Итак, никого не было рядом с ней, можно спокойно умирать. В этот затерянный, забытый всеми храм, туристы заходят хорошо, если раз в год… Что здесь смотреть, одни развалины? Никто не помешает отойти тут в вечность….
Она вроде бы хотела посмотреть старинные захоронения? Но ведь и мысли не было превращаться в них самой…
Инна не сразу сосредоточилась на том, что по ноге струится кровь. Ей было не до этого. И лишь потом она заметила, что лежит в чем-то теплом и липком…Потрогала рукой, не веря себя включила телефон – окровавленные пальцы оставляли следы на экране.
Надо было наложить жгут. Или – не надо? Всё равно ее тут никто не отыщет, может, чем скорее все кончится, тем и будет лучше? Какая разница, где вс-крыть вены… на ноге…на руке. Кажется, такая смерть не будет мучительной. Она вроде бы что-то читала. Сначала станет душно, точно тебе не хватает воздуха. А потом просто заснешь.
Единственным родным существом для Инны была Клава. Отца своего она не помнила, а мать умерла недавно от тяжелой болезни.
Паучиха досталась Инне случайно. Она долгое время переходила из рук в руки, пока не оказалась в доме одной из учениц Инны, эта девочка готовилась к поступлению в художественное училище.
- Смотрите, кого приволокла, - пожаловалась мать девочки, - Я бы ночью открыла банку, и пришибла эту зверюгу тапком, да ведь страшно открывать – вдруг бросится.
- Дайте ее мне, - сказала Инна.
Она не сразу смогла объяснить самой себе этот порыв. Просто паучиха – как и она сама – никому была не нужна на этом свете. Если все – совершенно все – хотят прихлопнуть тебя тапком – как можно так жить?
Говорят, с пауками-птицеедами можно общаться только при помощи пинцета. Кормить их, то да се… Могут действительно броситься, могут укусить. Но Клава оказалась нежнейшим созданием. Она подолгу сидела на руке у Инны или на плече. Она была грациозной как балерина и сказочно красивой.
…Инну, конечно, будут искать. Тревогу поднимут в гостинице, где остались ее вещи. Вот только найти ее окажется невозможно. Никто и никогда не догадается, где она. Вот только Клаву убьют гораздо раньше, чем закончатся поиски ее хозяйки.
Всхлипывая от боли, Инна повернулась, и кое-как сняла с себя лифчик. Бюстгальтеры плохо приспособлены для того, чтобы делать из них кровоостанавливающие жгуты, но все же это лучше, чем ничего. Инна кое-как затянула узел на бедре. Откуда-то, из школьной поры помнилось, что жгут нельзя держать дольше, чем два часа, за это время надо добраться до больницы. В ее случае – это утопия. Ладно, хоть кро-вь теперь вытекала по чуть-чуть, скорее сочилась.
О том, чтобы встать, нечего было и думать. Значит, надо ползти. Да, по этим чертовым лабиринтам ( теперь уж Инна не находила тут ничего общего с раем), при свете сотового телефона, ползти туда – где…нет, не выход… где хоть чуть-чуть ловит связь… может, еще какой-то пролом, провал… кусочек небо над головой. Тогда она сможет позвать на помощь.
Зарядки на телефоне оставалось фифти-фифти. Значит, включать свет только на минутку, чтобы определить направление – и двигаться туда. Как упрешься в стену- снова зажечь фонарик.
Это было почти безнадежное мероприятие, но Инна поползла. На здоровом не отбитом боку, она сама себе напоминала изуродованного неловкого краба. Дышать было уже трудно. В этой сырой холодной пещере Инна чувствовала, что ей душно. Плохой признак! И все же она пока жива. Значит… надо двигаться.
….Инна подняла голову. Она поняла, что или спала, или сколько-то времени лежала в забытьи. Брючина была уже совершенно мокрая от крови – хоть выжимай. Вокруг, по-прежнему, абсолютная тьма, и как далеко еще будет тянуться коридор, по которому она пыталась добраться до какой-нибудь расщелины – Бог весть.
Инне внезапно пришло в голову – пока есть зарядка, набрать короткий текст, объяснить, что случилось. Если ее останки все же когда-то отыщут, то эту запись в телефоне найдут. Она заплакала. Почему-то не хотелось в последние минуты вспоминать про эту сво-лочь, и последние строки посвящать ей. В голове теснились мысли про Клаву, про то, как хочется жить…как страшно, и все страшнее с каждой минутой…и как прекрасен тот мир, что остался наверху, и как она его любит.
Инна смотрела на телефон и моргала, не веря себя. Полосочка связи. Одна единственная полосочка. Которая внезапно появилась, и могла так же внезапно пропасть.
Инна сама не могла объяснить себе, почему не попыталась позвонить в полицию…в скорую, в 911, наконец. Может, боялась, что ее начнут перебрасывать с номера на номер, от одного к другому, а связь вдруг исчезнет.
Она набрала номер Даши – ведь Даша жила тут, в этом городке, что рядом. Нужно попросить ее….пусть она позовет кого-то на помощь.
- Инна? – удивленно спросила Даша, сразу узнав ее голос, - Откуда вы звоните? Инна… вы что…плачете?
-Слушай сюда, - быстро заговорила Инна, - Я не знаю, дождусь я или нет, но попробуй….
*
Только в детстве Даша так бежала. Так что было больно в горле – и не вздохнуть. Она сейчас забыла про бабушку, забыла обо всем. Она летела.
- Демид! – это она крикнула с порога, влетая в полутьму, в запах кофе и прятностей, - Говорите…вы знаете, кого надо звать, кому звонить…Она умирает там, в этом дол-банном подземелье.
Выслушав ее сбивчивую речь (до Инны дозвониться уже не удавалось, механический голос извещал, что абонент находится вне зоны действия сети), Демид набрал номер спасателей.
- Они уже вызовут и полицию, и скорую, - пояснил он.
То, что ему объясняли на том конце, он слушал, постепенно мрачнее.
- Смогут выехать только через полчаса. Сейчас там все на вызове. Раньше других освободятся те, кто открывает какую-то дверь.
Даша смотрела на него почти с отчаянием.
-Давай попробуем, не сможем ли мы быстрее…Выходи, я только возьму ключи от машины.
- А кофейня?
- Плевать. Запру…
Несколько раз Даше доводилось ездить быстро… очень быстро. Один раз с мамой, на машине «скорой помощи», под мигалками. Тогда ей было страшно, он страха она закрывала глаза…Она понимала - если на такой скорости во что-то врезаться, то это без шансов
Но сейчас ей казалось, что не в машине они – а просто самолет вырулил на полосу и пошел на разбег, чтобы взлететь. И страшно ей не было.
- Ты же знаешь, где это? – как-то очень естественно с Демидом они перешли «на ты».
Он только кивнул:
- Спасатели тоже знают. Но мы будем там первыми.
Они ехали уже сорок минут. Сколько может продержаться человек, если он истекает кр-овью? А если они не сразу найдут Инну?
…Вход в подземелье был, как и прежде аккуратно прикрыт деревянным щитом. Солнечный день, тишина, и картина вокруг самая мирная, идиллическая.
Демид отшвырнул щит ногой.
- Стой здесь, - велел он Даше, - Мало ли что там?
Она затрясла головой:
- Я полезу…
- Стой, говорю, - он почти зарычал, Даша и не думала, что у него может быть такой голос, - А если …этот… еще бродит там, внизу?
- И ход – это он щитом закрыл?
-С той стороны это тоже можно сделать. Стой, и оглядывайся во все стороны. Увидишь мужчину…любого… беги… Жди, спасателей.
Демид, скорее спрыгнул вниз, чем спустился по ступеням. Он их лишь коснулся…как-то мельком.
Время шло, Даша кусала губы. Она оглядывалась по сторонам, ежеминутно, не получалось у нее стоять на месте. Любой шорох пугал ее. А спасатели все не ехали, и не ехали.
Она услышала эти звуки, идущие снизу… звуки тяжелых шагов. Демид шел медленно. Он нес на руках Инну, и Даша подумала – как он поднимется с ней вместе? Ступени такие крутые…
Наверное, он был сильнее, чем ей думалось. А может, это адреналин умножил его силы. Дышал Демид тяжело… с надрывом… когда он положил на траву Инну… или..тело Инны?
Он повел плечами – мол, не знаю, жива или нет… Слишком много было крови, а лицо у девушки – совершенно восковое. Даша взяла ее за руку – рука была ледяной.
Не ужасаясь виду крови, Даша встала на колени. Она положила ладонь Инне на лоб, а другой рукой продолжала сжимать ее пальцы.
Сначала не происходило ничего. Даша подумала с отчаянием, что пока еще спасатели доберутся, и пока они вызовут врачей. А потом она ощутила то самое покалывание в своих руках, будто через них пошло тепло.
Но теперь этому не сопутствовало радостное удивление, как это было тогда, когда она оживила бабочку, а потом цветок. На ум приходило что-то сходное с донорством. Она словно отдавала свою силу, и та струилась из ее ладоней - это тело, не подававшее признаков жизни. Но если там есть хоть искорка… из нее можно разжечь огонек.
…Инна слабо повела подбородком – влево, потом вправо, точно ей не хватало воздуха.
- Аптечка, - сообразил Демид, - Я ведь кре-тин…
Он уже бежал к машине. Даша не отнимала рук, хотя не знала, чем это кончится для нее. У нее и самой к горлу уже подкатывала тошнотворная слабость.
Теперь Демид стоял радом с ней на коленях, держал открытую аптечку – нетронутый бинт, нашатырь….Даша выхватывала все это взглядом.
Окончание следует