Продолжение рассказа "Я иду за тобой"
Она сидела на помпезном троне: обитое красным бархатом сиденье, покрытые сусальным золотом резные подлокотники и ножки. Вычурный рельеф спинки дополняли сверкающие багровым рубины величиной с куриное яйцо. Черноволосая, в экстравагантном изумрудном платье с глубоким декольте, она величественно и снисходительно взирала на расположившихся у её ног людей — все сплошь «старички» школы Олега. Я хмыкнул. Картина маслом: королева и её верные подданные. Вот только кое-чего определённо недоставало. — Корона, ваше величество, — опустившись на колено и склонив голову, я протянул восседавшей на троне Уваровой монарший символ власти. — Благодарю, мой верный рыцарь, — томным голосом ответствовала королева, и её ледяные пальцы порывисто выхватили корону из моих рук. Пора заканчивать этот спектакль. Я поднял голову и впился взглядом в её самозваное величество. С удовлетворением наблюдал, как меняется её лицо, как сползает с него напускная торжественность и покровительственное выражение. А им на смену приходят недоумение и растерянность. Нос отчётливо уловил эманации страха, и Зверь внутри меня плотоядно облизнулся. — Т-ты?! — хрипло выдохнула Уварова. — Ты как сюда попал? Эй, стража, выбросьте вон этого проходимца и всыпьте ему плетей! Она всё ещё продолжала плыть по сюжету, отыгрывая подсунутую подсознанием роль. Ни капли осознанности в собственном же сновидении. Чему она училась у Олега всё это время? Гладить котиков? Ладно, сделаю доброе дело, помогу «королеве» обрести ясность восприятия. Я показательно щёлкнул пальцами — и мир вокруг начал рушиться. Зыбкие декорации сна, воплощённые одержимым разумом Уваровой, сползали клочьями, словно старые обои, и растворялись в густой черноте. Спустя минуту бывшая королева стояла передо мной абсолютно голая, и падающий сверху свет резко очерчивал коричневые соски на едва наметившейся груди. — Не рано ты сняла траур и надела корону? — ехидно поинтересовался я. — Ещё и года не прошло, как Олег ушёл. Уварова не стала стыдливо прикрываться, лишь сильнее выпятила маленькую грудь, вздёрнула подбородок и сверкнула глазами. — Не твоё собачье дело, отщепенец! — выплюнула она мне в лицо. — У тебя нет права голоса, ты — никто, Олег выгнал тебя из направления. — Что ты, что Петренко, что Звездецова, — задумчиво проговорил я, — вы прям так держитесь за это событие, будто девственница за свои трусы. Права не дают, права берут, слыхала о таком? Вот я и зашёл к тебе в гости — взять своё. — Здесь нет ничего твоего, урод! Пошёл нафиг из моего сна! — зашипела Уварова и притопнула ногой для пущей убедительности. Гримаса непоколебимой уверенности в то, что я исчезну, до того рассмешила меня, что я насилу угомонился. — Эффектно, ваше величество, браво! — с фальшивой восторженностью пропел я, горячо аплодируя жесту девушки. — Увы, это не сработает. Мы давно уже не в твоём сне. Лицо Уваровой вытянулось, щёки вдруг стали бледными. Бабочка, наконец, поняла, что влипла. Крепко влипла. — Ч-что тебе нужно? — её голос дрожал, хоть она и пыталась держаться непринуждённо. — Скажи мне, сучка драная, — отчётливо выделяя каждое слово, тихо сказал я, — чего тебе не хватало, а? Олег дал тебе всё: крышу над головой, жрачку, возможность учиться, не отвлекаясь на будничные заботы, наконец, ребёнка… Тебе этого мало? Тебе, блядь, мало всего этого, что ты решила присвоить ещё и плоды его трудов?! — Я его последняя жена, — внезапно осмелев, выкрикнула Уварова. — И родила ему ребёнка! Мы — законные наследники Олега и имеем право на свою долю. Я без замаха хлестнул её по лицу. Взял за подбородок и всмотрелся куда-то за радужку и расширившиеся от ужаса зрачки. Затем наклонился к её уху, ощущая биение жилки на шее, и нежно прошептал: — Скажу по секрету: мне плевать. Плевать на тебя, твоего ребёнка и зарвавшуюся суку Фурейко, которой ты подпеваешь. Плевать на Мученкова, Петренко, Звездецову и прочих, кто сейчас заправляет школой. Но мне не плевать на Олега и то, что он сделал для людей, в том числе для вас, убогих. И я не позволю растащить его наследие по кускам — ни тебе, ни кому-либо другому. Она попыталась вырваться, но я держал крепко. Чуть отстранилась и бросила с вызовом в голосе и насмешкой в глазах: — И что ты сделаешь, герой недоделанный? У меня на руках заверенные нотариусом документы о причитающихся выплатах всем детям Олега в случае его смерти. И будь уверен, ни одна из матерей не откажется от своей доли! Уж я позабочусь. — Слыхала, как кончили оперативники, проводившие задержание Олега? И генерал ФСБ, который отдал приказ на убийство? — Причём тут это? — отмахнулась было Уварова, но вдруг умолкла, а глаза её расширились от ужаса. — Т-ты?! Их убил ты? Да кто ты такой, чёрт тебя дери?! Я же помню… — Знаешь, — тихо, с лёгкой грустью перебил её я, — порой, чтобы найти силу, нужно погрузиться в бездну. Но мы ссымся сделать этот шаг сами, и помочь нам может лишь одно: волшебный пендель учителя. И я благодарен Олегу за этот пинок. Я нашёл что искал. И с удовольствием познакомлю вас. С этими словами я ослабил внутренние путы, и Зверь сладко потянулся, разминая затёкшие лапы. «Ну наконец-то!» — услыхал я его безмолвное ликование. Уварова остервенело забилась в моих объятиях, завизжала — пронзительно и обречённо. Я подавил искушение закончить всё и сразу, не-е-ет, Зверь вышел на охоту — не буду лишать его такого удовольствия. И я отпустил девушку, рыкнув: — Беги! *** Зацепившись за угасающее сознание Уваровой, я нырнул в открывшуюся воронку и вышел в Явное. Осмотрелся. Залитая полумраком комната. Справа от меня кровать с остывающим телом жертвы. У дальней стены — дверь. Мягко и бесшумно я приблизился к ней и потянул за ручку. Принюхался. В центре соседней комнаты примостился громоздкий кожаный диван. На нём сидел темноволосый курносый мальчишка лет трёх-четырёх, болтал ногами и пялился в телевизор. Крутили аниме про оборотней Амэ и Юки. На экране застыл безымянный отец зверёнышей. Ветер развевает его плащ, колышет меховой капюшон. Волк стоит, склонив голову, чёлка ниспадает на лицо, закрывая глаза. Вдруг оборотень поднимает морду, порыв ветра сдувает чёлку, приоткрывая зрачок. Пронизывающий насквозь взгляд жёлтой радужки, кажется, вырывается из экрана. Я скривил губы: «Надо же, какая ирония судьбы». Малец, видимо, почуял меня, повернул голову и уставился во все свои пронзительно-голубые глазищи. — Ты кто? — Кгм, знакомый твоей мамы, — нашёлся я. — А я не видел, как ты заходил, — тоном заправского следователя продолжил допрос мальчуган. — Потому что я пришёл через сон, — я развёл руками и улыбнулся. — А так можно? — восхитился малец. Я опустился на диван рядом с ним, заговорщицки подмигнул и сказал загадочным тоном: — Можно. — Ух ты! — взвизгнул он, но опомнившись, громко зашептал подыгрывая. — Я тоже так хочу! — А ты готов учиться? — я оценивающе оглядел мальца, словно сомневался в искренности его желания. — Готов! — сделав серьёзное лицо, без тени сомнения выпалил тот. — Тогда урок первый. Настоящий сновидец ничего не боится. Ты не боишься? Мальчишка отрицательно мотнул головой. — Молодец. Иди ко мне, — я похлопал себя по бёдрам. Он забрался ко мне на колени и выжидающе уставился. — Обними меня, закрой глаза и ни в коем случае не подглядывай. Обещаешь? — Обещаю, — буркнул малец, прижавшись к моей груди. — А что мы будем делать? — Нырять в сновидение, — сказал я чистую правду. — А это не больно? — засомневался мальчуган, впрочем, глаза по-прежнему держал закрытыми. — Ни капельки. Готов? — Надо сказать маме, — встрепенулся малец, но я удержал его. — Ей лучше не знать, — шепнул я ему, воздействуя на сознание голосом. — Пускай это будет наш секрет. — Хорошо, — сдался мелкий и снова уткнулся в мою грудь. Я вздохнул, крепче прижал к себе детскую головку и, раздвинув пласты реальности, нырнул на Ту сторону.
Автор: Виталий Бриз
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ
