Начало здесь.
Дивен удалец Бася продолжил нарезать свой бифштекс средней прожарки на тонкие ломтики, обильно удобряя каждый жёлтыми полосками горчицы и белыми стружками хрена. Жар от снеди приятно распространялся тёплыми волнами по всему организму. Он поднял рюмку с благотворной влагой и, приказав горлу, резко отправил содержимое внутрь, после чего аккуратным движением вернул порожний сосуд на место.
Магистр, завидя укротительницу мужчин, рассмеялся, держась за бока от хохота:
— Ох, умора! Сейчас помру! Вот это женщина! Зря ты так, посмотри, с каким вожделением она на тебя смотрит. Страшусь за тебя, о старый мореход, ты на краю гибели, тебе срочно нужно обзавестись поясом целомудрия, — штурман не мог упустить столь удачного случая, чтобы от души не поглумиться над собратом.
— Продолжай свои издёвки, говори-говори, однако спешу тебе сообщить, судя по расположению Меркурия сегодня вечером бардам надлежит надираться в одиночку, — Бася с присущим ему смирением принимал саркастические усмешки друга, а в качестве компенсации за долготерпение наливал себе штрафную стопочку.
— Шучу, погоди уходить в астрал, я не эту имел в виду, иезуит ты несчастный, рядом с ней маленькая такая сидит, гиперборейка от доброй лозы, подивись!
Млад Бася на секунду оторвался от своей тарелки и… время словно замерло: за столом с пожирательницей мужчин сидела красотуля с голубыми глазами в пол-лица, белыми кудрями, в лёгких туфельках, воздушном голубом платье с шёлковым платком цвета морской волны, подчёркивавшим соблазнительную прелесть бесподобных женских округлостей. Блаженна сия красота! Все люди в зале вдруг исчезли — в этом измерении оставались лишь Бася и скромно сидящая вполоборота красивая незнакомка. В тот же момент он понял, что нашёл её — ту, о которой мечтала его добрая морская душа, странствия по миру в поисках родной гавани окончены.
Магистр не унимался, настойчиво подзуживая:
— Сейчас медленный танец будет, иди пригласи её, а то уведут.
Заиграла, как по заказу, песня «Ты меня любишь» Александра Серова. Белокурый эфеб, набравшись решимости, встал из-за стола, привычным жестом оправился и двинул навстречу своей будущей жене, впервые в их жизни пригласив на танец: он бережно обнял её за талию, а она доверчиво положила ему руки на плечи, её наивный румянец обезоруживал. Судьба наконец свела их, медленно закружив в танце. В Басе, слегка взбодрённом шильным довольствием, проснулся словоохотливый мореход, который имел весьма твёрдое и высокое мнение о благородстве своих манер и о щегольстве офицерского мундира, да и вправду будучи завидно лепообразен. Многослову нашему всегда было что порассказать доверчивому слушателю — уж он за три года, как оказался в подплаве, знатно поколесил. Душечка с каждой секундой всё больше проникалась интересом к одинокому скитальцу и слушала его, глядя расширенными, ласковыми глазами. Благодаря живости беседы, покуда язык его не давал потворство скуке, толковал он про разные случаи на море, про то, как подводные горбатые исполины сначала бесследно исчезают в морском тумане, а затем, неведомо как, из-подо льда смертоносные ракеты незаметно стартуют с глубин морских и летят за тысячи километров в стратосферу, разделяясь там на множество хвостатых метеоритов, и тому подобное. Его горящий взгляд словно бросал вызов дальнейшим её сомнениям — если они у неё ещё оставались, — отныне и впредь плыть им по житейскому морю вместе. Он смотрел на её смеющиеся коралловые губы, глаза, полные желания быть любимой, и ему открывалась душа, влекомая к мужскому. Басе захотелось тут же стиснуть её что есть сил! Ощутить всем телом блаженное женское естество! Сжать! Защитить! Люби меня одного! Эх, молодость! Молодость! Больше уж не вернётся. Раз в жизни.
Домой возвращались в дивную зимнюю ночь, по окончании танцев в хренадцатом часу утра, они вдвоём с магистром пошли провожать сударыню до её светёлки. Полярная северодвинская ночь в этот раз была хороша по-особому: северное сияние, лучезарное серебро луны, дева легко ступала по мягкому белому снегу с задумчивым ликом, глядя на звёзды. Магистр, как бы прощаясь с небом, показывал ей оставляемое Басе наследство, указывая рукой на разные светила: вот тут Большая Медведица, там Кассиопея, это Дракон — он знал их все наперечёт, а Бася тем временем, можно сказать, совсем затерялся в Млечном Пути. Расставаясь возле означенного дома, Бася взял рабочий номер телефона Лапочки, а уже через пару недель они вместе встречали Новый год. Ничто не ново под солнцем — да, он был с ней, она с ним, — с тех пор они больше никогда не разлучались.
Наступил 1991 год. Бронепоезд большевиков под названием «СССР», отправленный ими в путь в 1917 году, на полном ходу мчался под откос, увлекая за собой все пятнадцать вагонов — казалось, мир сошёл с ума, происходили процессы, немыслимые для сознания советского человека: полыхали войны в Южной Осетии и Карабахе; Прибалтика, Грузия, Молдавия, Украина отделились от Союза; Чеченская революция — Дудаев захватил власть и провозгласил независимость Чечни, распустился СЭВ; распался Варшавский договор; были спешно выведены войска из Восточной Европы; августовский путч — ГКЧП; приостановление деятельности Коммунистической партии — Горбачёв подал в отставку с поста Генерального секретаря и призвал ЦК КПСС объявить о самороспуске партии; Беловежские соглашения; и под конец года Горбачёв объявил о прекращении своей деятельности на посту президента СССР, а Верховный Совет принял декларацию о прекращении существования СССР.
Рушилась не только страна — рушились судьбы миллионов людей. Бася, как и тысячи других офицеров, встал перед выбором — продолжать службу или уйти в коммерцию, перейдя в режим «выживания». Воспитанный в советских традициях, душой он противился «духу капитализма» — крадущий у бедного даёт взаймы с процентами Господу, торговля претила его натуре, его призванием было «Родину защищать». Что самое обидное — прошли самые трудные для офицера первые годы становления, старт был взят, карьера дальше должна была полететь как по накатанной, по командной линии: совсем скоро его назначили командиром штурманской боевой части в экипаж Селезнёва на «К-496» проекта 667БДР, который находился в среднем ремонте в Северодвинске, а через некоторое время — помощником командира.
Однако «Павловская реформа», отпуск цен и инфляция обесценили некогда скорую и горячую денежку подводников — как и все остальные, Бася вынужден был жить «от зарплаты до зарплаты», не гнушаясь левыми подработками. Блаженная нищета. Постоянно шли сокращения. В конце концов очередь дошла и до Баси — он был уже помощником командира (ПК), лодка стояла в заводе на модернизации, размеренная служба в Северодвинске, у них с женой своя однушка на южном берегу Белого моря, на острове Ягры, Бася отдавал последние долги за эти райские апартаменты, почти год они ели тушёнку во всех её проявлениях — зато своя квартира.
Идиллию нарушила радиограмма о сокращении в его экипаже некоторых должностей, в том числе и ПК. Ему слегка за тридцать, и надо определяться с дальнейшей жизнью — либо ставку делать на ВМФ, либо завязывать с флотом — слишком неопределённым и мутным становилось будущее. Одна за другой лодки шли под нож, экипажи расформировывались. Не хотелось под сорок оказаться у разбитого корыта и начинать с чистого листа на гражданке. Душечка поддержала Басю, она была готова принять любое его решение и ехать за ним куда придётся. Через несколько дней вместе с парой, как и он, бедолаг он направился в отдел кадров флотилии.
Давно уже Бася не был в Гаджиево — где грешил, и молился, и постился. Он стоял, одетый в тёмно-синий китель, в нимбе белой шитой «калининградской» фуражки перед входом в штаб, безмолвно обозревая округу. Знакомый, прохладный запах святых камней у края воды влёк его безудержно. Зов моря, слышимый лишь в сердце моряка. Он ощутил поток жизни. «Как странно, — подумал он, — за это время молекулы моего тела многократно изменились, и сейчас я физически другой, непохожий на себя прежнего, и всё-таки ещё тот же». Полукольцо залива и окаймляющих его сопок по горизонту заполняла тускло-зелёная влага. День стоял тёплый и безмятежный, с приятной, приветливой прохладой, исходящей с моря. Надёжно привязанные швартовыми, мирно дремали остававшиеся в живых атомоходы, едва заметно качаясь на поверхности тёмной, густо-маслянистой бухты, через чёрные кабели они в достатке получали питание с берега. Флаги подняты, пирсы опустели. Рядом с морскими исполинами стояли редкими группками или неспешно передвигались поодиночке издалека похожие друг на друга как две капли воды силуэты подводников. Хорошо знакомое чувство: ранняя рань — на душе дрянь. Сколько таких восходов встретил здесь Бася, в РБ и телогрейке вылезая из прочного корпуса, чтобы встретить перед подъёмом флага экипаж и командира. У берега и мористей водная гладь замерла, подражая небу.
«Талатта! Талатта! — пронеслось в сознании Баси. — Море! Море!» — непроизвольный возглас древнегреческих героев, достигших в конце своих странствий Чёрного моря. Движимый духом, он захотел обернуть время вспять, вернуться в свои глупые лейтенантские годы, полные забот и трудностей, дававших ощущение полноты жизни. Он почувствовал себя очень старым мореходом времён Дрейка — настолько давно это было. У Баси защемило сердце — слишком много воспоминаний было связано с этим местом. Казалось, он безвозвратно прощался со своей лучшей частью жизни — молодостью. Ему скоро тридцать три — возраст, когда распутство, выдохшись, начинает отыскивать себе бога. Служить и служить. «Телом силён, костью храбр, умом зрел».
Теперь же впереди его ожидала пугающая неопределённость. Ему предстояло резко сменить курс, уйти с проверенного и надёжного фарватера и дальше плыть без лоцманской проводки. Предыдущие достижения, труды бессонными ночами в один миг оказались напрасными, потеряв свою ценность — приобретённый опыт и знания в другой жизни ему уже не пригодятся. Дальнейшее покойное существование плоти грозило угасанием. Жизнь — это множество непохожих друг на друга дней. Перемены — для него польза, новый импульс для движения. Он, как старый пёс, по ходу зализывающий свои раны, всё время должен бежать вперёд. Движение в вечность, не взяв с собой ничего из предыдущей мудрости и тех простейших житейских законов, которые сам для себя установил на флоте. Шлем опять застёгнут, забрало поднято. Впереди новая жизнь — новая мудрость, новые правила. Человек не совершает ошибок, его блуждания по миру определены свыше, тем или иным путём они ведут к вратам жизни вечной.
-------------------------------------------------
Благодарю за поддержку! Берегите себя и своих близких.
Не забывайте подписываться на канал. Если понравилось, поставьте палец вверх. Это помогает развитию канала, благодарен за щедрость! Всегда Ваш. Борис Седых:)
Больше записок подводника читайте здесь
------------------------------------------
Желающих приобрести мои книги, прошу по традиции обращаться к редактору Светлане +79214287880
Либо заказать "Книгу по требованию" на следующих ресурсах: