибанец не присоединится к Хорусу как минимум потому, что тот получил должность Воителя, хотя она, по мнению калибанца, с самого начала принадлежала ему. Элементарная гордость не позволит Льву стать вторым, ни при каких обстоятельствах.

Но для Волков в этой ситуации куда важнее было то, что «Химера» могла починить их корабли, помочь с ранеными и пополнить запасы. Алфалос предоставил в распоряжение Русса все ресурсы звёздного форта, взамен требуя только правды. Повелитель Зимы и Войны рассказал Тёмному Ангелу всё, что знал о ситуации в галактике и принёс ему союзнические клятвы.

Интересно отменить, что чуть позже Бьорн напомнил примарху о рунах:

– Они говорили вам, что Волки никогда не покинут кровавый колодец Алаксеса, – сказал Бьорн.

– Верно, – согласился Русс. – Легион, который покинет его, не тот же самый, что вошёл сюда. Мы прибыли как палачи, но уйдём кем-то другим.

Кровь пролитая и отмщённая

После Битвы в Туманности Алаксес Тёмные Ангелы направились в Ультрамар, а Космические Волки двинулись на Терру, так как варп-штормы в этой области немного утихли и Ква сказал, что теперь можно отыскать путь к Тронному миру. Нужно отметить, что Русс к тому моменту сильно изменился. Вот, как его описывает Бьорн:

Примарх выглядел более чем живым, даже помолодевшим. Пепельная бледность, так долго не покидавшая его лицо, исчезла. Её сменил румянец, пышущий древней кипучей энергией.

На Терре Великий Волк пробыл недолго. В первую очередь он хотел переговорить с Сигиллитом, которого, напомню, считал кем-то вроде мудрого наставника. В юности, когда примарха только обнаружили, именно Регент занимался его интеграцией в Империум.

Также Русс встретился с Дорном. Преторианец хотел, чтобы Волки остались с ним, но понимал – Волчий Король не будет за стенами Тронного мира, когда галактика пылает от края до края. Поэтому Рогал особенно не настаивал.

Те три месяца, которые Шестой легион провёл в свете Сол, Космические Волки патрулировали рубежи системы, забираясь далеко за пределы маршрутов, по которым следовали корабли Имперских Кулаков. Волки восстановились после Алаксеса и у них чесались руки. Поэтому, когда они засекли приближение крупного флота, капитаны серых кораблей мгновенно подняли всех по боевой тревоге, готовясь к битве. Но оказалось, что это прибыли Белые Шрамы, которые смогли обыграть Гвардию Смерти в тактической войне и пройти через Паутину.

Русс хорошо запомнил, что Хан отказался придти к нему на помощь. И хотя Леман не сомневался в верности Пятого легиона, он всё же приказал взять их корабли на прицел. Но ответного нацеливания не последовало, щиты Белых Шрамов были опущены. Волк удивился тому, что во флоте Хана нет его флагмана, «Бури Мечей». Прославленную «Глориану» теперь заменял другой линкор – «Копьё Небес».

Со своей стороны Джагатай Хан отлично понимал настрой Космических Волков. Он уже знал, что Русс едва не погиб в Туманности Алаксес и ответ на их призыв о помощи тогда мог многое изменить. Однако Джагатай не собирался извиняться, потому что поступил правильно. И теперь он тоже сделал верные выводы, решив в одиночку телепортироваться на флагман Русса для личной встречи с братом. Тут надо отдать ему должное. Но и Волку тоже, вот момент их встречи:

– Ты знаешь, брат, сколько моих сыновей погибло в Алаксесе? – прорычал, наконец, Русс, выдавливая слова сквозь сжатые зубы.

Хан ответил своим неизменным голосом – звучным, неторопливым, с сильным акцентом.

– Нам нужна была уверенность, – сказал он.

– Уверенность, – Русс приблизился с обнажённым клинком. Хан был почти на голову выше и стройнее, и нёс глубокие раны. По периметру тронной платформы сотня болтеров продолжала держать повелителя Белых Шрамов на прицеле, но ни один из примархов не обращал на них внимания.

– И ты получил эту уверенность? Ты по-прежнему зовёшь меня Мясником Просперо?

Взгляд Хана не дрогнул.

– Я видел твою работу и пошёл дальше. Да, я обрёл уверенность, но если ты ищешь расплаты за кровавый долг, тогда у меня нет ничего для тебя. Мы заплатили собственную цену.

Русс приблизился вплотную, теперь их лица разделяли считанные сантиметры.

– Я часто думал, что сделаю, что скажу, если мы снова встретимся, – прорычал Волчий Король. – Ты знаешь, что во Дворце многие зовут тебя предателем, Джагатай? Я мог бы убить тебя прямо сейчас, и мало кто стал бы скорбеть. Этим бы я выплатил свой кровавый долг, о котором ты говоришь, и мог бы сказать духам убитых, что отомстил за них.

– Я прибыл безоружным, брат, – произнёс Хан холодно. – Убей меня, если пожелаешь, но знай, что я прошёл через преисподнюю, чтобы добраться до Терры. И никто, ни ты, ни Хорус, ни даже наш Отец, не помешают мне привести моих сыновей туда, где им предначертано быть.

Русс слышал хорошо знакомое высокомерие, так небрежно источаемое братом. На миг оно разожгло долго подпитываемый гнев Волчьего Короля, побуждая наконец взмахнуть клинком, совершить возмездие, которое он много раз представлял себе.

Но затем Леман осознал весь абсурд этой мысли, и на грубых, покрытых шрамами губах появилась улыбка. Она стала шире, и примарх Космических Волков начал смеяться, сначала низким рыком, затем в полную силу. Русс откинул назад голову и весело заревел.

– Ты всегда был напыщенным ублюдком, – сказал он. – Ты вошёл в мои покои, словно нищий, а говоришь так, будто они принадлежат тебе. Кто ещё осмелился бы на такое?

Смех стих. Русс вложил меч в ножны. По всему мостику опустились болтеры.

– Мне бы стало лучше, если я подарил бы тебе на память свежий шрам, – сказал Волчий Король. – Ты мог бы извлечь из него урок. Но ты уже выглядишь чуть живым, и у меня нет желания затуплять лезвие меча о твою костлявую шею.

Хан улыбнулся ему.

– Прибереги меч для тех, кто идёт за мной.

Трудно представить, каких трудов Руссу стоило удержать руку. При всём уважении к Хану, думаю, у него не было шансов в поединке с Волчьим Королём. Да и флот Шестого в тот момент тотально превосходил группировку Шрамов, потрёпанных Гвардией Смерти.

Была бы честь в такой победе? Конечно, нет. Но Волки действительно могли истребить Шрамов и, учитывая, что к Джагатаю на Терре действительно относились двояко, вряд ли это событие вызвало бы большой переполох. Хотя оно сказалось бы на дальнейших событиях, ведь без Шрамов Императорский Дворец пал бы задолго до прихода Жиллимана.

Но не это важно. Важно, что Великий Волк отстоял свою честь уже тем фактом, что держал клинок у горла брата, но не пустил его в ход. Такого отмщения его горячему сердцу было достаточно. Разумом же Русс понимал, что это действительно абсурд. Он не Лев, не Феррус, не Пертурабо и уж точно не Ангрон. Требовать сатисфакции от едва живого Хана было верхом глупости. Тем более, что со своей точки зрения Боевой Ястреб Чогориса принял верное решение на Чондаксе.

Право на искупление

Находясь в Системе Сол, Космические Волки провели капитальный ремонт кораблей, который им не могла предоставить «Химера» Тёмных Ангелов. Потери при Алаксесе были высоки, легион сильно пострадал, к тому моменту ещё не оправившись от Битвы за Просперо. Оценки различаются, но, согласно доминирующему мнению, под началом Русса тогда находилась примерно половина воинов от того числа, с которым он вступил в Ересь Хоруса. То есть около 65-70 тысяч.

Как я уже сказал, Дорн предложил Леману остаться на Терре, но Русс отказался. Позже аналогичное предложение поступило от Сигиллита. Получив закономерный отказ, Регент переключился на другой план, согласно которому флоту Космических Волков надлежало, не мудрствуя лукаво, испепелить Хтонию, родной мир Луперкаля. Великий Волк снова отказался, сказав, что он воин, а не разрушитель. Леман назвал это крайней мерой и ничего не хотел слышать о том, чтобы подвергнуть Хтонию тотальному геноциду в попытке спровоцировать Хоруса.

Однако Малкадор не был бы собой, если бы не имел запасного плана для запасного плана. Поэтому на их с Леманом встречу (во время которой Русс обыграл Регента в хнефатафл) он пригласил Гарвеля Локена, которого Гарро недавно вытащил с Исствана III. Локен уже пришёл в себя (насколько это было возможно) и вступил в ряды Странствующих Рыцарей. Любопытно, как Гарвель размышляет о примархе в тот момент:

Из всех встречавшихся ему полубогов Русс производил впечатление наиболее человечного.

Локену нельзя отказать в проницательности, он довольно быстро понял, кем в действительности является Волчий Король. Хотя Сигиллит тоже постарался, он подготовил воина к этой встрече. Гарвель и Русс начинают играть в хнефатафл, их диалог можно цитировать хоть целиком, настолько он интересный. Но это заняло бы слишком много времени, так что приведу лишь пару коротких цитат:

– Я не знаю, как играть, – сказал Локен.

– Это просто, – ответил Русс, двигая фигуру вперёд и поворачивая прорезь. – Как война. Быстро учишь правила, а потом нужно играть лучше остальных.

А вот ещё любопытный момент:

– Он уже играет лучше, чем я, – заметил Сигиллит.

– Лучше, чем ты, играют даже балты, – отозвался Русс. – А у них мозгов, как у битых vatnkyr.

Я процитировал эту фразу Русса насчёт балтов, потому что не вполне понимаю её подтекст. Думаю, всем известно хотя бы в общих чертах, какие территории населяли балтские племена в Эпоху переселения народов и какие современные государства им наследуют. Конечно, в таймлайне 30к многое изменилось, однако же многое осталось прежним. Так что я теряюсь в догадках, что этим хотел сказать Грэм Макнилл…

А теперь ключевой момент встречи Русса и Локена – Великий Волк раскрывает своё намерение:

– Я собираюсь повести Стаю на бой против Хоруса, чтобы убить его.

Локен прислонился спиной к скале, всё ещё пытаясь принять идею о схватке между Леманом Руссом и Хорусом Луперкалем. В последнее столетие Гарвелю доводилось видеть, как сражаются оба примарха, но когда всё сводилось к крови и смерти, воин предрекал лишь один итог.

– Он убьёт вас, – сказал Локен.

Легионер не сомневался, что, назови он кого угодно другого, Волчий Король разорвал бы ему горло ещё до того, как Гарвель понял бы, что происходит. Но вместо этого Русс кивнул.

– Ты прав, – произнёс он, и его взгляд стал отстраненным, пока примарх заново переживал старые битвы. – За века я дрался со всеми своими братьями: либо на тренировке, либо с окровавленным клинком. Я точно знаю, что при необходимости могу убить каждого из них… кроме Хоруса.

Русс покачал головой, и его следующие слова прозвучали, как постыдное откровение. Каждое было горьким проклятием.

– Он единственный, в победе над кем я не уверен.

Локен и подумать не мог, что услышит подобное признание от кого-либо из примархов, не говоря уж о Волчьем Короле. Открытая искренность заняла место в его сердце, и слова Лемана Русса остались с ним до самой смерти.

С утверждением Русса можно спорить, но в действительности нет причин не верить ему. На мой взгляд, Леман действительно мог бы при желании одолеть любого из братьев. Но среди исключений я вижу не Хоруса, а Сангвиния. Да и сам Русс в «Мстительном Духе» Макнилла признавал это. А ещё он полагал, что схватка с Ночным Призраком будет действительно непростой. Но вернёмся к Малкадору.

Итак, Регент понимал, что если Русс решил биться с Хорусом, его не отговорить. Со своей стороны, Леман чётко осознавал тот факт, что лезть в раскрытую пасть другого Волка – не более чем изощрённое самоубийство. Поэтому он одобрил план Сигиллита, который заключался в том, чтобы группа из одиннадцати Странствующих Рыцарей проникла на «Мстительный Дух» и составила максимально подробную схему корабля.

Кроме того, так как в группу был включён Брор Тюрфингр из Космических Волков, он должен был помечать коридоры и переходы особыми символами. Это позволило бы воинам Русса, намеревавшегося взять «Мстительный Дух» на абордаж, быстрее продвигаться к стратегически важным точкам и при необходимости обходить Сынов Хоруса, а не вязнуть в коридорных боях без шансов на победу.

Также в задачу группы Локена входило наблюдение за флагманом и его повелителем. Руссу нужно было понять, кем стал Луперкаль. И Гарвель, бывший член Морниваля, лучше всего подходил на эту роль.

О том, как протекала миссия Странствующих Рыцарей во время Битвы за Молех, мы поговорим в другой раз. На данный момент достаточно сказать, что из одиннадцати пятеро погибли и трое получили потенциально смертельные ранения.

Так или иначе, когда Локен вернулся с докладом к Руссу и рассказал ему обо всём, что видел на флагмане Шестнадцатого легиона, бывшего лунного Волка поразил один момент:

– Ты считаешь, что моего брата подчинил какой-то злобный разум? – спросил Русс. – Я слышал донесения, мол, он поддался порче и его мысли больше не принадлежат ему.

«Неужели в голосе Русса звучит надежда? Он хочет верить в то, что Хорус Великий, непревзойдённый сын Императора, не виновен в случившемся?»

Малкадор поделился с Локеном двумя важными фактами о Волчьем Короле. Первый заключался в том, что личина варварского короля могла надеваться и сниматься так же легко, как опускается и поднимается визор. Русс не был тем простаком, каким себя изображал.

И второй факт – он сожалел о произошедшем на Просперо. Ему не давало покоя то, как он оказался вовлечён в это. Волчьему Королю было бы легче принять, что его использовал не брат, но какое-то другое, сверхъестественное существо. Малкадор сказал, что Русс может надеяться на спасение Хоруса не только из-за любви к брату, но ради собственного оправдания.

Может обе причины были справедливы, может ни одна. Локен попытался прочесть истинные намерения Волчьего Короля, применив приёмы наблюдения, которым его обучили агенты Малкадора, но не преуспел. Он видел только лицо дикаря с непостижимым взглядом жреца.

Насколько же всё-таки Русс человечен. Вдумайтесь в его мотивы. Он идёт убивать Хоруса, но надеется, что сможет его спасти (в точности как с Магнусом!). С одной стороны, Леман искренне любит брата, поэтому готов на всё, чтобы найти другой путь. И в то же время он, как любой человек, ищет оправдания своим ужасным поступкам, даже если не признаётся в этом самому себе.

Вот заключение Локена о том, сумеет ли Русс убить Луперкаля:

– Нет, – ответил Гарвель. – Вы не можете победить его. Не такого, каким он стал. Не думаю, что кто-то сможет, за исключением, возможно, Самого Императора.

Бывший Лунный Волк рассказал Леману правду о Хорусе, о том, как он был совращён на Давине и кто теперь нашёптывает ему из тьмы, кто даёт ему безмерную силу и власть. Однако, вместе с тем, Луперкаль остался собой и бремя его решений не на кого переложить.

Это двойственное откровение действительно было важнее всего, потому что теперь Великий Волк точно знал, что ему делать. Ведь у него было Копьё Императора, которое фенрисийцы прозвали Гунгнир. Уникальное оружие, что раскрывает правду тому, кого поразило. Это был шанс спасти Хоруса. То, чего Русс желал всем сердцем. Однако он пока ещё не понимал, что именно делает копьё и как с его помощью можно победить в этом безнадёжном бою.

Думаю, отчасти Малкадор был прав. Таким образом Великий Волк хотел в том числе искупить свою вину за то, что сделал с Магнусом и его легионом. Хотя все отлично понимали, что Леман в этом виноват не больше, чем Хан виноват в том, что не ответил на призыв Волков. Каждый здесь был обманут, каждый блуждал в темноте. Но теперь у Русса появилась возможность всё изменить, закончить войну, которой не должно было случиться.

Конечно, Локен хотел отправиться вместе с Космическими Волками, но решение примарха было твердым:

Скажу тебе, как волк волку, это не твой бой. Мы на Фенрисе говорим: неразумно вмешиваться во вражду братьев. Она самая кровавая из всех.

Трудно поспорить с эти утверждением. Великий Волк, как всегда, демонстрирует глубокое понимание человеческой натуры. Выходит, что в нём и в остальных примархах всё-таки осталось слишком много человеческого. Возможно, это было главной ошибкой Императора, за которую он и поплатился…

Так или иначе, теперь намерение Лемана из Руссов превратилось в оформленную цель, которая для всех звучала как «Убить Хоруса», однако в душе повелитель Фенриса надеялся вырвать брата из тенет зла и закончить войну другим способом.

Что касается Дионисийского копья, не будем забывать – Волку его вручил Император. Он будто знал, что Русс возьмёт оружие на бой лишь однажды, когда оно будет действительно нужно. Причём копьё подходило как для номинальной, так и для реальной цели Лемана. Гунгнир обладал колоссальной мощью и если какое-то оружие могло сразить Хоруса, то это было оно.

Оставалась единственная проблема – Русс по-прежнему не был готов к столкновению с тем, что держало в своей жестокой хватке душу его брата. Гарвелю Леман заявил, что ищет слабое место Хоруса, но на самом деле он искал слабое место Хаоса. Владыка Фенриса понимал, что если Космические Волки нападут на Сынов Хоруса сейчас, Шестой просто перестанет существовать, а он сам будет убит Воителем, и это в лучшем случае. Ему нужна была сила иного рода. Истина – о нём самом и о противнике, которому он решил бросить вызов.

Найти ответы на свои вопросы примарх мог только на Фенрисе, мире, который превратил его в Повелителя Зимы и Войны. Потому что, как оказалось, на Фенрисе находился проход в некое карманное измерение, которое совершенно точно не являлось ни варпом, ни Паутиной. Возможно, это была та самая Третья реальность, о которой я рассуждал на стриме про «Сатурнин» Абнетта? Что ж, сейчас узнаем.

За порогом ада

Флот Космических Волков прибыл к своему родному миру за несколько дней до летнего солнцестояния, которое на Фенрисе знаменует пик короткого лета перед стремительным наступлением долгой зимы, Хельвинтера (вероятно, это отсылка к Фимбульвинтеру, «великанской зиме», так в скандинавской мифологии называлась трёхлетняя зима перед Рагнарёком). Едва оказавшись в Асахейме, Русс покинул Клык и направился к вершине Кракгард в сопровождении варагир под командованием Гримнира и рунических жрецов, которых возглавлял Ква.

Кракгард являлся погребальной горой, здесь хоронили героев Фенриса. Это не должно нас удивлять, учитывая тот факт, что традиции Космических Волков почти полностью повторяют традиции раннесредневековых скандинавов. Я имею ввиду популярное заблуждение о том, что скандинавы сжигали мёртвых и никак иначе. На самом деле и хоронили тоже. Изначально так поступали с теми, кто почитал ванов, а сжигали тех, кто почитал асов. Впоследствии кремация была повсеместно вытеснена ингумацией.

Волчья гвардия к своему неудовольствию осталась в долине, а Бьорна Ква усадил на Камень Бдения спиной к впадине, где жрецы намеревались провести ритуал. Ква запретил Бьорну смотреть на то, что будет происходить здесь. В противном случае зло, с которым соприкоснётся примарх, может через Однорукого отравить весь легион.

Задача Бьорна заключалась в том, чтобы стать свидетелем провала – если Русс не справиться и не вернётся к вечеру, а все жрецы будут мертвы, Однорукому нужно будет, не оборачиваясь, добраться до варагир Гримнира со страшной вестью.

Кстати, в этом эпизоде Ква назвал Бьорна не Одноруким, а Разящей Рукой. Воин возмутился, посчитав это странной шуткой. Однако жрец довольно жёстко ответил ему, что Разящая Рука – это истинное имя Бьорна и однажды он всё поймёт.

В центре впадины, сформированной сланцем, находился ритуальный круг из вулканической породы, обнесённый шестами с развешенными на них гирляндами из черепов. В центре круга находилось отверстие, ведущие вглубь материка, к его каменным артериям, наполненным кипящей огненной кровью. Внизу, под Кракгардом, располагалось карстовое озеро. Над ним поднимались дым и жар, вокруг распространялся едкий запах сероводорода. В жёлтом свете, исходившем из отверстия, поставленный перед ним менгир напоминал уменьшенную копию Клыка.

Интересно отметить, что даже Русс не мог долго находиться возле отверстия, которое Ква назвал «Вратами Суртура, кузницей душ, входом в царство мёртвых». В скандинавской мифологии Суртур (или Сурт) – это огненный великан, правитель и, по всей видимости, единственный обитатель Муспельхейма, одного из двух изначальных миров. Однако Суртур никак не связан с посмертными мирами – Вальхаллой, Фольквангром и Хельхеймом. По всей видимости, здесь Макнилл решил не копировать скандинавскую традицию подчистую.

Леман сказал, что уже проходил здесь, когда исследовал Кракгард в прошлом. На это Ква заметил, что лишь один день в году отверстие, ведущее к озеру, превращается в Дверь Суртура. По словам жреца, само карстовое образование обладает необычными геологическими свойствами, но в этот день здесь открывается проход в Нижний Мир.

Ритуал перехода Русса в Нижний Мир описан эффектно и подробно, но я не будут приводить весь отрывок, он слишком объёмный. Достаточно одной цитаты, где Леман рассуждает о своих жрецах, а Ква даёт примарху последние наставления:

Ква кивнул.

– Вот лёд, вот огонь, вода, воздух и дух… – он указал посохом на ледник, отверстие, карстовое озеро, небо и Лемана Русса. – А вот и земля.

Как только он произнёс последнее слово, двое стражников опустили Ква на землю. Ножки кресла коснулись камня. Это придало жрецу сил, и его немощность показалась менее заметной.

– В этом месте стихии Фенриса находятся в равновесии. Вы олицетворяете душу планеты. Лишь вы можете совершить это путешествие. Оно может быть предпринято только сейчас и только с нашей помощью.

Он дважды погремел костьми своего посоха. Годи расположились кругом между шестами и ожерельями из черепов. Русс взглянул на Ква. Ни он, ни прочие ничем не походили на библиариев Легионес Астартес. Они были языческими жрецами, бросающими руны, ледяными шаманами.

Ква трижды ударил посохом по камню. С четвертым ударом к нему присоединились другие годи. Синхронно с этим медленным ритмом они запели. Сначала один, затем следующий, и так далее, пока все семеро не стали повторять гипнотизирующие фразы в такт с ударами посохов, которые переплетались и наслаивались друг на друга, подобно замысловатому узелковому орнаменту.

– Фенрис находится в перигее, – сказал Ква. – Наступило солнцестояние, середина лета. Выслушайте меня, Повелитель Зимы и Войны. В Нижнем Мире вы столкнётесь со сверхъестественными существами. Вихтами и даже хуже. В делах с ними необходимы концентрация и самообладание, как во время дуэли. Ни в коем случае не теряйте бдительности. Можете пить их мёд и эль, но не прикасайтесь к мясу вихтов, или навечно пропадёте в Нижнем Мире. Не отвечайте на вопросы, как бы они ни завлекали вас в свои сети обмана. Обходитесь с ними благородно, как со смертным лордом, и они дадут то, что вы хотите узнать, хотя вам могут не понравиться ответы. А ещё придется заплатить.

Русс называет своих жрецов годи, хотя на одном из предыдущих стримов я пояснял, что это слово у скандинавов не являлось синонимом духовного лидера, а обозначало скорее администратора, устроителя блотов. Песни фенрисийских годи, по всей видимости, являются отсылкой к гальдру – словам силы, которые могли использовать только мужчины (в противовес сейду, спа и другим мистическим практикам, которые были доступны лишь женщинам). Аналогичным образом свои ритуалы проводили многие народы древности, включая, например, саамов.

Важно отметить, что под «вихтами» здесь подразумеваются не демоны или – не только демоны. Потому что, во-первых, Русс идёт в мир мёртвых, где соответственно обитают мертвецы. Во-вторых, как мы позже увидим, Нижний Мир Фенриса не является варпом. В-третьих, Ква не зря говорит «и даже хуже», тут уже имея ввиду конкретно демонов, одного из которых Леман действительно встретит в своём путешествии.

Пение жрецов будто опьянило Русса, а потом Ква произнёс на ухо примарху его истинное имя. То имя, которым его нарекли на Терре, до того, как он попал на Фенрис. Леман никогда не слышал этого имени, но сразу ощутил, что это действительно ЕГО имя. Любопытно то, что традиция истинных имён действительно существовала у скандинавов и руссов, на самом деле – у многих древних народов.

Считалось, что истинное имя человека даёт ему силу, но также является его слабость. Тот, кто узнает это имя, получает власть над человеком. По этой причине те же скандинавы часто носили несколько имён. Это прослеживается и в мифологии, например, мне известно 60 имён Одина, но, полагаю, их больше. Кстати, тему с истинными именами раскрыл ещё Абнеттом в «Сожжении Просперо», где особое значение именам придают не только Волки, но и Тысяча Сынов (там есть целый диалог Хавсера и Амона).

В этой жизни мы с вами больше не встретимся.

Это были последние слова, которые Великий Волк услышал от Ква. Примарх вдохнул ядовитые пары, поднимавшиеся из Врат Суртура, и… оказался совсем в другом месте.

Зимние шаги издавали специфический звук. Хруст-скрип воздуха в сдавливаемом снегу, хлюпанье-скольжение ноги, перемещающей хрупкие кристаллики. Это звук покоя. Звук смерти. Смерть во враждебные времена года, когда более разумные существа спят. Покой в пустоте мира, где человек может быть совсем один под сводами творения и ничто его не потревожит. В подобном месте нет границ между жизнью и смертью. Они теряют свои различия. Здесь легко научиться, и легко исчезнуть, позволить телу остыть, а душе воспарить. Подходящее место, чтобы сдаться.

Примарх идёт по ледяной пустоши без начала и конца. Его следы начинаются там, где он пришёл в себя. Рациональная часть Русса понимает, что всё это не более, чем галлюцинация. Но помимо рациональной части в каждом из нас есть и другая, которая, возможно, гораздо лучше осознаёт окружающий мир.

Русс обучался подле Императора. Не было ни богов, ни настоящей магии, ни приключений во снах, ни видений. Подобные явления, если и происходили, то были проявлениями варпа, отфильтрованные человеческим сознанием. В объективном смысле они не были реальны. Существовали учения о разуме, учения о душе. В этом заключалась Имперская Истина, которой Он учил.

Но до Императора Русс обучался у годи. Он вырос с верой в вихтов и призраков, где каболдр и имгр выползали из Нижнего Мира, чтобы добавить смертельных опасностей в мир, который уже кишел смертельными опасностями. В той системе верований такие места, в которых нынче путешествовал Русс, были такими же реальными, как и явный мир.

Стоя в одиночестве посреди снежного поля, Русс знал, во что верил. Он видел слишком много якобы нереальных вещей, которые оказались слишком реальными. Он был достаточно мудр, чтобы понимать несущественность реальности или нереальности кого-то или чего-то. Правильным был лишь один вопрос: могло ли это его убить?

Ква сказал «да». А он редко ошибался.

В этом эпизоде много интересных мыслей и однажды мы обязательно проанализируем его подробнее. Сейчас сосредоточимся на Руссе, который увидел на горизонте чёрного волка. Волк побежал и примарх бросился за ним, вскоре увидев «дом вождя», который по описанию соответствует традиционным длинным домам средневековых скандинавов. Затем волк превращается в вульфена и входит в дом. Леман следует за ним.

Внутри он видит большой стол и пирующих вульфенов. Они едят мясо, которое пахнет человечиной, и пьют прокисший мьёд из свинцовых кубков. Русс отмечает, что, в отличие от реального дома, здесь нет утвари и отрезов ткани, отделяющих жилые зоны. Пол не земляной, а ледяной, и отсутствуют шкуры для отдыха. Пахнет застоем и болезнью.

У дальней от входа стены стоит ещё один стол, за которым на каменном троне сидит правитель этого места – колоссальный чёрный волк. За его спиной на железных подставках лежит Гунгнир, Копьё Русса, Копьё Императора. Леман подходит к костровой яме и окликает вождя. Вождь не обращает на гостя никакого внимания. Он смотрит на Русса только тогда, когда Великий Волк начинает выть.

В ходе дальнейшего диалога правитель мира мёртвых насмехается над Руссом, сомневаясь в том, что он действительно чей-то там король. Однако Леман учтив, ибо хорошо знает, с кем говорит:

– Одно из твоих имен – Эрлкинг. Ты – повелитель вихтов и альваров, бог неттагангра. Это Мюспьялл, зал тех, чей жизненный путь завершился бессмысленной смертью. Прислуживают тебе умершие от старости, а пищей служат трусы.

Сразу отмечу, что мира под названием Мюспьялл в скандинавской мифологии нет. Исходя из звучания, это явная отсылка к Муспельхейму, который, как я уже сказал, не связан с посмертными мирами.

Слово «вихты» родом из позднего немецкого фольклора, у скандинавов был его аналог – витте. Так называли всех сверхъестественных существ, то есть йотуны, драугры, инеистые великаны – всё это витте/вихты. Слово «альвары» очевидно является вариацией слова «альв», так в мифологии средневековых скандинавов называлась раса, населявшая мир Альвхейм. Позже в европейском фольклоре альвы превратились в эльфов и фэйри.

Только слово «неттагангр», которым Русс называет это место, остаётся для меня загадкой. В мифологии скандинавов нет ничего похожего, так что, полагаю, слово придумано Макниллом. Его вторая часть – «гангр» («gangr») –переводится с древнескандинавского как «путешественник». Значение первой части – «нетта» – мне не удалось найти. В Норвегии есть женское имя с аналогичным звучанием. В некоторых источниках его выводят из древнегреческого νῆττα («nêtta»), что значит «растение», но это лишь гипотеза. Полагаю, в действительности имя происходит от скандинавского «нотт» («nótt»), что значит «ночь». Как нетрудно догадаться, это имя носила богиня-персонификация ночи.

Таким образом, по моей версии, «неттагангр» означает что-то вроде «ночной путешественник», хотя, безусловно, возможны и другие варианты. В сущности, это не имеет значения и служит лишь антуражем, потому что, как я уже рассказывал на стриме о посмертии в скандинавской культуре, у этих народов не было отдельного места, куда попадали трусы, умершие от старости или болезней. Хельхейм вовсе не был таким миром, после смерти в нём оказывались герои, боги и сверхъестественные существа.

Перед нами лишь ещё одно подтверждение тому, что Макнилл, Абнетт, Хэйли и другие авторы берут культуру раннесредневековых скандинавов-руссов за основу при описании Космических Волков, но не следуют этой основе досконально. Это не плюс и не минус, а всего лишь факт. Лично мне нравиться видеть подобные аллюзии в художественной литературе и наблюдать за их самобытным развитием.

То же касается имени правителя неттагангра – Эрлкинга. В некоторых переводах его прямо называют Королём Эльфов и это верно. Потому что немецкое слово «Erlkönig» (буквально «ольховый король») используется в европейском фольклоре как имя этого самого короля эльфов – таинственной и зловещей фигуры, которая живёт в лесу и правит всеми сверхъестественными существами.

Интересно, что приведённое выше немецкое слово, судя по всему, происходит от датского «elverkonge». Так в позднем фольклоре Дании называли правителя волшебного народа. Возможно, он имел какое-то отношение к миру мёртвых, потому что мифы о нём тесно связаны с погребальными курганами. Вообще, про Эрлкинга можно рассказывать ещё долго, вспомнив в том числе кельтского Кернунна и английского Херна.

Но вернёмся на Фенрис. Сначала Эрлкинг прогоняет Русса, однако тот напоминает королю о законах гостеприимства, которые справедливы для всех миров. Король приказывает Амароку уступить место для примарха. Амарок отличается от других вульфенов за столом, он будто соткан из тьмы и постоянно пребывает в движении. Именно он в обличье волка привёл сюда Русса.

Когда Амарок предложил примарху мясо, тот отказался. Но мьёд он принял. Напиток обладал чудовищным вкусом и всё же Леман выпил, а потом ещё и ещё. За несколько могучих глотков он смог осушить свинцовый кубок всего лишь на ширину пальца, но это поразило Амарока. Великий Волк поблагодарил его за «освежающий напиток» и извинился за то, что разгрыз край чаши. Вульфены рассмеялись, Амарок пришёл в ярость.

Дальше происходит концептуально важное событие. Амарок говорит, что Русс оскорбил его, и тут же получает от примарха по звериной морде. Он готов броситься на Лемана, но его останавливает Эрлкинг. Король говорит, что Русс не сделал ничего предосудительного и никого не оскорбил. Затем он добавляет:

Ты не можешь навредить ему, Амарок, или рискуешь изгнанием из этого места. Ты здесь такой же гость, как и он.

Это интересно потому, что в списке персонажей Амарок описан как «демон-гость». Получается, что демоны варпа в землях Эрлкинга лишь гости. Это подтверждает мою теорию о том, что Нижний Мир Фенриса не является варпом и порождения Имматериума не имеют здесь власти. Либо же речь идёт о какой-то «вложенной реальности», уникальной части варпа, где действуют свои законы.

Амарок подставляет Эрлкингу шею и отвечает ем традиционной формулировкой Влка Фенрика:

Я признаю свою ошибку и непременно исправлю ее.

Русса коробит от того, что «эта мерзость» придерживается обычаев Стаи. Однако он держит себя в руках. Дальше Эрлкинг предлагает Руссу пройти четыре испытания. Точнее – три, ведь одно примарх уже провалил, он не смог осушить чашу с мьёдом.

Два волка заключают договор. По его условиям, если Леман пройдёт хотя бы одно испытание, он сможет задать Эрлкингу любой вопрос и тот будет обязан ответить. Но если Русс проиграет ещё трижды, тогда он обязуется вечно служить Королю Эльфов.

Откровение в смерти

Разумеется, путешествие Великого Волка в Нижний Мир – это вольная интерпретация известного скандинавского мифа «Путешествие Тора в Утгард», которому у меня посвящён отдельный стрим. Однако различий между этими историями немало. Например – Тор приходит в Утгард (мир за пределами мира) не ради какой-то конкретной цели и там он встречает не своё тёмное отражение, а Локи, которого в ранних мифах не привязывали к скале кишками Нарви, а просто изгнали из Асгарда.

Тот факт, что в это время Локи путешествует вместе с Тором, вносит дополнительные сложности в попытку интерпретации мифа. По всей видимости, Утгарда-Локи (правитель Утгарда) – это Локи из будущего. Тогда как Локи, который приходит в Утгард с Тором, – это Локи из настоящего, ещё не изгнанный, не преображённый и не помудревший.

Интересно, что Леман из Руссов видит в происходящем отсылку к другим событиями. По его мнению, Эрлкинг – это он сам в те дни, когда Император впервые явился на Фенрис:

И он задумался, выглядел ли для своего отца таким же диким, как этот Великий Волк, во время их первой встречи.

Вторым испытанием стала дряхлая старуха, которую Эрлкинг назвал своей матерью. Русс должен был бороться с ней и выиграть две схватки из трёх. В этом эпизоде Леман даёт интересную характеристику Нижнему Миру Фенриса:

…всё вокруг – творение вюрда, в двух шагах от малефикарума.

Это ещё одно подтверждение тому, что место действия – не варп. Ведь малефикарумом фенрисийцы называют варповое колдовство, а вюрдом, как и древние скандинавы, они именуют человеческую судьбу. Позже Русс отметит, что вихты прислуживают вульфенам за столом Эрлкинга. Не вполне понятно, кого он здесь подразумевает под вихтами, возможно – демонов. Впрочем, дальше Русс называет Эрлкинга королём вихтов, а значит, он имеет ввиду всех созданий, которые живут не в материальном мире.

В первых двух раундах старуха без особых усилий одолела Русса. В третьем он сумел сдвинуть её на полшага и среди волколюдей прокатились возгласы удивления. Однако примарх всё равно проиграл в этом состязании и на его груди появилась вторая кровавая метка Эрлкинга (первую он получил в самом начале, когда не смог осушить кубок). Четыре метки означали бы, что душа примарха принадлежит королю Нижнего Мира.

По условиям третьего испытания, Руссу нужно было сдвинуть большого волка, что спал у ног Эрлкинга. Сначала примарх попытался уговорить зверя, потом сманить его мясом. Применив силу, он тоже ничего не добился, хотя ему и удалось приподнять заднюю лапу волка. В итоге, примарх получил третью метку Эрлкинга. Эти раны не затягивались, как любые другие, из них постоянно сочилась кровь.

Интересно, что в этот момент, глядя на волколюдей, Леман про себя называет их «хельскими отродьями». Мы не можем быть уверены, что на языке фенрисийцев значит слово «хель». Неоспоримо лишь то, что они часто используют его в качестве ругательства. В древнескандинавский форма «hel» попала из протогерманского («*haljō»), и переводится она как «скрытое место». Однако применительно к скандинавским мифам его обычно переводят как «другой мир» или «подземный мир».

Учитывая, что по правилам состязаний в случае проигрыша Русс должен был стать одним из волколюдей, наиболее вероятным кажется вариант, при котором вульфены Эрлкинга – это преображённые мертвецы, а Хелем у фенрисийцев называется сам Нижний Мир. Дальше мы увидим, что в Нижнем Мире вовсе не одна локация, которой правит Эрлкинг.

Так или иначе, волколюди уже собирались растерзать Лемана из Руссов и он приготовился к схватке. Но затем примарх вспомнил слова Ква, вспомнил своё истинное имя и обратился к Эрлкингу. Он напомнил, что по уговору должно быть ещё четвёртое испытание и не имеет значения, что три предыдущие он провалил. Повелитель Нижнего Мира нехотя согласился.

Четвёртое задание оказалось самым простым – Руссу нужно было перечислить испытания, которые он не прошёл. Великий Волк сказал, что чаша с мьёдом, которую ему поднёс Амарок, на самом деле являлась Диким Морем, занимающим больше половины Фенриса, поэтому её невозможно было выпить. Причём демон под предлогом помощи подносил к лицу Лемана факел, но на самом деле это было Волчье Око – местная звезда, однако примах выдержал её жар.

Мать Эрлкинга в действительности являлась старостью, и от неё не спастись ни одному воину, который не погиб в бою. Русс отметил, что в конечном итоге Нижний Мир – её владения.

Также Леман понял, кем являлся волк, дремавший у ног Эрлкинга. Это был Мортен, двуглавое воплощение смерти, повелитель нижних чертогов подземного мира. Никому не дано отодвинуть смерть, поэтому Русс и не смог справиться с Мортеном.

Услышав объяснение примарха, Эрлкинг задал последний вопрос – Леману нужно было сказать, кем на самом деле является повелитель Нижнего Мира. Великий Волк ответил, что перед ним он сам, о чём говорит Гунгнир позади трона. Эрлкинг бросился на Русса и завязалась драка.

Прежде, чем я продолжу, не могу не сказать пару слов насчёт параллелей с «Путешествием Тора в Утгард». В оригинальном мифе Сын Одина и его спутники тоже проходят испытания. Сначала Локи соревнуется с неким Логи в скорости поглощения пищи и проигрывает ему, потому что Логи – это огонь, и никто не может сравниться с огнём в пожирании чего бы то ни было (имя «logi» с древнескандинавского так и переводится – «огонь»).

Дальше слуга Тора по имени Тьяльви бросает вызов некоему Хуги, пытаясь обогнать его. Тьяльви закономерно проигрывает, потому что Хуги – это мысль, и никто не может быть быстрее мысли («hugi» с древнескандинавского так и переводится – «мысль»).

Затем вперёд выходит Тор и Утгарда-Локи трижды испытывает его. В первый раз Тору не удалось осушить рог, который оказался Мировым океаном, хотя он серьёзно понизил его уровень. Во второй раз Сын Одина не сумел оторвать от земли кошку Утгарда-Локи, которая на самом деле была Йормунгандом, мировым змеем. Тем не менее, Тор смог оторвать от земли одну лапу кошки, что казалось невозможным, ведь в тот момент Йормунгад едва касался земли мордой и кончиком хвоста.

Третьим испытанием стала борьба со старушкой – кормилицей Утгарда-Локи. Тор не смог её победить, а она поставила его на колено. Разумеется, старухой была старость, её имя «Элли» («Elli»), с древнескандинавского так и переводится – «старость». Она всех укладывает на лопатки, но Тора поставила на колено.

Несмотря на то, что Тор и его друзья провалили все испытания, Утгарда-Локи был поражён их силой. Поэтому, когда разъярённый Тор схватился за Мьёльнир, владыка Утагрда просто сбежал, прихватив с собой весь свой мир. Ещё раз напоминаю, что у меня есть отдельный стрим на эту тему, где я анализирую миф подробнее и провожу параллели с аналогичными эпизодами из других мифологий.

Возвращаясь к Леману из Руссов, мы видим, что Грэм Макнилл снова берёт древнескандинавский миф в качестве базиса для сюжета, но несколько меняет его ход и суть. Впрочем, примарху от этого не легче.

Русс верно ответил на последний вопрос Эрлкинга, и вместе с тем – он ошибся. Потому что Король Эльфов был не Руссом с Фенриса. Он был Руссом с Терры. Он был тем, кем Леман должен был стать, если бы воспитывался под дланью Императора, как и задумывал отец. Примарх ужаснулся от осознания этой чудовищный истины, ведь существо, с которым он сейчас сражался, по всем критериям являлось монстром. Ни сомнений, ни сострадания. Ничего человеческого, только долг и смерть.

Дальше между двумя Русса происходит невероятно интересный диалог, но цитировать его весь излишне, учитывая тему сегодняшнего разговора. Поэтому обойдёмся небольшим фрагментом:

– Меня выкрали, – сказал Русс. – Забрали вместе с братьями из лабораторий нашего отца.

– В самом деле? – Ложный Русс улыбнулся. – Примарх-палач попадает в этот суровый мир волков? Существо, чей генетический дар идеально сходится с найденным здесь человеческим родом? Этот занимательный мир оживших саг и древних сказаний, принявший героя править им? – Он мягко засмеялся, его гортанное мурлыканье напомнило про острые зубы и когти, и столы с горячим сырым мясом. – Тебе не кажется всё это странным или, осмелюсь сказать, удобным?

– Это счастливое совпадение из саг, – объяснил Русс. – Все истории о героях полны ими. Этот случай приспособлен под требования повествования. В наших жизнях происходит то же самое. Разве мы не герои этой эпохи? Мои биографы, несомненно, исключат неподходящие эпизоды.

– Ты невероятно высокомерен.

– Мне это уже говорили.

– Думаю, ты насмехаешься надо мной. Если это так, то ты насмехаешься над самим собой.

– Я и в самом деле насмехаюсь над тобой, – сказал Русс, – как и над самим собой. Я – оружие, созданное Императором. Ни больше, ни меньше. Я – не полубог, не герой из сказаний.

– В будущем тебя будут помнить именно таким.

– Не мне судить о тех, кто придёт после. Нельзя просить мифотворцев будущего уважать тебя или вообще признавать твое существование. Они поступят так или иначе.

– Выходит, всё это и правда совпадение? Этот мир, твоё имя, обычаи твоего легиона, твоё поведение?

– Если тебе угодно, – ответил Русс.

– Совпадений не существует, – сказал Ложный Русс.

– Кое-кто из моих знакомых часто так говорил. Он плохо кончил. Ещё говорят, что на Фенрисе нет волков. Ни то, ни другое не является правдой.

– И то, и другое – правда.

– Может быть, – Русс пожал плечами.

– Это не смущает тебя?

– Я – человек, выращенный волками и воинами в мире льда и пламени. Я – примарх, созданный Императором по формулам забытой науки. Двойственность – часть моей природы.

Ложный Русс кивнул, кружа вокруг другого себя. Высокие чёрные сапоги скрипели на снегу.

– Цивилизованный варвар. Ненавистник магии, окруживший себя бубнящими жрецами. Берсеркер-мыслитель. Спущенная с поводка гончая, бегущая, куда ей угодно. Терранский фенрисиец.

– Верно, – сказал Русс. – Это всё про меня. Прямота не идёт на пользу человеку. А теперь, я полагаю, ты должен мне услугу.

Лицо ложного Русса застыло.

– Ты не должен был выиграть.

– Ты позволил мне, – сказал Русс.

Разумеется, Эрлкинг позволил это, ведь вокруг – его мир и здесь он – закон. Тем не менее, Леман доказал свою силу и повелитель Нижнего Мира согласился ответить на его вопрос. Что примечательно: ситуация подразумевает всезнание Эрлкинга. Контекст предполагает, что он знает буквально всё и это не может не тревожить. Ибо кем же является это создание?..

Дальше Леман, как всегда, делает совсем не то, что от него ждут. Примарх не спрашивает, сможет ли он убить Хоруса и как это сделать (хотя Эрлкинг всё равно отвечает – он говорит, что Русс не сумеет победить). Но вопрос Волчьего Короля звучит иначе – он спрашивает, как ему использовать Копьё Императора против Луперкаля.

– Я – копьё, которое властвует, Гунгнир мне имя! – его голос гремел. Копьё засияло при упоминании имени. Ложный Русс триумфально посмотрел в глаза примарху. – Старое имя, заимствованное у старого бога, чей мир не сильно отличался от твоего. Это копьё, которое не может промахнуться, которое всегда стремится к сути вещей. Это Волчья Погибель. Оно было создано Всеотцом. Частица Его силы заключена в его лезвии.

– Оно обладает Его силой?

– Больше, чем силой, – сказал Ложный Русс. – Великий дар Гунгнира – мудрость. Твой Император видит многое. Это копьё содержит частицу Его зрения. Благодаря этому оно может показать истину всем людям, как бы ни был велик или скромен человек, и каким бы болезненным ни было откровение. В этом отношении оно безжалостно. Оно говорит по большей части о смерти. Вот почему ты боишься его.

– Я ничего не боюсь.

– Это ложь.

Полагаю, Эрлкинг прав – Русс боится смерти. Как боится её любое живое существо. Именно поэтому он никогда не любил Гунгнир. Обратите внимание, что Король Эльфов называет копьё Волчьей Погибелью, а Русс и Хорус – оба волки.

Как говорил сам Леман, дары Отца имеют двойственную природу. Поэтому его вопрос, заданный Эрлкингу, оказался единственно верным. На Луперкаля копьё подействует совершенно так же, как на Короля Волков. И чтобы Русс познал дар Гунгнира, повелитель Нижнего Мира пронзил им основное сердце примарха, фактически убив его.

Ложный Русс вырвал копьё. Леман опустился на колени. Каким-то образом он был жив, хотя одно сердце умерло, а другое уже отказывало. Зияющая рана была сквозной. Кровь лилась из груди красным потоком.

Эта рана не была худшей из полученных примархом. Куда страшнее оказалась та, которую копьё вырезало в его душе, присыпав жгучей солью знания.

Да, теперь он знал. Он знал, кем был. Кем были все примархи.

Лицо Русса онемело. Холод сковал руки и ноги. Он посмотрел широко раскрытыми глазами в лицо своему убийце. Такое знакомое, такое непохожее.

– Что мы такое? – спросил он, хотя прекрасно знал ответ, и его душа сжалась в пламени откровения. – Как мог Отец привести нас в этот мир? Как Он мог создать нас?

– Твой брат Магнус уже выяснил, что всякое знание имеет свою цену, – сказал ложный Русс с ухмылкой. – Ты хотел знать, и теперь знаешь. Цена за пробуждение копья твоя собственная. Это знание будет мучить тебя вечно, и, в конце концов, выгонит тебя из дома. Но сейчас тебе нужно только ранить Воителя, чтобы напомнить ему, что он – Хорус Луперкаль, сын Императора, а не марионетка Хаоса. Остальное дело времени.

И просвещённый Леман Русс замертво свалился на снег.

Масштабность этого эпизода поражает. Во-первых, Русс узнал, как были созданы примархи. Возможно, он единственный, кому открыли истину. Предположу, что кроме него среди братьев об этом мог знать только Лоргар. Во-вторых, откровение ошеломило Лемана, он ужаснулся. Так что же ему показал Эрлкинг? Вероятно, Король Волков узнал, что в примархах больше от Хаоса, чем можно представить. Однако, в-третьих, Русс всё равно не сомневался в отце, он остался верен даже после того, как ему открыли, вероятно, самый страшный секрет Императора.

В-четвёртых, Эрлкинг предсказывает судьбу Русса о том, что однажды он уйдёт в Око Ужаса. При этом Король Эльфов разъясняет нам мотив, который не приводится ни в одном другом источнике. После Ереси Хоруса Леман просто не сможет оставаться в Империуме, зная, на какой лжи он построен.

В-пятых, владыка Нижнего Мира подтверждает, что Луперкаль – не более, чем марионетка Хаоса, и раз он даёт Руссу совет, значит допускает, что у фенрисийца может получиться. Ведь Эрлкинг знает, что Леман не собирается убивать брата, он хочет освободить его.

А важнее всего то, что теперь и Русс знает, как ему достичь своей цели. Он обретает уверенность и понимание, он укрепляется в своём намерении. Возможно, без знания о том, что делает это оружие, Гунгнир в принципе является всего лишь копьём. В конце концов, за всю Ересь мы ни разу не видели, чтобы кто-то, кроме Русса, использовал его. Так что здесь можно выдвигать любые гипотезы. Правда, тут придётся учесть судьбу Гунгнира в таймлайне 40к.

Итак, путешествие Волчьего Короля через Врата Суртура можно было списать на галлюцинацию, которая возникла от того, что примарх вдохнул ядовитые испарения. Мол, игра подсознания и живое воображение примарха тому виной. Вот только все годи погибли во время ритуала, а Бьорн пережил настоящий ад. Однорукий ни разу не обернулся, хотя сопротивляться желанию было практически невозможно, особенно когда умирающие годи просили его о помощи.

В последний момент демон, принявший облик Русса, едва не убил Бьорна. Воина спас вернувшийся из Нижнего Мира примарх. Он был весь в крови, одежда была изорвана на груди в области основного сердца. Леман запретил Однорукому смотреть на то, что только что сразило Императорское Копьё. Характеризуя это создание, Русс сказал «нечистый вихт», а затем пояснил – «демон». То есть всё-таки в понимании фенрисийцев вихты – это не демоны, но могут ими стать, поддавшись порче.

Русс завязал Бьорну глаза, чтобы он не мог нарушить свою клятву, и вместе они спустились в низину. Русс увидел тела жрецов, искалеченные до неузнаваемость. Сланец вокруг был весь перерыт, рядом валялось оружие, которого Леман никогда не встречал. Относительно целым осталось тело Ква, потому что оно буквально вмёрзло в глыбу кровавого льда.

«До следующей зимы», – сказал Русс своему советнику и другу. Позже он прикажет переделать Кракгард, потому что сжечь его и сровнять гору будет недостаточно. Русс намеревался очистить это проклятое место, хотя мы не знаем, как именно, и был ли в конечном итоге исполнен этот приказ.

Позже на Военном Совете Леман выскажет интересную мысль – по его мнению, рунные жрецы погибли во время ритуала не потому, что такова была цена за колдовство, а потому что Боги Хаоса пытались помешать Волчьему Королю. Вполне возможно, это действительно так. Кстати, Русс только потом понял и признал, что Ква использовал именно колдовство – такое же, каким пользовалась Тысяча Сынов.

Так или иначе, Леман из Руссов приказал своему легиону готовиться к отбытию. Теперь у него было всё, чтобы сразиться с Хорусом и вырвать его из лап тьмы. Надеялся ли примарх на победу? Едва ли. Он в неё верил. А к чему привела эта вера, мы поговорим в следующий раз…

На сегодня всё. С лоялиста – лайк, с хаосита – коммент, с обоих – подписка. Император защищает, Аве Доминус Нокс и Славьте Солнце!